Прелюдия, ария и финал

«Прелюдия, ария и финал» (фр. Prélude, Aria et Final) — произведение Сезара Франка для фортепиано, написанное в 1887 году. Посвящено пианистке Мари Леонтине Борд-Пен и впервые исполнено ею 12 мая 1888 года (как отмечается в современном обзоре, «величие и благородство [пьесы Франка] выходили за пределы понимания публики»). Примерная длительность звучания — 22 минуты.

Наряду с «Прелюдией, хоралом и фугой» «Прелюдия, ария и финал» знаменуют обращение Франка к фортепианной музыке после длительного перерыва, в течение которого он был сосредоточен преимущественно на сочинениях для органа (в молодости Франк сочинял, в видах заработка, для фортепиано чисто эстрадные пьесы, надолго отвратившие его от этого инструмента). Трёхчастная структура обеих пьес апеллирует к традиционной сонатной композиции и в то же время противостоит ей — примерно в том же идейном смысле, в каком симфоническая поэма, одним из пионеров которой был Франк, противостоит традиционной симфонии; кроме того, специалисты говорят о влиянии органного творчества Франка на фортепианное. Эта музыка, по мнению критика журнала Gramophone, требует от пианиста большого мастерства, но не в смысле виртуозности, а в отношении безупречной ясности и тонкой колористики.

Классическая запись «Прелюдии, арии и финала» была осуществлена в 1932 году Альфредом Корто. Из более поздних записей можно отметить версии Стивена Хафа и Хорхе Болета.

Ссылки

• Прелюдия, ария и финал: ноты произведения на International Music Score Library Project

Отрывок, характеризующий Прелюдия, ария и финал

Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.