Президент Испании
Президент Республики (исп. Presidente de la República) — титул главы государства в Испании во время Второй республики (1931—1939). Прописывая полномочия президента, авторы республиканской конституции взяли за основу модель Веймарской республики, тогда ещё действующей в Германии, постаравшись найти компромисс между французской и американской президентскими системами.[1]
Помимо Второй республики президенты в Испании также были в период междуцарствия (от отречения королевы Изабеллы II до воцарения короля Амадео I), а также во время Первой Испанской республики.
Использование в испанском языке термина «Президенте дель Гобьерно» (исп. Presidente del Gobierno, в буквальном переводе, президент правительства) в отношении высшего должностного лица исполнительной власти, приводит к некоторой путанице. Так, в 2001 году президент США Джордж Буш назвал премьер-министра Испании «президентом»,[2] в то время как главой государства в Испании с 1975 года является король. Похожую ошибку в 2003 году допустил Джеб Буш, в то время губернатор штата Флорида.[3]
История
Первым Президентом Испании считается Франсиско Серрано и Домингес, который 25 февраля 1869 года стал Президентом (председателем) исполнительной власти (исп. Presidente del Poder ejecutivo). Председателем правительства в это время был генерал Жoан Прим и Пратс. Исполнительную власть и государство Франсиско Серрано как президент возглавлял недолго. 18 июня того же 1869 года он становится Регентом Королевства (исп. Regente del Reino).
11 февраля 1873 года испанский король Амадео I столкнувшись с социальным кризисом и началом Третьей карлистской войны, отрёкся от престола. 12 февраля Президентом Испании кортесы провозгласили республиканца-федералиста Эстанислао Фигераса президентом исполнительной власти и главой государства. Вплоть до падения республики в конце декабря 1874 года во главе исполнительной власти и государства сменилось семь человек.
В 1930 году участниками «Пакта в Сан-Себастьяне», представители всех более или менее заметных республиканских партий Испании, образовали «Республиканский революционный комитет» во главе с Нисето Алькала Самора,[4] что по мнению историков стало «центральным событием оппозиции монархии Альфонсо XIII»,[5]. В 1931 году, после отречения короля и провозглашения в Испании республики, комитет стал первым временным правительством Второй республики. С 14 апреля и до конца 1931 года никакого официального главы государства не было и, по сути, самый высокий пост в стране занимал председатель правительства. 11 декабря 1931 года должность президента Республики первым занял Алькала Самора, глава Республиканского революционного комитета, а впоследствии руководитель первого республиканского правительства.
После того как Гражданскую войну в Испании выиграли националисты во главе с Франко, лидеры республиканцев попытались сохранить республику, образовав органы власти в изгнании. Всего с 1940 по 1977 год было 4 президента Испанской республики в изгнании. В 1977 году последний из них, Хосе Мальдонадо Гонсалес, признал итоги первых в послефранкистской Испании выборов и объявил о прекращении деятельности органов власти Испанской республики в изгнании.
Список президентов Испании
Портрет | Фамилия | Политическая принадлежность | Срок полномочий | Название должности | ||
---|---|---|---|---|---|---|
Вступил в должность | Покинул должность | Дни | ||||
Франсиско Серрано и Домингес исп. Francisco Serrano y Domínguez |
Либеральный союз | 25 февраля 1869 года | 18 июня 1869 года | 113 | Президент исполнительной власти (исп. Presidente del Poder ejecutivo) | |
Эстанислао Фигерас и Moрагас исп. Estanislao Figueras y Moragas |
Республиканец(Республиканская федеральная партия) | 12 февраля 1873 года | 11 июня 1873 года | 119 | Президент исполнительной власти Испанской Республики (исп. Presidente del Poder Ejecutivo de la República Española) одновременно глава государства и правительства | |
Франсиско Пи-и-Маргаль исп. Francisco Pi y Margall |
Республиканец-федералист (Республиканская федеральная партия) | 11 июня 1873 года | 18 июля 1873 года | 37 | ||
Николас Сальмерон Алонсо исп. Nicolás Salmerón y Alonso |
Республиканец-централист (Республиканская федеральная партия) | 18 июля 1873 года | 7 сентября 1873 года | 51 | ||
Эмилио Кастелар и Риполь исп. Emilio Castelar y Ripoll |
Умеренный республиканец (Республиканская федеральная партия) | 7 сентября 1873 года | 4 января 1874 года | 119 | ||
Франсиско Серрано и Домингес исп. Francisco Serrano y Domínguez (4-й срок) |
Консервативный республиканец (Консервативная группа) | 4 января 1874 года | 26 февраля 1874 года | 53 | ||
Хуан де Савала и де ла Пуэнте исп. Juan de Zavala y de la Puente |
26 февраля 1874 года | 3 сентября 1874 года | 189 | |||
Пракседес Матео Сагаста исп. Práxedes Mateo Sagasta |
Либерал-конституционалист (Конституционная партия) | 3 сентября 1874 года | 30 декабря 1874 года | 118 | ||
Алькала Самора и Торрес, Нисето исп. Niceto Alcalá-Zamora y Torres |
Республиканская либеральная правая | 11 декабря 1931 года | 30 декабря 1936 года | 1579 | Президент Испанской Республики (исп. Presidente de la República Española) | |
Диего Мартинес Баррио исп. Diego Martínez Barrio (временный) |
Республиканский союз | 7 апреля 1936 года | 11 мая 1936 года | 34 | ||
Мануэль Асанья Диас исп. Manuel Azaña Díaz |
Республиканская левая | 11 мая 1936 года | 3 марта 1939 года | 1026 |
Президенты в изгнании
Портрет | Фамилия | Партия | Срок полномочий | ||
---|---|---|---|---|---|
Вступил в должность | Покинул должность | Дни | |||
Альваро де Альборнос и Лиминиана исп. Álvaro de Albornoz y Liminiana исполняющий обязанности |
Республиканская левая | 11 мая 1940 года | 17 августа 1945 года | 1924 | |
Диего Мартинес Баррио исп. Diego Martínez Barrio |
Республиканский союз | 17 августа 1945 года | 1 января 1962 года | 5981 | |
Луис Хименес де Асуа исп. Luis Jiménez de Asúa |
Испанская социалистическая рабочая партия | 11 февраля 1962 года | 16 ноября 1970 года | 3200 | |
Хосе Мальдонадо Гонсалес исп. José Maldonado González |
Республиканская левая | 16 ноября 1970 года | 1 июля 1977 года | 2419 |
Напишите отзыв о статье "Президент Испании"
Примечания
- ↑ Stanley G. Payne: [books.google.es/books?id=46N-pNbNG2kC&printsec=frontcover&dq=president+of+the+republic+spain&hl=en&sa=X&ei=pehLUuiWD6j07AbKx4GYCA&ved=0CDQQ6AEwAQ#v=onepage&q=president&f=false Spain's First Democracy: The Second Republic, 1931-1936, pp. 62-3]. University of Wisconsin Press, 1993. Google Books
- ↑ [georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2001/06/20010612-6.html "Joint Press Conference with President George W. Bush and President Jose Maria Aznar"]. The White House
- ↑ [edition.cnn.com/2003/WORLD/europe/02/17/jebbush.spain/ Jeb Bush slips on Spanish history] (англ.). Reuters. CNN.com (18 February 2003). Проверено 3 мая 2016.
- ↑ Daniele Conversi: [books.google.es/books?id=wwSve0Mb0ocC&pg=PA38&dq=Pact+of+San+Sebasti%C3%A1n&hl=en&sa=X&ei=Ve9LUqWcOc_G7Aa33ICQDw&ved=0CDkQ6AEwAg#v=onepage&q=Pact%20of%20San%20Sebasti%C3%A1n&f=false The Basques, the Catalans, and Spain: Alternative Routes to Nationalist Mobilisation, p. 38]. University of Nevada Press, 2000. Google Books
- ↑ Paul Preston: [books.google.es/books?id=tv0khld2P7AC&pg=PA88&dq=Pact+of+San+Sebasti%C3%A1n&hl=en&sa=X&ei=Ve9LUqWcOc_G7Aa33ICQDw&ved=0CFUQ6AEwBw#v=onepage&q=Pact%20of%20San%20Sebasti%C3%A1n&f=false Revolution and War in Spain, 1931-1939, p. 192]. Routledge, 2002. Google Books
Отрывок, характеризующий Президент Испании
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.