Президентство Виктора Януковича

Виктор Федорович Янукович — президент Украины с 25 февраля 2010 года по 22 февраля 2014 года (или 25 февраля 2015 года)

Внутренняя политика

Реформы, проводимые командой Виктора Януковича

Ещё будучи кандидатом в президенты, Виктор Янукович конечную цель своего президентства определил как «полную модернизацию общественной жизни на Украине».

Первым указом Виктора Януковича в должности президента Украины стало сокращения рабочего штата и расходов на содержание секретариата президента на 20 %. Этим же указом он вернул секретариату президента его предыдущее название — администрация президента Украины.

26 февраля 2010 года Виктор Янукович подписал указ об образовании Национального антикоррупционного комитета, одной из целей которого является кардинальное улучшение ситуации в сфере борьбы с коррупцией на Украине. Председателем комитета стал сам Янукович. В тот же день Виктор Янукович создал «комитет экономических реформ» при президенте Украины, секретарём которого назначил Ирину Акимову.

С первых дней своего президентства Виктор Янукович заявил, что украинский язык останется единственным государственным языком Украины, но при этом будет выполнена Европейская хартия региональных языков.

9 апреля 2010 года Виктор Янукович подписал указ о создании Совета Регионов, как консультационно-совещательного органа при президенте Украины с целью обеспечения взаимодействия центральных органов власти и местного самоуправления.

19 октября 2010 года Виктор Янукович подписал Закон «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины относительно ограничения государственного регулирования хозяйственной деятельности». Закон отменяет лицензирование 23 из 66 видов хозяйственной деятельности, осуществление которых не связано с угрозой безопасности государства, жизни и здоровью людей, ухудшением состояния окружающей природной среды.

21 октября 2010 года Виктор Янукович подписал Закон «О подготовке и реализации инвестиционных проектов по принципу „единого окна“», направленный на максимальное упрощение для субъекта инвестиционной деятельности порядка получения услуг, связанных с подготовкой и реализацией инвестиционных проектов, путём внедрения принципа «единого окна». Закон вступил в силу с 1 января 2012 года.

3 декабря 2010 года Виктор Янукович вопреки многочисленным протестам со стороны мелких предпринимателей и оппозиции, подписал Налоговый Кодекс Украины, исправленный с учётом внесённых им поправок. Премьер-министр Украины Николай Азаров заявил, что новый Бюджетный кодекс предусматривает, например, сокращение местных налогов втрое.

9 декабря 2010 года Виктор Янукович дал старт административной реформе, издав указ «Об оптимизации системы центральных органов исполнительной власти». В результате 2/3 министерств и ведомств были расформированы.

27 января 2011 года Виктор Янукович заявил об учреждении ещё 21 реформы в разных сферах жизнедеятельности Украины. Он заявил об этом в Давосе во время встречи с президентом Европейского банка реконструкции и развития Томасом Мироу, которая состоялась в рамках участия президента Украины во Всемирном экономическом форуме. «Мы сегодня продолжаем наращивать темпы модернизации экономики и разных направлений жизни нашей страны. В целом реформы будут развиваться в 21 направлении различных видов жизнедеятельности страны», — заявил глава государства.

3 февраля 2011 года Виктор Янукович подписал законы «О доступе к публичной информации» и «Об информации». «Данные законы станут важными инструментами в борьбе с коррупцией. Они предусматривают, что любые решения, принимаемые органами власти, и их последствия будут оглашаться. Эти законы сделают невозможными коррупционные действия, которые имеют место в плоскости работы чиновника», — заявил представитель Президента в Верховной Раде Ю. Мирошниченко.

21 февраля 2011 года Виктор Янукович подписал указ о поддержке инициативы президента Украины в 1991—1994 годах Леонида Кравчука относительно создания Конституционной Ассамблеи для подготовки изменений в Конституцию Украины. С целью поддержки инициативы первого президента Виктор Янукович создал Научно-экспертную группу по подготовке Конституционной Ассамблеи. Группа, в соответствии с указом, должна принять к сведению предложенную Кравчуком концепцию реформирования Конституции Украины. 23 июня 2011 года Леонид Кравчук спрогнозировал, что Конституционная Ассамблея будет создана до конца 2011 года. Также он заявил, что научно-экспертная группа, которую он возглавляет, подала Президенту Украины концепцию по созданию Конституционной Ассамблеи.

25 февраля 2011 года Виктор Янукович выступил в телеэфире с отчётом за год на посту главы державы. Телепроект под названием «Разговор со страной» был организован шестью ведущими телеканалами Украины.

7 апреля 2011 года Виктор Янукович подписал Закон «Об основах предотвращения и противодействия коррупции», который вступил в силу с 1 июля 2011 года, за исключением статей 11 и 12, которые вступили в силу с 1 января 2012 года.

7 июня 2011 года Виктор Янукович, в рамках антикоррупционных проектов подписал закон, согласно которому были отменены технический осмотр и доверенности на легковые транспортные средства. Чем существенно упростил легковые автоперевозки.

1 октября 2011 года вступил в силу Закон «О мерах по законодательному обеспечению реформирования пенсионной системы» (имеющий своим содержанием пенсионную реформу), подписанный Виктором Януковичем 9 сентября 2011 года.

11 января 2012 года, выступая на заседании комитета по экономическим реформам, Виктор Янукович заявил, что он недоволен ходом проведения экономических реформ в 2011 году. «Какой результат мы получили? Я думаю, в этом зале нет ни одного человека, который скажет, что его все устраивает. Мы имели недостатки, которые тормозили имплементацию тех реформ, которые мы провели»,- сказал глава державы.

13 января 2012 года представитель президента Украины в Верховной Раде Юрий Мирошниченко на брифинге заявил, что правительство Украины в 2012 году будет курировать 14 ключевых направлений реформ. В частности, будут проводиться следующие реформы

• реформа энергетического сектора;
• дерегуляция, развитие предпринимательства и реформирования оказания административных услуг ;
• реформа образования и развитие научно-технической сферы;
• международная экономическая интеграция;
• реформа социальной сферы;
• реформа государственных финансов;
• реформа государственного управления;
• реформа финансового сектора.

14 октября 2013 года президент Виктор Янукович своим указом упразднил воинскую повинность в форме прохождения срочной службы в вооруженных силах, что предусматривалось его предвыборной программой.

Увеличение властных полномочий. Выстраивание "исполнительной вертикали" и управленческой дисциплины

При президенте Ющенко вертикаль власти была разрушена окончательно (это признавали даже политические оппоненты Януковича). Поэтому перед новоизбранным президентом Януковичем первоочередной задачей стояла проблема резкого повышения управленческой дисциплины чиновников всех уровней властной вертикали.

По мнению же оппонентов президента, внутренняя политика Виктора Януковича полностью направлена на построение автократии с четкой вертикалью власти.

В первые дни президентства Януковича развалилась правящая коалиция в Верховной Раде. Входившие в коалицию фракции не смогли собрать документы, подтверждающие существование правящего большинства. На следующий же день Верховная Рада отправила в отставку правительство Юлии Тимошенко. За соответствующее постановление проголосовали 243 депутата из 404, зарегистрировавшихся в зале. Увольнение премьера поддержали представители Партии регионов, коммунисты, большая часть фракции блока Литвина и часть НУНС. Кроме того, отставку премьера поддержали 7 депутатов из блока Юлии Тимошенко.

11 марта 2010 года была создана пропрезидентская парламентская коалиция «Стабильность и Реформы», и в тот же день был назначен весь кабинет министров.

В период с 17 по 26 марта 2010 года новоизбранный президент Виктор Янукович провёл полную люстрацию губернаторского корпуса и силовых ведомств, которые являлись назначенцами аппарата предыдущего президента — Виктора Ющенко.

8 апреля 2010 года Конституционный Суд Украины вынес вердикт в пользу законности формирования новой парламентской коалиции «Стабильность и Реформы». Данному решению КСУ предшествовала ротация отдельных судей по квоте президента. Вследствие признания законности формирования коалиции из отдельных депутатов, возникла тенденция к укреплению правящей коалиции за счёт депутатов-перебежчиков из оппозиционных фракций.

Уже в первые два месяца президентства Януковича, существования новой коалиции и правительства, на Украине усилилось давление на СМИ, а также сворачивание свободы слова. Журналисты двух ведущих украинских телеканалов, «1+1» и «СТБ», заявили о введении цензуры Независимые эксперты также констатировали политизацию «Первого национального телеканала». Данные соцопросов показывали, что уже в конце апреля 2010 года 18 % граждан Украины ощутили на себе сворачивание свободы слова на Украине, 67 % — не ощутили, 16 % — не определились.

На выборах в местные органы власти, состоявшихся на Украине 31 октября 2010 года, большинство голосов (36,2 %) набрала правящая Партия Регионов. Некоторые политологи посчитали такую победу результатом построения вертикали власти и объяснили значительным административным ресурсом в руках правящей партии.

17 января 2014 года, сославшись на борьбу с экстремизмом, президент без каких-либо консультаций подписал пакет законов, существенно ограничивающих свободу слова и организацию уличных протестов в Украине..

31 января 2014 года отменил законы, принятые 16 января Верховной Радой.

Решение КСУ об отмене политреформы 2004 года. Возврат Президенту Украины полномочий главы исполнительной власти

После соответствующего обращения в Конституционный Суд Украины 252 народных депутатов, входящих в парламентскую коалицию, 1 октября 2010 года этот судебный орган признал неконституционным закон «О внесении изменений в Конституцию Украины» от 8 декабря 2004 года № 2222-ІV (так называемую «политреформу 2004 года») в связи с нарушением процедуры его рассмотрения и принятия. Это означало возобновление действия предыдущей редакции норм Конституции, которые были изменены, дополнены и исключены законом № 2222". Таким образом, форма правления на Украине изменилась из парламентско-президентской в президентско-парламентскую. Это решение КС резко изменило баланс властных полномочий на высшем уровне государственного управления. Президент вернул себе полномочия главы исполнительной ветви власти Янукович однозначно одобрил вердикт КСУ, сославшись на его законность:

На Украине должно быть и будет верховенство права. Это – главный принцип демократии. Поэтому любое решение КСУ Президент, Верховная Рада, Кабинет Министров должны выполнять

Лидер оппозиции, экс-премьер Украины Юлия Тимошенко расценила решение Конституционного суда об отмене политической реформы 2004 года как «узурпацию государственной власти и начало убийства демократии командой Януковича». Об этом она заявила прессе:

Это решение Конституционного суда, которое принято по сценарию Януковича, согласно статье 5 Конституции, является узурпацией государственной власти, днем убийства демократии, установления диктатуры и украинским ГКЧП.

Рост количества миллиардеров на Украине в первый год президентства Януковича

Уже первый год правления Януковича привёл к значительному увеличению богатств олигархов Украины (наряду с ростом цен и тарифов для населения — примерно в полтора раза за год) : «в 2010 году миллиардеров было всего 8 (общий капитал $21,8 млрд.), в 2009-м — 4 (11,7), в 2008-м — 21 (64,8), в 2007-м — 11 (37,6)». На начало 2011 года — на Украине 21 миллиардер с общим капиталом в $58 млрд. Для сравнения, расходная часть Госбюджета Украины на 2011 год составляет 321,92 миллиардов гривен, или $40,7 млрд.

Увеличилось состояние крупнейших спонсоров Януковича: Ахметова (увеличил состояние вдвое, до $15,6 млрд.) и Фирташа (увеличил состояние в 5 раз за год, до $1,5 млрд.). В первые месяцы прихода к власти Януковича главный спонсор «Партии регионов» Ринат Ахметов приобрёл второй по значению металлургический комбинат Украины «Мариупольский металлургический комбинат имени Ильича». (Четыре физических лица через суд пытаются добиться признания незаконной регистрации ОАО «Мариупольский металлургический комбинат имени Ильича» и ЗАО «Ильич-Сталь».)

Юрий Луценко определил стиль правления Януковича как «друзьям — все, врагам — закон».

Сотрудничество Януковича с частью оппозиции

Среди оппозиционных сил, начиная с 2010 года, уголовные дела были возбуждены по большей части в отношении членов политической команды Ю. Тимошенко и министров её второго Кабинета Министров.

Виктор Янукович сотрудничает с частью оппозиции — практически все ближайшие соратники Виктора Ющенко получили высокие должности: министр министерства чрезвычайных ситуаций — Виктор Балога; председатель наблюдательного совета Нацбанка — Пётр Порошенко; посол в республике Беларусь — Роман Бессмертный; глава департамента авиации МЧС — Евгений Червоненко; глава Государственного агентства по инвестициям и управлению национальными проектами — Владислав Каськив (являвшийся лидером партии «Пора» до октября 2006); Марина Ставнийчук некоторое время работала заместителем главы Администрации Президента Януковича.

Имеются примеры сотрудничества Януковича с бывшими членами БЮТ, полностью порвавшими с этим блоком. Двое из них получили заметные должности: Александр Фельдман (№ 43 в списках БЮТ на выборах-2007) 8.7.2011 избран в политсовет «Партии регионов»;, Андрей Портнов (№ 58 в списках БЮТ на выборах-2007, известный юрист группы «Приват», возглавлял команду адвокатов Тимошенко на процессе после выборов президента-2010) 2 апреля 2010 года был назначен на должность заместителя главы Администрации президента — руководителя Главного управления по вопросам судебной реформы и судоустройства, 5 апреля уволен с этой должности (исходя из указа Президента об оптимизации структуры Администрации Президента Украины) и назначен советником Президента Украины — руководителем Главного управления по вопросам судоустройства Администрации Президента.

Дело против Леонида Кучмы

21 марта 2011 Генеральная прокуратура Украины возбудила уголовное дело против Президента Украины (1994—2005 гг.) Леонида Кучмы — ему инкриминировали превышение власти или служебного положения (статья 166 Уголовного кодекса Украины в редакции 1960 г.), что привело к убийству журналиста Георгия Гонгадзе.

Однако вскоре дело против Кучмы затормозилось, а 23 июня 2011 было возобновлено дело против главного противника Кучмы на этом процессе — майора Мельниченко, которому инкриминируют более тяжкие деяния, чем Кучме : ч.2 ст.328 («Разглашение государственной тайны»), ч.1 ст.358 («Подделка документов»), ч.3. ст.365 («Превышение власти или служебных полномочий») Уголовного кодекса Украины. Одновременно «дело Кучмы» было фактически приостановлено. Однако в сентябре-октябре 2011 года активно велись судебные заседания по делу генерала Пукача (который и убил Гонгадзе).

13 октября 2011 года генпрокурор Украины Пшонка объявил, что майор Мельниченко (фактический инициатор «дела Кучмы») объявлен в розыск по возбуждённому против него уголовному делу. Плёнки Мельниченко отклонил как доказательство Конституционный суд, объявив, что данные, полученные с нарушением закона, не могут использоваться при обвинении.

Дела в отношении членов кабинета министров Ю. Тимошенко

Дела в отношении Юлии Тимошенко

12 мая 2010 года было восстановлено уголовное дело 2004 года против экс-премьера Юлии Тимошенко (закрытое ещё в 2004 году при Президенте Кучме), по которому Ю. Тимошенко инкриминировали попытку дачи взятки с целью освобождения её тестя (острота проблемы заключалась в том, что тесть, будучи в заключении, перенёс инсульт). Тимошенко впервые вызвали в Генпрокуратуру на 17 мая 2010 года.

15 октября 2010 года фирмы Akin Gump Strauss Hauer & Feld, Trout Cacheris и Kroll Inc из США завершили аудит экономической деятельности правительства Юлии Тимошенко в 2007—2010 годах. По утверждению издания «Сегодня», обнародованные результаты независимого аудита деятельности прежнего правительства Юлии Тимошенко «оказались настолько поразительными, что получили мощный мировой резонанс».

2 декабря 2010 Юлию Тимошенко впервые вызвали на допрос в генпрокуратуру Украины по «киотскому делу». Тимошенко обвинили в том, что 320 млн евро, которые Украина впервые получила от продажи квоты на выброс парниковых газов (квота продана Японии), были направлены не на нужды экологии, как того требует Киотский протокол.

27 января 2011 открыто дело о закупке тысячи автомобилей Opel Combo для нужд сельской медицины в конце 2009 года (Тимошенко обвинили в том, что закупку этих машин не предусматривал госбюджет 2009 года). Машины были поставлены из Австрии в кредит, с оплатой в 2010 году, по цене 12.5 тыс. евро (цена не вызывала претензий). В итоге Тимошенко было предъявлено обвинение по ч. 3 ст. 365, ч. 2 ст. 364, ч. 2 ст. 210 Уголовного кодекса Украины («превышение служебных полномочий», «нарушение бюджетного законодательства», «злоупотребление служебным положением, приведшее к тяжким последствиям»)".

Дело в отношении Богдана Данилишина

12 августа 2010 года Генеральная Прокуратура Украины возбудила уголовное дело против министра экономики во втором правительстве Тимошенко Богдана Данилишина. Осенью 2010 года Данилишин бежал в Чехию, где получил политическое убежище.

Дело в отношении Игоря Диденко и Анатолия Макаренко

23 июня 2010 года арестован экс-председателя государственной таможенной службы Украины Анатолия Макаренко. 9 июля 2010 года арестован бывший первый заместитель главы «Нафтогаза» Игорь Диденко. Обвинение, им предъявленое, было связано с растаможиванием и принятием на баланс государственной компании НАК «Нафтогаз» 11 млрд кубометров газа от компании «Газпром» (этот газ первоначально предназначался швейцарской компании «РосУкрЭнерго», но не был ею оплачен).

Дело в отношении и. о. Министра обороны Валерия Иващенко

24 августа 2010 был арестован бывший и. о. министра обороны Валерий Иващенко. 20 июня 2011 В. Иващенко объявил голодовку в качестве протеста против его содержания под стражей. 14 августа 2012 года коллегия судей Апелляционного суда Киева освободила бывшего временно исполняющего обязанности министра обороны Украины Валерия Иващенко от отбывания основного наказания.

Дела в отношении экс-министра МВД Юрия Луценко

26 декабря 2010 был арестован экс-министр МВД Украины Юрий Луценко. Против него были возбуждены три уголовных дела:

• о завышенной пенсии его шофёру (на сумму около 100 евро в месяц; и единоразово при выходе на пенсию 2 тыс. евро);
• о расходовании средств на празднование Дня милиции во дворце «Украина» в 2008—2009 годах;
• о незаконном продолжении слежки за фигурантами «дела об отравлении Ющенко» (по ч.3 ст.364 Уголовного кодекса — злоупотребление служебным положением, совершенное работником правоохранительного органа).

7 апреля 2013 года своим Указом № 197/2013 президент Украины помиловал Юрия Луценко.

Внешняя политика

1 апреля 2010 года Янукович раскритиковал дискуссию о возможности создания союза государств Украины, России и Белоруссии. Янукович заявил, что стратегическим направлением украинской внешней политики является интеграция в Европейский союз.

2 апреля 2010 года Виктор Янукович подписал указы, которыми ликвидировал межведомственную комиссию по вопросам подготовки Украины к вступлению в НАТО и национальный центр по вопросам евроатлантической интеграции, созданные в 2006 году при президентстве Виктора Ющенко.

На саммите по ядерной безопасности, который прошёл в Вашингтоне в начале апреля 2010 года, Виктор Янукович пообещал избавиться до 2012 года от всех запасов высокообогащенного урана (который используется на Украине исключительно в научных целях), тем самым, по мнению источника «Голос Америки», оказав «немалую услугу» президенту США Бараку Обаме — это обещание стало «первой победой Барака Обамы в этом деле».

21 апреля 2010 года на встрече в Харькове Виктор Янукович провёл переговоры с президентом России Дмитрием Медведевым, по итогам которых были подписаны Харьковские соглашения о продлении базирования российского Черноморского флота в Крыму на 25 лет. Сам Янукович назвал такие соглашения в Обращении к украинскому народу решением главной проблемы, оставленной ему предшественниками, — проблемы нормализации отношений с Российской Федерацией и изменения «кабальных газовых контрактов, приведших государство на грань социально-экономического коллапса».

26 апреля 2010 года, во время визита в Страсбург, Виктор Янукович заявил в ПАСЕ о том, что «признавать Голодомор как факт геноцида относительно того или другого народа, мы считаем, будет неправильно, несправедливо. Это была трагедия, общая трагедия государств, которые входили в СССР».

4 июня 2010 года Виктор Янукович заявил, что Украина не будет признавать независимость Абхазии и Южной Осетии.

15 июля Янукович подписал закон об основных направлениях внутренней и внешней политики государства, в котором окончательно отказался от курса на вступление в НАТО, заявив о внеблоковом статусе Украины.

26 ноября 2010 года, во время встречи с Президентом России Дмитрием Медведевым, Виктор Янукович заявил о том, что вхождение Украины в Таможенный Союз возможно, но при условии внесения изменений в Конституцию Украины.

26 июля 2011 президент России Дмитрий Медведев перенёс на осень свой визит на Украину (визит был намечен на День военно-морского флота России, 31 июля). Причиной переноса визита называли «разногласия в газовой сфере». Однако и осенью президент Медведев не посетил Украину, хотя в сентябре Янукович дважды побывал в России и встретился с президентом и премьер-министром России.

4 августа 2011 ряд известных экономистов России обратились к премьер-министру Путину с просьбой «не давить на Украину», потому что, по их мнению, «от конфликта выиграют только „газовая“ группа Фирташа, которая „давно работает в направлении евроинтеграции в противовес ТС“, и украинские националисты…»

14 октября 2011 года, в ответ на ещё одно уголовное дело против Тимошенко — «дело ЕЭСУ от 13.10.2011», пресс-секретарь премьер-министра России Дмитрий Песков заявил: «Мы никогда не поддерживали Киев в преследовании Тимошенко и особенно — в привязке этих уголовных дел к контрактам между Газпромом и Нафтогазом. Мы не раз давали это понять украинским властям, причём по всем каналам».

15 октября 2011 года компании Великобритании и США представили институтам ЕС перечень из около 50 случаев «корпоративного рейдерства» во времена президентства Януковича (2010—2011 годы). Рейдерство заключалось в захвате предприятий с использованием решений коррумпированных судебных органов. В некоторых случаях рейдерами названы министры кабинета Януковича.

28 — 29 ноября 2013 года на саммите Восточного партнёрства в Вильнюсе Президент Украины Виктор Янукович не подписал Соглашение об ассоциации между Украиной и Евросоюзом, что вызвало бурные негативные реакции Запада и Украины, а также массовые акции протеста по всей стране.

Критика президента Януковича украинскими и зарубежными политиками

Народный депутат Украины, первый секретарь Крымского рескома КПУ Леонид Грач, в прямом вечернем телеэфире Государственной телерадиокомпании «Крым» 17 октября 2010 года заявил что Янукович обманул народ и продолжает политику экс-президента Ющенко:

«Не я, а вы, Виктор Федорович, перед выборами обещали русскому языку статус государственного. Не я, а вы обещали вхождение в Таможенный союз и Единое экономическое пространство с Россией. Не я, а вы обещали повышение пенсий и зарплат, и многое другое, и в том числе обещали защитить Автономную Республику Крым и её конституционные полномочия. А теперь что вы говорите? Вы забыли про русский язык, объявили, что будет один украинский. Более того, вы пошли на публичную порку. Как особая форма цинизма: министру внутренних дел приказали, чтобы в течение двух месяцев изучил украинский язык. Вдумайтесь, какое это издевательство — над русским человеком, над языком, над культурой, над историей», — сказал Л. Грач.

«И ещё, из того, что было обещано и не выполнено действующим президентом. Янукович обещал развенчать дело Ющенко по героизации фашиствующих элементов, в данном случае по отмене всех указов, связанных с присвоением звания Героя Украины Шухевичу и Бандере. Вы видели, уважаемые крымчане, в начале этой недели как бандеровцы, фашисты из фашистов, которые, кстати, по моим данным, финансируются за счёт донецких капиталистов, кричали всем и говорили через телекамеры нам в лицо, что остальные ещё будут стоять в очередь, чтобы возложить цветы к памятнику… не Шевченко, не Лесе Украинке, не Ленину, а к памятнику Бандере. Даже при Ющенко этого не происходило. Я могу продолжать и дальше перечень таких примеров».

Лидер российской партии Демократический союз Валерия Новодворская:

«Ваша страна потихоньку перестает быть независимым государством, а все больше привязывается к Москве. Янукович — это предатель и коллаборационист. Он по кусочку отдает Украину в Россию. Уже Черноморский флот у вас поселил навеки, советскую символику делает государственной. Это не простое невежество и не его личные убеждения. Он был выбран Москвой, именно потому, что годится для реставрации советской Украины». «То, что сейчас делает Янукович — это убийственно для Украины. Он готов уступить Москве все, что только можно».

Политический кризис на Украине (2013—2014)

В ноябре 2013 года решение украинского правительства приостановить процесс подписания Соглашения об ассоциации с Евросоюзом привело к затяжному политическому кризису. Массовая мирная акция протеста в центре Киева, а также в других городах Западной Украины, получившая в социальных сетях и СМИ название «Евромайдан» по аналогии с событиями 2004 г, через некоторое время приняла резко радикальный антипрезидентский и антиправительственный характер.

21 февраля 2014 года под давлением стран Запад Янукович пошёл на уступки и подписал с оппозицией соглашение об урегулировании кризиса на Украине, предусматривавшее, в частности, немедленный (в течение 2 суток) возврат к Конституции в редакции 2004 года, конституционную реформу и проведение досрочных президентских выборов не позднее декабря 2014 года. В тот же день Янукович покинул Киев.

22 февраля вышло в эфир интервью Януковича телеканалу «112 Украина», в котором он заявил, что не собирается подавать в отставку и не собирается подписывать решения Верховной рады, которые он считает противозаконными, а происходящее в стране квалифицировал как «вандализм, бандитизм и государственный переворот». Через несколько часов Верховная рада приняла постановление, в котором заявила, что Янукович «неконституционным образом самоустранился от осуществления конституционных полномочий» и не выполняет свои обязанности, а также назначила досрочные президентские выборы на 25 мая 2014 года. Перед голосованием Александр Турчинов заявил депутатам, что незадолго до этого «удалось найти по телефону Януковича. В присутствии депутатов Арсений Петрович Яценюк говорил с ним. Яценюк предложил ему подать в отставку. Он согласился. Но, очевидно, потом, пообщавшись с другими людьми, он опроверг заявление. А его пресс-служба распространила заведомо записанный ролик».

23 февраля председатель Верховной рады Александр Турчинов подписал постановление о возложении на себя обязанности президента Украины. Данные решения Верховной рады Украины вызывают много вопросов в России, так как в отношении Виктора Януковича не была проведена процедура импичмента согласно статье 111 Конституции Украины.

24 февраля и. о. министра внутренних дел Арсен Аваков сообщил на своей странице в одной из социальных сетей, что 21 февраля Янукович в сопровождении главы администрации президента Андрея Клюева вылетел вертолётами из Киева в Харьков, намереваясь принять участие в съезде депутатов. 22 февраля, переночевав в государственной резиденции в Харькове, Янукович отказался от участия в съезде, записал видеообращение и вертолётами улетел в аэропорт Донецка. Здесь он с охраной пересел на два частных самолёта «Фалькон», пытался вылететь, но этому воспрепятствовала пограничная служба, после чего Янукович отбыл в госрезиденцию в Донецке, где и пробыл несколько часов.

Поздним вечером 22 февраля автокортеж Януковича без сопровождения ГАИ отбыл в Крым. 23 февраля он «остановился в одном из частных санаториев, намеренно игнорируя государственные спецобъекты, в том числе — специализированную президентскую госдачу, на которую ранее предполагал прибыть». «Узнав о решениях парламента по назначению и. о. президента Украины Александра Турчинова и о вылете в Крым вновь назначенных глав МВД и СБУ, Янукович спешно покинул частный санаторий по направлению к аэропорту Бельбек, в котором к этому времени уже находились мы с Наливайченко», — написал Аваков. Далее, по его данным, в 23:50 Янукович, не доезжая до аэропорта Бельбек, остановился в частной резиденции в районе Балаклавы. «Собрал свою охрану — спросил, „кто с ним будет в сопровождении дальше“, а „кто останется тут“. Часть сотрудников Управления государственной охраны выразила желание „остаться тут“. Янукович, попрощавшись с ними, передал официальный отказ от государственной охраны», — пишет Аваков. Далее «с оставшейся частью охраны Янукович в сопровождении Андрея Клюева тремя машинами отбыл в неизвестном направлении, отключив все виды связи».

В ночь с 22 на 23 февраля в Крым, с целью ареста Януковича, отправляются новоназначенные глава СБУ Наливайченко, и. о. министра внутренних дел Аваков в сопровождении бойцов спецподразделений «Альфа» и «Сокол».

24 февраля советник президента Украины Анна Герман и назначенный Верховной Радой председатель СБУ Валентин Наливайченко сообщили, что Виктор Янукович находится на территории Украины.

26 февраля агентство РБК сообщило, что Виктор Янукович в ночь на 25 февраля прибыл в Москву и в настоящее время находится в Барвихе (Московская область), где располагается ФГБУ «Клинический санаторий „Барвиха“» управления делами президента России.

27 февраля стало известно, что Виктор Янукович обратился к руководству России с просьбой обеспечить ему личную безопасность «от действий экстремистов» в связи с поступающими в его адрес угрозами расправы. В своём обращении Янукович неоднократно подчеркнул, что считает себя действующим президентом Украины, а решения, принятые Верховной радой в последние дни, квалифицировал как нелегитимные, принимаемые в отсутствие многих членов Партии регионов и других фракций, причём, по его словам, некоторые из депутатов подверглись физическому воздействию и были вынуждены покинуть Украину.

Янукович также заявил о незаконности возможных приказов, которые могут быть отданы на применение Вооружённых сил Украины внутри страны. По его словам, он как глава государства не позволял армии вмешиваться в происходящие внутриполитические события. Янукович также обвинил оппозицию в невыполнении соглашения об урегулировании политического кризиса на Украине, заключённого 21 февраля.

Сразу же за публикацией этого сообщения российские информационные агентства опубликовали заявление «источника во властных структурах РФ», утверждающего, что Янукович получит личную безопасность на территории России.

28 февраля Виктор Янукович провёл пресс-конференцию в Ростове-на-Дону, где призвал российское руководство не оставаться безучастными к ситуации на Украине: «Россия должна использовать все имеющиеся возможности для того, чтобы предотвратить тот хаос, террор, который сегодня есть на Украине». При этом Янукович подчеркнул, что категорически против военного вторжения на Украину и нарушения её территориальной целостности. Янукович заявил, что готов вернуться на Украину при условии обеспечения безопасности его и его семьи. По его словам, покинуть страну он оказался вынужден из-за непосредственной угрозы его жизни и жизням его близких Также он заявил, что соглашение 21 февраля не было выполнено оппозицией, которая не разоружила майдановцев и не организовала освобождение зданий и улиц. Все законы, принятые Верховной радой после 21 февраля, Янукович отказался считать легитимными, поскольку, по его словам, они принимались под давлением и угрозами в адрес депутатов. Кроме того, Янукович заявил, что он против военного конфликта и что он останется с народом Украины до своей смерти.

По словам представителя РФ в ООН Виталия Чуркина, 1 марта 2014 года Янукович обратился к президенту России В. В. Путину с просьбой «использовать Вооружённые силы Российской Федерации для восстановления законности, мира, правопорядка, стабильности, защиты населения Украины».

Согласно позиции премьер-министра РФ Д. А. Медведева, изложенной на его странице на сайте Facebook 2 марта 2014 года «авторитет президента Януковича практически ничтожен, но это не отменяет того факта, что по Конституции Украины он — легитимный глава государства. Если он виноват перед Украиной — проведите процедуру импичмента по украинской Конституции (ст. 111) и судите его. Все остальное — произвол».

4 марта 2014 года президент РФ Владимир Путин на пресс-конференции, посвящённой событиям на Украине, заявил, что также считает Виктора Януковича легитимным президентом Украины. Последние события на Украине он оценил как антиконституционный переворот и вооружённый захват власти. Оценивая действия Януковича во время кризиса, Путин сказал: «У человека, который выполняет такие функции, несёт на своих плечах такие обязанности, как глава государства, есть и права, есть и обязанности. Но самая главная обязанность — это исполнять волю тех людей, которые доверили ему страну, действуя в рамках закона. Вот надо проанализировать, всё ли он сделал — то, что давал ему в руки закон и мандат избирателей, или нет».

Постоянный представитель Украины при ООН Юрий Сергеев направил письмо на имя председателя Совета Безопасности, оспаривающее законность просьбы Виктора Януковича применить на территории Украины российские вооруженные силы. При этом Юрий Сергеев ссылается на пункт 23 статьи 85 Конституции Украины, в соответствии с которым исключительным полномочием одобрять решение о допуске на территорию Украины подразделений вооружённых сил других государств обладает Верховная Рада Украины. В этом письме Сергеев также заявляет, что Виктор Янукович более не является законным президентом Украины. «Во время острейшего в истории нашей страны кризиса, — пишет Юрий Сергеев, — г-н Виктор Янукович оставил столицу Украины и скрылся в неизвестном направлении и, следовательно, не выполнил свои официальные обязанности главы государства».

11 марта Виктор Янукович сделал заявление для прессы в Ростове-на-Дону. Он заверил, что по-прежнему является законным президентом Украины и верховным главнокомандующим: «Я не прекращал своих полномочий досрочно, я жив, меня не отрешали от должности в порядке, предусмотренном конституцией Украины… В США, ряде других стран говорят, что я как президент якобы утратил легитимность, потому что сбежал из страны. Повторяю: я никуда не сбегал. В момент захвата радикалами правительственных зданий и администрации президента — по сути, антиконституционного захвата ими власти с оружием в руках — я находился, как известно, на Украине». Янукович обвинил новые украинские власти в попытке развязать гражданскую войну и заявил, что считает выборы, назначенные на 25 мая «захватившей в результате переворота власть кликой», «нелегитимными и незаконными, не соответствующими конституции Украины», тем более что «они будут проходить в обстановке тотального контроля экстремистских сил».

28 марта 2014 года в своём обращении к украинскому народу Виктор Янукович заявил, что потеря Украиной Крыма была реакцией народа на действия вооружённых «сотен» и неадекватное управление государством, и что «„майданной власти“ теперь не уйти от острого, всё нарастающего общественного недовольства» Он также заявил: «Как президент, который с вами мыслями и душой, призываю каждого здравомыслящего гражданина Украины — не дайте самозванцам вас использовать! Требуйте проведения референдума об определении статуса каждого региона в составе Украины».

В тот же день агентство Интерфакс сообщило, что Виктор Янукович, по словам заместителя главы Партии регионов Бориса Колесникова, «попросил добровольно сложить с себя полномочия почётного лидера и исключить его из партии». Ранее, 26 марта, о возможности рассмотрения на партийном съезде 29 марта вопроса об исключении Виктора Януковича из партии, сообщило, со ссылкой на пресс-службу Партии регионов, агентство РИА Новости. Съезд прекратил членство Януковича в Партии регионов.

13 апреля Виктор Янукович выступил в Ростове-на-Дону с заявлением в связи с ситуацией, которая складывается на востоке Украины.

В связи с прошедшими 25 мая 2014 года выборами Президента Украины Виктор Янукович заявил, что уважает выбор украинского народа.

Возбуждение уголовных дел

О первом открытом уголовном деле против Виктора Януковича практически сразу же сообщил новоназначенный и. о. министра внутренних дел Арсен Аваков. 24 февраля 2014 года против Януковича было открыто уголовное дело по факту массовых убийств мирных граждан, в связи с чем Янукович и ряд других должностных лиц объявлены в розыск.

28 февраля 2014 года Швейцария начала расследование в отношении Виктора Януковича и его старшего сына Александра. Их подозревают в отмывании денег.

2 марта назначенный Верховной Радой и. о. генпрокурора Олег Махницкий сообщил, что ГПУ открыла ещё одно уголовное производство против Януковича: «После его выступления в Ростове-на-Дону принято решение об открытии уголовного производства за попытки и призывы к свержению конституционного строя на Украине». Конкретно по ч. 2 ст. 109 Уголовного кодекса Украины (действия, направленные на смену или свержение конституционного строя или на захват государственной власти).

4 марта министр иностранных дел Литвы Линас Линкявичюс заявил, что Януковичу среди ряда прочих украинских высокопоставленных чиновников, подозреваемых в нарушении прав человека и «неоправданном применении силы против мирных демонстрантов», запрещён въезд на территорию Литвы.

6 марта стало известно, что ГПУ также открыла дело по факту того, что Янукович «в 2010 году неконституционным способом изменил Конституцию Украины, и тем самым захватил государственную власть», что также классифицируется как преступление по ч. 2 ст. 109 Уголовного кодекса Украины (действия, направленные на смену или свержение конституционного строя или на захват государственной власти).

6 марта 2014 года Евросоюз и Канада объявили, что Янукович и его сыновья числятся в списках высокопоставленных украинских чиновников, против которых вводятся финансовые санкции.

Отрывок, характеризующий Президентство Виктора Януковича

Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.


Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.


В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…


В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.


Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.


Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.