Президентские выборы в США (1876)

Президентские выборы в США 1876 года проходили 7 ноября и были одними из наиболее оспариваемых и горячих выборов в истории США. Демократ Сэмюэл Тилден опередил республиканца Ратерфорда Хейза по общему количеству голосов. Тилден набрал 184 голоса в коллегии выборщиков, а Хейз — 165 голосов при 20 оспариваемых голосах. В южных штатах Флорида, Луизиана и Северная Каролина выборы были оспорены, так как каждая партия заявляла, что именно она победила (кроме того, один голос выборщика в Орегоне был признан недействительным). В результате ожесточённых споров голоса были присуждены Хейзу и он победил с перевесом в один голос (185 против 184).

Историки считают, что Хейз пришёл с южанами к негласному соглашению. В обмен на голоса южных штатов республиканцы согласились вывести федеральные войска с Юга, что завершило период Реконструкции. Кроме этого, соглашение (известное как Компромисс 1877 года) привело к выдавливанию афроамериканцев из государственных органов власти в результате принятия законов о «налогах на выборы» (большинство афроамериканцев и мексиканцев не могли их платить из-за бедности) и т. н. «дедушкиной оговорки» (неграмотные не могли голосовать за исключением случаев, если избиратель или его предки имели право голосовать до гражданской войны, что в реальности позволяло продолжать голосовать белым, но исключало афроамериканцев).

Ход выборов

Выдвижение

В 1876 году республиканскую администрацию президента Улисса Гранта, в прошлом, во время Гражданской войны, знаменитого генерала-северянина, захлестнули коррупционные скандалы. Были отстранены от должности несколько высших должностных лиц-республиканцев. У партии впервые после Гражданской войны, которую она выиграла и, казалось, навсегда отстранила от власти южан-демократов, появилась перспектива проиграть президентские выборы.

Хейз не был крупным политиком или лидером Таммани-холла и перед выборами был мало кому известен. Его кандидатура на конвенции республиканской партии в Цинциннати 15 июня 1876 прошла только после седьмого тура голосования, поскольку признанные партийные лидеры Джеймс Блейн, Бенджамин Бристоу и Роско Конклинг были замешаны в коррупции и конкурировали между собой.

Ноябрь 1876 — март 1877

Президентские выборы 1876 года, по данным на декабрь 1876 года, выиграл разоблачивший «шайку Твида» губернатор штата Нью-Йорк демократ Сэмюэл Тилден, за которого голосовал, помимо Нью-Йорка, весь Юг США. Хейз публично, в газете Нью-Йорк Сан, признал победу соперника.

Но республиканская администрация Гранта, контролировавшая избирательные комиссии, ввела федеральные войска из северных штатов в три южных штата, проголосовавших за Тилдена: Южную Каролину, Флориду и Луизиану — и начала пересчёт голосов в этих штатах и штате Орегон, также проголосовавшем за Тилдена. В результате «пересчёта» в них победил уже Хейз. Главы избирательных комиссий данных штатов подписали и послали в Вашингтон по два итоговых бюллетеня (а Флориды вообще три): сначала ноябрьский, по которому победил представитель оппозиции Тилден, а впоследствии другой, по которому победил представитель правящей партии Хейз.

16 февраля 1877, кроме южных штатов, президент Грант в связи с начавшимися волнениями ввёл войска уже в столицу США — Вашингтон.

После чего конгресс США после непрерывного 18-часового заседания перевесом в один голос выборщика в 4 часа утра 2 марта 1877 года признал президентом Хейса, а палата представителей 3 марта 137-ю голосами против 88 — Тилдена. Страна в феврале-начале марта некоторое время находилась на пороге возобновления Гражданской войны: Север (республиканцы) против Юга (демократы); стал популярен лозунг «Тилден или кровь».

Результаты

«Победа» Хейза на президентских выборах с перевесом в 1 голос выборщика, при весьма больших сомнениях по поводу честности выборов и подсчёта голосов в четырёх штатах, отдавших ему большинство, считается самой грязной в истории президентских выборов США.

Хейз, как и Джордж Буш-младший в 2000 году, набрал меньше голосов избирателей, чем его конкурент, демократ Тилден — на 254 тысячи голосов.

Кандидат	Партия	Избиратели		Выборщики
		Количество	%
Ратерфорд Хейз	Республиканская партия	4 034 311	47,9 %	185
Сэмюэл Тилден	Демократическая партия	4 288 546	51,0 %	184
Питер Купер	Партия гринбекеров	75 973	0,9 %	0
Грин Клэй Смит	Prohibition	9 737	0,3 %	0
Джеймс Александр Уокер	Американская партия (Ничего-не-знаю)	459	0,0 %	0
другие	-	4 075	0,2 %	0
Всего		8 413 101	100 %	369

Интересные факты

• Третьего марта 1877 года, на следующий день после решения конгресса США о президентстве Хейза, газета Нью-Йорк Сан впервые после убийства Линкольна вышла с траурной рамкой на первой странице — по американской демократии.
• Инаугурация Хейса прошла возле Капитолия в окружении федеральных войск США.
• Сразу после инаугурации за Рутерфордом (Rutherford) Хейсом среди демократов закрепилось прозвище Рутер-мошенник (Rutherfraud).

В литературе

• Гор Видал, 1876 (роман).

Ссылки

• [geoelections.free.fr/USA/elec_comtes/1876.htm Выборы 1876 года: голосование по округам]
• [www.rbhayes.org/hayes/president/display.asp?id=511&subj=president Президентская библиотека Хейза]
• [elections.harpweek.com/09Ver2Controversy/Overview-1.htm HarpWeek | Hayes vs. Tilden: The Electoral College Controversy of 1876—1877]
• [www.SamuelTilden.com Сэмюэль Тилден]
• [www.msu.edu/~sheppa28/elections.html#1876 How close was the 1876 election?] — Michael Sheppard, Michigan State University

Отрывок, характеризующий Президентские выборы в США (1876)

К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.