Премия «Ника» за лучшую роль второго плана

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Премия «Ника» за лучшую роль второго плана вручалась ежегодно Российской Академией кинематографических искусств с 1988 по 2001 год. На премию выдвигались как актёры, так и актрисы. В 2002 году награда была разделена на две отдельные категории за лучшую мужскую и лучшую женскую роли второго плана.





Список лауреатов и номинантов

Лауреаты указаны первыми и выделены отдельным цветом.

1988—1990

Церемония Фото лауреата Актёр / Актриса Фильм Роль
1-я (1988)
Ирина Купченко «Другая жизнь» Лиля
Николай Рыбников «Вторая попытка Виктора Крохина» Фёдор Иванович
Станислав Садальский «Лес» Алексис
<center>2-я (1989) Раиса Недашковская «Комиссар» Мария Махазанник
Лия Ахеджакова «Грешник» Зинаида Маслова
Зиновий Гердт «Воры в законе» адвокат
<center>3-я (1990) Нина Русланова «Смиренное кладбище» Валентина
Лариса Малеванная «Интердевочка» Алла Сергеевна Зайцева
Вячеслав Тихонов «Убить дракона» архивариус Шарлемань

1991—2001

Церемония Фото лауреата Актёр / Актриса Фильм(ы) Роль
<center>4-я (1991) Светлана Крючкова «Оно» Амалия Карловна Штокфиш
«СВ. Спальный вагон» ...
«Царская охота» Екатерина II
Ольга Антонова «Астенический синдром» Наталья Ивановна
Валентин Гафт «Пиры Валтасара, или Ночь со Сталиным» Лаврентий Берия
<center>5-я (1992)
Лия Ахеджакова «Небеса обетованные» Фима
Александр Абдулов «Дом под звёздным небом» сантехник Жора
«Сукины дети» Игорь Гордынский
Никита Михалков «Униженные и оскорблённые» князь Валковский
<center>6-я (1993)
Елена Яковлева «Анкор, ещё анкор!» Аня Крюкова
Валентина Малявина «Осенние соблазны» Жанна
Нина Усатова «Увидеть Париж и умереть» Фарида
«Чича» Людмила Чечулина
<center>7-я (1994)
Владимир Ильин «Макаров» Василий Иванович Цветаев
Иннокентий Смоктуновский «Убийца» следователь
Нина Усатова «Окно в Париж» Верка
<center>8-я (1995)
Алиса Фрейндлих «Подмосковные вечера» Ирина Дмитриевна
Ольга Антонова «Незабудки» Елизавета Сергеевна
Георгий Вицин «Хаги-Траггер» кукольный мастер Генрих Янович
<center>9-я (1996)
Александр Балуев «Мусульманин» Фёдор
Николай Бурляев «Какая чудная игра» Михаил Михайлович
Лариса Удовиченко «Какая чудная игра» Софья Абрамовна
<center>10-я (1997) Михаил Глузский «Мужчина для молодой женщины» ...
Ирина Купченко «Летние люди» Марья Львовна
Олег Янковский «Ревизор» Аммос Фёдорович Ляпкин-Тяпкин
<center>11-я (1998) Зураб Кипшидзе «Время танцора» Темур
Владимир Зельдин «Полицейские и воры» дедушка
Олег Табаков «Три истории» старик
<center>12-я (1999) Максим Суханов «Страна глухих» «Свинья»
Светлана Крючкова «Тоталитарный роман» Полина
Зинаида Шарко «Сочинение ко Дню Победы» Нина
<center>13-я (2000)
Леонид Ярмольник «Барак» Жора
Сергей Гармаш «Ворошиловский стрелок» капитан Кошаев
Сергей Никоненко «Китайский сервиз» Арсений Мышко
<center>14-я (2001)
Сергей Гармаш «Нежный возраст» Семён Семёнович Беспальчиков
Анастасия Вертинская «Бременские музыканты & Co» атаманша разбойников
Сергей Маковецкий «Русский бунт» Алексей Швабрин

См. также

Напишите отзыв о статье "Премия «Ника» за лучшую роль второго плана"

Ссылки

  • [kino-nika.com/the-national-award/nominee.html Номинанты на премию «Ника» на официальном сайте]
  • [www.kino-nika.com/the-national-award/winner.html Лауреаты премии «Ника» на официальном сайте]

Отрывок, характеризующий Премия «Ника» за лучшую роль второго плана

– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.