Премия «Золотой глобус» за лучший телевизионный сериал — драма

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Премия «Золотой глобус» за лучший драматический сериал  — престижная награда Голливудской ассоциации иностранной прессы.





1970—1980

Год Церемония Победители и номинанты
1970 27-я «Доктор Маркус Уэлби»
• «Мир Брэкена»
• «Отряд „Стиляги“»
• «Менникс»
• «Комната 222»
1971 28-я «Медицинский центр»
• «Доктор Маркус Уэлби»
• «Отряд „Стиляги“»
• «The Bold Ones: The Senator»
• «The Young Lawyers»
1972 29-я «Менникс»
• «Доктор Маркус Уэлби»
• «Медицинский центр»
• «Отряд „Стиляги“»
• «O’Hara, U.S. Treasury»
1973 30-я «Коломбо»
• «Медицинский центр»
• «Менникс»
• «Америка»
• «Уолтоны»
1974 31-я «Уолтоны»
• «Кеннон»
• «Коломбо»
• «Хокинс»
• «Менникс»
• «Полицейская история»
1975 32-я «Вверх и вниз по лестнице»
• «Коломбо»
• «Коджак»
• «Полицейская история»
• «Улицы Сан-Франциско»
• «Уолтоны»
1976 33-я «Коджак»
• «Баретта»
• «Коломбо»
• «Петроцелли»
• «Полицейская история»
1977 34-я «Богач, бедняк»
• «Капитаны и короли»
• «Ангелы Чарли»
• «Семья»
• «Маленький домик в прериях»
1978 35-я «Roots»
• «Ангелы Чарли»
• «Коломбо»
• «Семья»
• «Старски и Хатч»
• «Вверх и вниз по лестнице»
1979 36-я «60 минут»
• «Звёздный крейсер Галактика»
• «Семья»
• «Лу Грант»
• «Холокост»
1980 37-я «Лу Грант»
• «Backstairs at the White House»
• «Столетие»
• «Даллас»
• «Досье детектива Рокфорда»
• «Roots: The Next Generations»

1981—1990

Год Церемония Победители и номинанты
1981 38-я «Сёгун»
• «Даллас»
• «Супруги Харт»
• «Лу Грант»
• «Вегас»
• «Война Скарлетт О’Хара»
1982 39-я «Блюз Хилл-стрит»
• «Даллас»
• «Династия»
• «Супруги Харт»
• «Лу Грант»
1983 40-я «Блюз Хилл-стрит»
• «Даллас»
• «Династия»
• «Супруги Харт»
• «Частный детектив Магнум»
1984 41-я «Династия»
• «Кегни и Лейси»
• «Даллас»
• «Супруги Харт»
• «Блюз Хилл-стрит»
1985 42-я «Она написала убийство»
• «Кегни и Лейси»
• «Династия»
• «Блюз Хилл-стрит»
• «Сент-Элсвер»
1986 43-я «Она написала убийство»
• «Кегни и Лейси»
• «Династия»
• «Полиция Майами»
• «Сент-Элсвер»
1987 44-я «Закон Лос-Анджелеса»
• «Кегни и Лейси»
• «Династия»
• «Полиция Майами»
• «Она написала убийство»
• «Сент-Элсвер»
1988 45-я «Закон Лос-Анджелеса»
• «Красавица и чудовище»
• «Она написала убийство»
• «Сент-Элсвер»
• «Тридцать-с-чем-то»
• «Год жизни»
1989 46-я «Тридцать-с-чем-то»
• «Красавица и чудовище»
• «Закон Лос-Анджелеса»
• «Она написала убийство»
• «Умник»
1990 47-я «Чайна-бич»
• «Полуночная жара»
• «Закон Лос-Анджелеса»
• «Она написала убийство»
• «Тридцать-с-чем-то»
• «Умник»

1991—2000

Год Церемония Победители и номинанты
1991 48-я «Твин Пикс»
• «Чайна-бич»
• «Полуночная жара»
• «Закон Лос-Анджелеса»
• «Тридцать-с-чем-то»
1992 49-я «Северная сторона»
• «Беверли-Хиллз, 90210»
• «Я улечу»
• «Закон Лос-Анджелеса»
• «Закон и порядок»
1993 50-я «Северная сторона»
• «Беверли-Хиллз, 90210»
• «В тылу»
• «Я улечу»
• «Сёстры»
1994 51-я «Полиция Нью-Йорка»
• «Доктор Куин, женщина-врач»
• «Закон и порядок»
• «Северная сторона»
• «Застава фехтовальщиков»
• «Хроники молодого Индианы Джонса»
1995 52-я «Секретные материалы»
• «Надежда Чикаго»
• «Скорая помощь»
• «Полиция Нью-Йорка»
• «Застава фехтовальщиков»
1996 53-я «Нас пятеро»
• «Надежда Чикаго»
• «Скорая помощь»
• «Murder One»
• «Полиция Нью-Йорка»
1997 54-я «Секретные материалы»
• «Надежда Чикаго»
• «Скорая помощь»
• «Полиция Нью-Йорка»
• «Нас пятеро»
1998 55-я «Секретные материалы»
• «Надежда Чикаго»
• «Скорая помощь»
• «Закон и порядок»
• «Полиция Нью-Йорка»
1999 56-я «Практика»
• «Скорая помощь»
• «Фелисити»
• «Закон и порядок»
• «Секретные материалы»
2000 57-я «Клан Сопрано»
• «Скорая помощь»
• «Опять и снова»
• «Практика»
• «Западное крыло»

2001—2010

Год Церемония Победители и номинанты
2001 58-я «Западное крыло»
• «C.S.I.: Место преступления»
• «Скорая помощь»
• «Практика»
• «Клан Сопрано»
2002 59-я «Клиент всегда мёртв»
• «24 часа»
• «Шпионка»
• «C.S.I.: Место преступления»
• «Клан Сопрано»
• «Западное крыло»
2003 60-я «Щит»
• «24 часа»
• «Клиент всегда мёртв»
• «Клан Сопрано»
• «Западное крыло»
2004 61-я «24 часа»
• «C.S.I.: Место преступления»
• «Части тела»
• «Клиент всегда мёртв»
• «Западное крыло»
2005 62-я «Части тела»
• «24 часа»
• «Дэдвуд»
• «Остаться в живых»
• «Клан Сопрано»
2006 63-я «Остаться в живых»
• «Главнокомандующий»
• «Анатомия страсти»
• «Побег»
• «Рим»
2007 64-я «Анатомия страсти»
• «24 часа»
• «Большая любовь»
• «Герои»
• «Остаться в живых»
2008 65-я «Безумцы»
• «Доктор Хаус»
• «Анатомия страсти»
• «Большая любовь»
• «Тюдоры»
• «Схватка»
2009 66-я «Безумцы»
• «Декстер»
• «Доктор Хаус»
• «Большая любовь»
• «Настоящая кровь»
2010 67-я «Безумцы»
• «Большая любовь»
• «Декстер»
• «Доктор Хаус»
• «Настоящая кровь»

2011—2016

Год Церемония Победители и номинанты
2011 68-я «Подпольная империя»
• «Безумцы»
• «Декстер»
• «Ходячие мертвецы»
• «Хорошая жена»
2012 69-я «Родина»
• «Американская история ужасов»
• «Босс»
• «Игра престолов»
• «Подпольная империя»
2013 70-я «Родина»
• «Аббатство Даунтон»
• «Во все тяжкие»
• «Новости»
• «Подпольная империя»
2014 71-я «Во все тяжкие»
• «Аббатство Даунтон»
• «Карточный домик»
• «Мастера секса»
• «Хорошая жена»
2015 72-я «Любовники»
• «Аббатство Даунтон»
• «Игра престолов»
• «Карточный домик»
• «Хорошая жена»
2016 73-я «Мистер Робот»
• «Игра престолов»
• «Империя»
• «Нарко»
• «Чужестранка»

Напишите отзыв о статье "Премия «Золотой глобус» за лучший телевизионный сериал — драма"

Ссылки

  • [www.goldenglobes.org/ Официальный сайт премии «Золотой глобус»] (англ.). [www.webcitation.org/65IaEj7NH Архивировано из первоисточника 8 февраля 2012].
  • [www.goldenglobes.org/browse/years GOLDEN GLOBE AWARDS: база данных по всем номинантам и победителям] (англ.). [www.webcitation.org/65l2Vw7tN Архивировано из первоисточника 27 февраля 2012].
  • [www.imdb.com/Sections/Awards/Golden_Globes_USA/ Премия «Золотой глобус»] (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Премия «Золотой глобус» за лучший телевизионный сериал — драма

и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.