Президент Швейцарии
| Политика — Портал:Политика |
| Швейцария |
 Эта статья — часть серии: |
Президент Швейцарской Конфедерации (нем. Bundespräsident, фр. Président de la Confédération, итал. Presidente della Confederazione, ромш. President da la Confederaziun) является председательствующим членом Федерального совета (правительства Швейцарии). Президент Швейцарии не является главой государства, поскольку функции главы государства выполняют коллективно все члены Федерального совета. Однако его голос является решающим при обсуждении текущих дел на Федеральном совете. Как первый среди равных, президент не имеет полномочий руководить другими членами Совета и продолжает возглавлять свой департамент. Избирается на один год парламентом из числа членов Федерального совета, высшего органа исполнительной власти, и обладает по преимуществу, представительскими функциями.
Традиционно должность ротируется между членами Совета, и на должность президента выбирается прошлогодний вице-президент.
Конституционные положения, касающиеся организации Федерального правительства и Федеральной администрации, изложены в разделе 1 главы 3 Швейцарской федеральной конституции [1] в статьях 174 до 179. Статья 176 специально посвящена президенту.
Содержание
Функции
В отличие от президента Австрии или Германии, президент Швейцарии не является ни главой государства, ни главой правительства. Все эти функции выполняются Федеральным советом коллегиально. При равенстве голосов в Совете (что случается не часто, так как число членов Совета является нечётным) голос президента становится решающим.
В дополнение к руководству своим собственным департаментом президент осуществляет некоторые представительские обязанности главы государства. Президент проводит радио- и телевизионные выступления по случаю Нового года и Швейцарского национального праздника (1 августа). Совсем недавно президент стал ездить с зарубежными визитами. Однако, поскольку у швейцарцев нет единого главы государства, президент не осуществляет государственные визиты. При выезде за границу он делает это только в качестве обычного главы департамента.
В случае визита иностранного главы государства его принимают все семь членов Федерального совета совместно, а не президент Конфедерации. От имени всего Совета принимаются верительные грамоты, подписываются договоры и другие документы такого рода.
Выборы
Президент избирается на зимней сессии в начале декабря каждого года Федеральным собранием из членов Федерального совета сроком на один год.
В XIX веке избрание в качестве федерального президента было наградой особо уважаемым членам Федерального совета. Менее влиятельные члены правительства игнорировались. Одним из таких примеров является Вильгельм Матиас Нефф, который входил в правительство двадцать семь лет, но федеральным президентом стал лишь однажды в 1853 году.
С двадцатого века выборы обычно обходятся без дискуссии. Существует неписаное правило, согласно которому член Федерального совета, который дольше всех не был президентом, становится им. Поэтому очередь каждого члена Федерального совета приходит по крайней мере один раз в семь лет. Некоторую напряжённость даёт только то, сколько голосов получает человек, который должен быть избран президентом. Это рассматривается как испытание популярности. В 1970-х и 1980-х годах 200 голосов (из 246 возможных) рассматривались как отличный результат, но в нынешнюю эпоху растущих партийно-политических конфликтов результат в 180 голосов является хорошим.
До 1920 года для Федерального президента было обычным также возглавлять министерство иностранных дел. Поэтому каждый год происходило передвижение по должности, когда предыдущий президент возвращался в свой бывший департамент, а новый президент переезжал в министерство иностранных дел. Кроме того, было традиционным для федерального президента, как и министра иностранных дел, не покидать Швейцарию в течение года его пребывания в должности.
См. также
Напишите отзыв о статье "Президент Швейцарии"
Примечания
- ↑ [www.admin.ch/org/polit/00083/index.html?lang=en Federal Constitution of the Swiss Confederation of April 18, 1999]
| ||||||||
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Президент Швейцарии
Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
