Прекрасное

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Прекрасный человек прекрасен только на миг

Гёте

Прекра́сное — центральная эстетическая категория, предмет изучения эстетики как философской дисциплины. Понятие «прекрасное» связано с понятием «красота», однако не тождественно с ним.

Противоположностью прекрасного является безобразное.

В категории прекрасного отражены явления действительности, произведения искусства, которые доставляют человеку чувство наслаждения, а также воплощают в предметно-чувственной форме свободу и полноту творческих, познавательных способностей человека. Прекрасное — наивысшая эстетическая ценность. Прекрасное совпадает с представлениями о совершенстве или благе. В философии Прекрасное — основная позитивная форма освоения бытия. Прекрасное всегда связано с понятием эстетического идеала. Наиболее близкие по значению понятия: гармоничное, совершенное, красота, красивое.

В эстетике существует несколько моделей понимания прекрасного:

  1. Идеалистическая модель. Прекрасное понимают как воплощение Бога или абсолютной идеи в конкретных вещах или явлениях.
  2. Субъективистская модель. Прекрасное не есть объективное. Источником прекрасного выступает сам человек, его сознание.
  3. Материалистическая модель. Прекрасное — естественное проявление объективных свойств действительности, наиболее близкое к природе.
  4. Релятивистская модель. Прекрасное — это соотношение объективных сторон бытия с человеком как мерой красоты.

Характерные особенности прекрасного:

  • Прекрасное имеет объективную основу, отраженную в так называемых универсальных канонах или законах красоты: гармонии, симметрии, меры;
  • как правило, прекрасное имеет также конкретно-исторический характер;
  • представления о прекрасном зависит от конкретных социальных условий жизни человека, от его образа жизни и стиля жизни;
  • идеал прекрасного также связан с особенностями национальной культуры;
  • субъективное понимание прекрасного обусловлено уровнем индивидуальной культуры, особенностями эстетического вкуса личности.

Л. Н. Столович писал: «Прекрасное имеет четыре вида: оно справедливо, мужественно, упорядоченно и разумно, ибо именно эти свойства присущи прекрасным поступкам»[1]. Вольтер говорил: «Даже дурной человек признает прекрасными добродетели, хотя и не тщится им подражать. Следовательно, прекрасное, которое поражает лишь наши внешние чувства, воображение, подчас относительно. Не таково прекрасное, если оно говорит сердцу»[1].

Напишите отзыв о статье "Прекрасное"



Примечания

  1. 1 2 Степанов А. Н. [cheloveknauka.com/revolyutsionno-demokraticheskaya-kontseptsiya-estetizatsii-obschestvennyh-otnosheniy-v-rossii-xix-veka Революционно-демократическая концепция эстетизации общественных отношений в России XIX века] / диссертация ... кандидата философских наук : 09.00.11. — Самара: Сам. гос. ун-т, 2005. — 188 с.


Отрывок, характеризующий Прекрасное

Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.