Премия «Оскар» за лучший адаптированный сценарий
Премия «Оскар» за лучший адаптированный сценарий — престижная награда Американской академии киноискусства, присуждаемая ежегодно. Награду получает автор, чей сценарий базируется на основе какого-либо литературного произведения (роман, пьеса, рассказ и т. д.), телешоу или другого фильма. Сиквелы, как правило, рассматриваются наравне с адаптациями, за исключением тех, чьи сценарии основаны на оригинальной идее.
Содержание
Терминология
По мнению лингвиста и переводчика Д. И. Ермоловича, английский термин «adapted screenplay» следует переводить как «сценарий экранизации»[1].
1929—1930
Первоначальное название этой номинации звучало как «Сценарий-адаптация».
- Победитель — Седьмое небо — Бенджамин Глейзер (по одноимённой пьесе Остина Стронга)
- Номинанты:
- Славная Бетси — Энтони Коулдуэй (по одноимённой пьесе Риды Джонсон Янг)
- Певец джаза — Альфред А. Кон (по пьесе Самсона Рафаэльсона «Day of Atonement»)
Следующие два года награду вручали лучшему сценаристу, не делая различий между оригинальной версией и адаптацией.
- Победитель — Патриот — Ханс Кралы (по одноимённой пьесе Эшли Дьюкса (перевод пьесы Альфреда Нойманна «Der Patriot», в свою очередь основанной на драме Дмитрия Мережковского «Павел I»))
- Номинанты:
- Конец миссис Чейни — Ханс Кралы (по пьесе Фредерика Лонсдейла «The Last of Mrs. Cheyney»)
- Полицейский — Эллиотт Джадд Клосон (по одноимённому рассказу автора)
- Небоскрёб — Эллиотт Джадд Клосон (по одноимённому рассказу Дадли Мерфи)
- Морская пехота — Эллиотт Джадд Клосон (оригинальный сценарий)
- Сэл из Сингапура — Эллиотт Джадд Клосон (по рассказу Дэйла Коллинза «The Sentimentalists»)
- В старой Аризоне — Том Бэрри (по рассказу О. Генри «The Caballero’s Way»)
- Храбрец — Том Бэрри (по одноимённой пьесе Хэлворти Холла и Роберта Миддлмасса)
- Наши танцующие дочери — Джозефина Ловетт (оригинальный сценарий)
- Женщина дела — Бесс Мередит (по роману Майкла Арлена «The Green Hat»)
- Чудо женщин — Бесс Мередит (по роману Германа Зудермана «Die Frau des Steffen Tromholt»)
- Победитель — Казённый дом — Джозеф Фарнэм, Мартин Флавин, Фрэнсис Марион, Леннокс Мэрион (оригинальный сценарий)
- Номинанты:
- На западном фронте без перемен — Джордж Эббот, Максвелл Андерсон, Делл Эндрюс (по одноимённому роману Эриха Марии Ремарка)
- Дизраэли — Джулиэн Джозефсон (по одноимённой пьесе Льюиса Н. Паркера)
- Развод — Джон Михен (по роману Урсулы Пэрротт «Ex-Wife»)
- Улица удачи — Ленора Джексон Коффи, Ховард Эстабрук (по одноимённому рассказу Оливера Гарретта)
1931—1940
С 1931 года номинация вновь получила название «Сценарий-адаптация».
- Победитель — Симаррон — Ховард Эстабрук (по одноимённому роману Эдны Фарбер)
- Номинанты:
- Уголовный кодекс — Сетон Миллер, Фред Нибло-младший (по одноимённой пьесе Мартина Флавина)
- Отпуск — Хорас Джексон (по одноимённой пьесе Филиппа Бэрри)
- Маленький Цезарь — Фрэнсис Эдвард Фараго, Роберт Н. Ли (по одноимённому роману Уильяма Р. Бёрнетта)
- Скиппи — Джозеф Л. Манкевич, Сэм Минц (по мотивам комиксов Перси Кросби)
- Победитель — Плохая девчонка — Эдвин Дж. Бёрк (по одноимённому роману Виньи Дельмар)
- Номинанты:
- Эрроусмит — Сидни Ховард (по одноимённому роману Синклера Льюиса)
- Доктор Джекилл и мистер Хайд — Сэмюэл Хоффенштайн, Перси Хит (по повести Роберта Льюиса Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»)
- Победитель — Маленькие женщины — Виктор Хирман, Сара Мэйсон (по одноимённому роману Луизы Мэй Олкотт)
- Номинанты:
- Леди на один день — Роберт Рискин (по рассказу Дэймона Раньона «Madame la Gimp»)
- Ярмарка штата — Пол Грин, Соня Левин (по одноимённому роману Филипа Стонга)
- Победитель — Это случилось однажды ночью — Роберт Рискин (по рассказу Сэмюэла Хопкинса Адамса «Night Bus»)
- Номинанты:
- Тонкий человек — Альберт Хэккетт, Фрэнсис Гудрич (по одноимённому роману Дэшилла Хэмметта)
- Да здравствует Вилья! — Бен Хект (по одноимённой автобиографии Одо Стэйда и Эджкама Пинчона)
К 1936 году название номинации меняется на «Лучший сценарий».
- Победитель — Осведомитель — Дадли Николс (по одноимённому роману Лиама О’Флаэрти)
- Номинанты:
- Одиссея капитана Блада — Кейси Робинсон (по одноимённому роману Рафаэля Сабатини)
- Дела и дни бенгальского улана — Валдемар Янг, Джон Л. Балдерстон, Ахмед Абдулла, Гровер Джонс, Уильям Слэйвенс МакНатт (по одноимённому роману Фрэнсиса Йетса-Брауна)
- Мятеж на «Баунти» — Тэлбот Дженнингс, Джулс Фёртман, Кэри Уилсон (по одноимённому роману Чарльза Нордхоффа и Джеймса Нормана Хэлла)
- Победитель — Повесть о Луи Пастере — Пьер Коллингз, Шеридан Гибни (на основе оригинального литературного материала авторов)
- Номинанты:
- После Худого — Фрэнсис Гудрич, Альберт Хэккетт (сиквел на основе романа Дэшилла Хэмметта «Худой» («Тонкий человек»))
- Додсворт — Сидни Ховард (по одноимённому роману Синклера Льюиса)
- Мистер Дидс переезжает в город — Роберт Рискин (по рассказу Кларенса Бадингтона Келланда «Opera Hat»)
- Мой слуга Годфри — Морри Рискинд, Эрик Хэтч (по роману Эрика Хэтча «1101 Park Avenue»)
- Победитель — Жизнь Эмиля Золя — Хайнц Хэралд, Геза Хэрчег, Норман Рэйн (по биографическому роману Мэттью Джозефсона «Zola and His Time»)
- Номинанты:
- Горькая правда — Винья Дельмар (по одноимённой пьесе Артура Ричмана)
- Отважные капитаны — Марк Коннелли, Джон Ли Мэин, Дэйл Ван Эвери (по одноимённому роману Редьярда Киплинга)
- Дверь на сцену — Морри Рискинд, Энтони Вейллер (по одноимённой пьесе Эдны Фарбер и Джорджа С. Кауфмана)
- Звезда родилась — Дороти Паркер, Алан Кэмпбелл, Роберт Карсон (на основе идеи Уильяма Уэллмана и Роберта Карсона)
- Победитель — Пигмалион — Иэн Дэлримпл, Сесил Льюис, У. П. Липскомб, Джордж Бернард Шоу (по одноимённой пьесе Джорджа Бернарда Шоу)
- Номинанты:
- Город мальчиков — Джон Михен, Дор Шэри (по рассказу Дора Шэри и Элеанор Гриффин)
- Цитадель — Иэн Дэлримпл, Фрэнк Уид, Элизабет Хилл (по одноимённому роману Арчибальда Джозефа Кронина)
- Четыре дочери — Ленора Джексон Коффи, Джулиус Дж. Эпштайн (по роману Фанни Хёрст «Sister Act»)
- С собой не унесёшь — Роберт Рискин (по одноимённой пьесе Джорджа С. Кауфмана и Мосса Харта)
- Победитель — Унесённые ветром — Сидни Ховард (по одноимённому роману Маргарет Митчелл)
- Номинанты:
- До свидания, мистер Чипс — Роберт Седрик Шеррифф, Клодин Уэст, Эрик Машвитц (по одноимённому роману Джеймса Хилтона)
- Мистер Смит едет в Вашингтон — Сидни Бакмэн (по неопубликованному рассказу Льюиса Р. Фостера)
- Ниночка — Чарльз Брэккетт, Билли Уайлдер, Вальтер Райш (по одноимённому рассказу Мельхиора Ленгайела)
- Грозовой перевал — Чарльз МакАртур, Бен Хект (по одноимённому роману Эмили Бронте)
1941—1950
- Победитель — Филадельфийская история — Дональд Огден Стюарт (по одноимённой пьесе Филиппа Бэрри)
- Номинанты:
- Гроздья гнева — Наннэлли Джонсон (по одноимённому роману Джона Стейнбека)
- Китти Фойл — Дональд Огден Стюарт, Далтон Трамбо (по одноимённому роману Кристофера Морли)
- Долгий путь домой — Дадли Николс (по пьесам Юджина О’Нила «The Moon of the Caribees», «In The Zone», «Bound East for Cardiff» и «The Long Voyage Home»)
- Ребекка — Роберт Шервуд, Джоан Харрисон (по одноимённому роману Дафны Дю Морье)
- Победитель — А вот и мистер Джордан — Сидни Бакмэн, Сетон Миллер (по пьесе Гарри Сигалла «Heaven Can Wait»)
- Номинанты:
- Задержите рассвет — Чарльз Брэккетт, Билли Уайлдер (по одноимённому роману Кетти Фрингс)
- Как зелена была моя долина — Филип Данн (по одноимённому роману Ричарда Ллевеллина)
- Маленькие лисички — Лиллиан Хеллман (по одноимённой пьесе автора)
- Мальтийский сокол — Джон Хьюстон (по одноимённому роману Дэшилла Хэмметта)
- Победитель — Миссис Минивер — Джордж Фрёшел, Джеймс Хилтон, Клодин Уэст, Артур Уимперис (по одноимённой книге Джен Стратер)
- Номинанты:
- 49-я параллель — Родни Экланд, Эмерих Прессбургер (на основе оригинальной истории Эмериха Прессбургера)
- Гордость янки — Херман Дж. Манкевич, Джо Сьюэрлинг (на основе оригинальной истории Пола Гэллико)
- Случайная жатва — Джордж Фрёшел, Клодин Уэст, Артур Уимперис (по роману Джеймса Хилтона «Random Harvest»)
- Весь город говорит — Сидни Бакмэн, Дэйл Ван Эвери, Ирвин Шоу (на основе оригинальной истории Сидни Хармона)
- Победитель — Касабланка — Филип Эпштайн, Джулиус Дж. Эпштайн, Говард Кох (по пьесе Мюррэя Бёрнетта и Джоан Элисон «Everybody Comes to Rick’s»)
- Номинанты:
- Священные узы брака — Наннэлли Джонсон (по роману Арнольда Беннетта «Buried Alive»)
- Чем больше, тем веселее — Ричард Флурной, Льюис Р. Фостер, Фрэнк Росс, Роберт Расселл (на основе оригинальной истории Фрэнка Росса и Роберта Расселла)
- Песня Бернадетт — Джордж Ситон (по одноимённому роману Франца Верфеля)
- Дозор на Рейне — Дэшилл Хэмметт (по одноимённой пьесе Лиллиан Хеллман)
- Победитель — Идти своим путём — Фрэнк Батлер, Фрэнк Кэветт (на основе оригинальной истории Лео МакКэри)
- Номинанты:
- Двойная страховка — Билли Уайлдер, Рэймонд Чандлер (по одноимённому роману Джеймса Кейна)
- Газовый свет — Джон Ван Друтен, Уолтер Райш, Джон Л. Балдерстон (по пьесе Патрика Гамильтона «Angel Street»)
- Лора — Джей Дрэтлер, Сэмюэл Хоффенштайн, Бетти Райнхардт (по одноимённому роману Веры Каспари)
- Встреть меня в Сент-Луисе — Ирвинг Бречер, Фред Финклхофф (по сборнику рассказов Салли Бенсон)
- Победитель — Потерянный уикэнд — Чарльз Брэккетт, Билли Уайлдер (по одноимённому роману Чарльза Джексона)
- Номинанты:
- Милдред Пирс — Раналд МакДугалл (по одноимённому роману Джеймса Кейна)
- Гордость моряков — Альберт Мальц (по книге Роджера Баттерфилда)
- История рядового Джо — Леопольд Этлас, Гай Эндор, Филип Стивенсон (по книгам Эрни Пайла «Brave Men» и «Here Is Your War»)
- Дерево растёт в Бруклине — Фрэнк Дэвис, Тэсс Слезингер (по одноимённому роману Бетти Смит)
- Победитель — Лучшие годы нашей жизни — Роберт Шервуд (по роману МакКинли Кантора «Glory for Me»)
- Номинанты:
- Анна и король Сиама — Салли Бенсон, Тэлбот Дженнингс (по одноимённому роману Маргарет Лэндон)
- Короткая встреча — Дэвид Лин, Рональд Ним, Энтони Хэвлок-Аллан (по пьесе Ноэла Кауарда «Still Life»)
- Убийцы — Энтони Вейллер (по одноимённому рассказу Эрнеста Хэмингуэя)
- Рим, открытый город — Серджо Амидеи, Федерико Феллини (на основе оригинальной истории Серджо Амидеи и Альберто Консильо)
- Победитель — Чудо на 34-й улице — Джордж Ситон (на основе оригинальной истории Валентина Дэвиса)
- Номинанты:
- Бумеранг! — Ричард Мёрфи (на основе статьи Фултона Аурслера)
- Перекрёстный огонь — Джон Пэкстон (по роману Ричарда Брукса «The Brick Foxhole»)
- Джентльменское соглашение — Мосс Харт (по одноимённому роману Лоры Хобсон)
- Большие надежды — Дэвид Лин, Рональд Ним, Энтони Хэвлок-Аллан (по одноимённому роману Чарльза Диккенса)
- Победитель — Сокровища Сьерра-Мадре — Джон Хьюстон (по одноимённому роману Б. Травена)
- Номинанты:
- Зарубежный роман — Чарльз Брэккетт, Билли Уайлдер, Ричард Л. Брин (на основе истории Дэвида Шоу, адаптированной Робертом Харари)
- Джонни Белинда — Ирмгард фон Кубе, Аллен Винсент (по одноимённой пьесе Элмера Блэйни Харриса)
- Змеиная яма — Фрэнк Партос, Миллен Бренд (по одноимённому роману Мэри Джейн Уорд)
- Поиск — Ричард Швайцер, Дэвид Векслер (на основе оригинальной истории авторов)
- Победитель — Письмо трём жёнам — Джозеф Л. Манкевич, Вера Каспари (по роману Джона Клемпнера «Letter to Five Wives»)
- Номинанты:
- Вся королевская рать — Роберт Россен (по одноимённому роману Роберта Пенна Уоррена)
- Похитители велосипедов — Чезаре Дзаваттини (по одноимённому роману Луиджи Бартолини)
- Чемпион — Карл Форман (по одноимённому рассказу Ринга Ларднера)
- Поверженный идол — Грэм Грин (по рассказу автора «The Basement Room»)
1951—1960
- Победитель — Всё о Еве — Джозеф Л. Манкевич (по рассказу Мэри Орр «The Wisdom of Eve»)
- Номинанты:
- Асфальтовые джунгли — Бен Мэддоу, Джон Хьюстон (по одноимённому роману У. Р. Бёрнетта)
- Рождённая вчера — Альберт Маннхаймер (по одноимённой пьесе Гарсона Канина)
- Сломанная стрела — Альберт Мальц (по роману Эллиотта Арнольда «Blood Brother»)
- Отец невесты — Фрэнсис Гудрич, Альберт Хэккетт (по одноимённому роману Эдварда Стритера)
- Победитель — Место под солнцем — Гарри Браун, Майкл Уилсон (по роману Теодора Драйзера «Американская трагедия» и пьесе Патрика Кирни «An American Tragedy»)
- Номинанты:
- Африканская Королева — Джеймс Эйджи, Джон Хьюстон, Джон Кольер, Питер Фиэртель (по одноимённому роману Сесила Скотта Форестера)
- Детективная история — Роберт Уайлер, Филип Йордан (по одноимённой пьесе Сидни Кингсли)
- Карусель — Жак Натансон, Макс Офюльс (по пьесе Артура Шницлера «Reigen»)
- Трамвай «Желание» — Теннесси Уильямс (по одноимённой пьесе автора)
- Победитель — Злые и красивые — Чарльз Шни (по рассказу Чарльза Брэдшоу «Tribute to a Badman»)
- Номинанты:
- Пять пальцев — Майкл Уилсон (по книге Л. К. Мойзича «Operation Cicero»)
- Ровно в полдень — Карл Форман (по рассказу Джона Каннингема «The Tin Star»)
- Человек в белом костюме — Джон Дайтон, Роджер МакДугалл, Александр Маккендрик (по одноимённой пьесе Роджера МакДугала)
- Тихий человек — Фрэнк С. Наджент (по рассказу Мориса Уолша «Green Rushes»)
- Победитель — Отныне и во веки веков — Дэниэл Тарадаш (по одноимённому роману Джеймса Джойса)
- Номинанты:
- Жестокое море — Эрик Эмблер (по одноимённому роману Николаса Монсаррата)
- Лили — Хелен Дойч (по рассказу Пола Гэллико «Love of Seven Dolls»)
- Римские каникулы — Иэн МакЛиллан Хантер, Джон Дайтон (на основе оригинальной истории Далтона Трамбо)
- Шейн — Альфред Бертрам Гатри-младший (по одноимённому роману Джека Шеффера)
- Победитель — Деревенская девушка — Джордж Ситон (по одноимённой пьесе Клиффорда Одетса)
- Номинанты:
- Бунт на «Кейне» — Стэнли Робертс (по одноимённому роману Германа Воука)
- Окно во двор — Джон Майкл Хэйс (по рассказу Корнелла Вулрича «It Had to Be Murder»)
- Сабрина — Билли Уайлдер, Сэмюэл Тейлор, Эрнест Лиман (по пьесе Сэмюэла Тейлора «Sabrina Fair»)
- Семь невест для семерых братьев — Альберт Хэккетт, Фрэнсис Гудрич, Дороти Кингсли (по рассказу Стивена Винсента Бене «The Sobbin' Women»)
- Победитель — Марти — Пэдди Чаефски (на основе сценария одноимённой телепьесы автора)
- Номинанты:
- Плохой день в Блэк Роке — Миллард Кауфман, Дон МагГуайр (по рассказу Говарда Бреслина «Bad Day at Hondo»)
- Школьные джунгли — Ричард Брукс (по одноимённому роману Эвана Хантера)
- К востоку от рая — Пол Осборн (по одноимённому роману Джона Стейнбека)
- Люби меня или покинь меня — Дэниэл Фукс, Айсобел Леннарт (на основе оригинальной истории Дэниэла Фукса)
К 1956 году номинация была переименована. Её новое название — «Адаптированный сценарий».
- Победитель — Вокруг света за 80 дней — Джон Фэрроу, С. Джей Перелман, Джеймс По (по одноимённому роману Жюля Верна)
- Номинанты:
- Куколка — Теннесси Уильямс (по пьесам автора «Двадцать семь вагонов с хлопком» и «Несъедобный ужин»)
- Дружеское увещевание — Майкл Уилсон (по роману Джессамин Уэст «Friendly Persuasion»)
- Гигант — Фред Гиол, Айвэн Моффат (по одноимённому роману Эдны Фарбер)
- Жажда жизни — Норман Корвин (по одноимённому роману Ирвинга Стоуна)
- Победитель — Мост через реку Квай — Карл Форман, Майкл Уилсон (по одноимённому роману Пьера Буля)
- Номинанты:
- Бог знает, мистер Аллисон — Джон Хьюстон, Джон Ли Мэин (по одноимённому роману Чарльза Шоу)
- Пейтон плэйс — Джон Майкл Хэйс (по одноимённому роману Грэйс Металиус)
- Сайонара — Пол Осборн (по одноимённому роману Джеймса Микенера)
- 12 разгневанных мужчин — Реджинальд Роуз (по одноимённой телепьесе автора)
- Победитель — Жижи — Алан Джей Лернер (по одноимённому роману Колетт)
- Номинанты:
- Кошка на раскалённой крыше — Ричард Брукс, Джеймс По (по одноимённой пьесе Теннесси Уильямса)
- Устами художника — Алек Гиннесс (по роману Джойс Кэри «Из первых рук»)
- Я хочу жить! — Нелсон Гиддинг, Дон М. Манкевич (по письмам Барбары Грэм и статье Эда Монтгомери)
- За отдельными столиками — Джон Гэй, Теренс Реттиген (на основе двух пьес Теренса Реттигена)
- Победитель — Путь наверх — Нил Патерсон (по одноимённому роману Джона Брэйна)
- Номинанты:
- Анатомия убийства — Венделл Мэйес (по одноимённому роману Роберта Трэвера)
- Бен-Гур — Карл Тунберг, Максвелл Андерсон, Гор Видал, Кристофер Фрай (по роману Лью Уолласа «Ben-Hur: A Tale of the Christ»)
- История монахини — Роберт Андерсон (по одноимённому роману Кэтрин Халм)
- В джазе только девушки — Билли Уайлдер, И. А. Л. Даймонд (на основе оригинальной истории Роберта Торена и Майкла Логана)
1961—1970
- Победитель — Элмер Гантри — Ричард Брукс (по одноимённому роману Синклера Льюиса)
- Номинанты:
- Пожнёшь бурю — Недрик Янг, Гарольд Джейкоб Смит (по одноимённой пьесе Джерома Лоуренса и Роберта Эдвина Ли)
- Сыновья и любовники — Гэвин Ламберт, Т. Е. Б. Кларк (по одноимённому роману Дэвида Герберта Лоуренса)
- Бродяги — Айсобел Леннарт (по одноимённому роману Джона Клири)
- Мотивы славы — Джеймс Кеннэуэй (по одноимённому роману автора)
- Победитель — Нюрнбергский процесс — Эбби Манн (на основе сценария автора для одноимённой телепостановки)
- Номинанты:
- Завтрак у Тиффани — Джордж Акселрод (по одноимённому роману Трумена Капоте)
- Пушки острова Навароне — Карл Форман (по одноимённому роману Алистера Маклина)
- Мошенник — Сидни Кэрролл, Роберт Россен (по одноимённому роману Уолтера Тевиса)
- Вестсайдская история — Эрнест Леман, Джером Роббинс (на основе сценария Артура Лорентса для одноимённого мюзикла)
- Победитель — Убить пересмешника — Хортон Фут (по одноимённому роману Харпер Ли)
- Номинанты:
- Дэвид и Лиза — Элеанор Перри (по одноимённому роману Теодора Айзека Рубина)
- Лоуренс Аравийский — Роберт Болт, Майкл Уилсон (на основе биографии Томаса Лоуренса)
- Лолита — Владимир Набоков (по одноимённому роману автора)
- Сотворившая чудо — Уильям Гибсон (по одноимённой пьесе автора)
- Победитель — Том Джонс — Джон Осборн (по роману Генри Филдинга «История Тома Джонса, найдёныша»)
- Номинанты:
- Капитан Ньюмэн, доктор медицины — Ричард Л. Брин, Генри Эфрон, Фиби Эфрон (по одноимённому роману Лео Ростена)
- Хад — Ирвинг Рэветч, Гарриет Фрэнк (по роману Ларри МакМёртри «Horseman, Pass By»)
- Полевые лилии — Джеймс По (по одноимённому роману Уильяма Барретта)
- Воскресенья в Виль-д’Эвре — Серж Бургиньон, Бернар Эшассерьо, Антуан Тюдал (по одноимённому роману Бернара Эшассерьо)
- Победитель — Бекет — Эдвард Энхалт (по пьесе Жана Ануя «Бекет, или Честь Божья»)
- Номинанты:
- Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал бояться и полюбил бомбу — Стэнли Кубрик, Терри Саутерн, Питер Джордж (по роману Питера Джорджа «Red Alert»)
- Мэри Поппинс — Билл Уолш, Дон ДаГради (на основе серии книг о Мэри Поппинс Памелы Линдон Трэверс)
- Моя прекрасная леди — Алан Джей Лернер (на основе сценария музыкальной пьесы автора и по пьесе Джорджа Бернарда Шоу «Пигмалион»)
- Грек Зорба — Михалис Какояннис (по одноимённому роману Никоса Казандзакиса)
- Победитель — Доктор Живаго — Роберт Болт (по одноимённому роману Бориса Пастернака)
- Номинанты:
- Кэт Баллу — Уолтер Ньюман, Фрэнк Пирсон (по роману Роя Чанслора «The Ballad of Cat Ballou»)
- Коллекционер — Стэнли Манн, Джон Кон (по одноимённому роману Джона Фаулза)
- Корабль дураков — Эбби Манн (по одноимённому роману Кэтерин Энн Портер)
- Тысяча клоунов — Эрб Гарднер (по одноимённой пьесе автора)
- Победитель — Человек на все времена — Роберт Болт (по одноимённой пьесе автора)
- Номинанты:
- Алфи — Билл Нафтон (по одноимённой пьесе автора)
- Профессионалы — Ричард Брукс (по роману Фрэнка О’Рурка «A Mule for the Marquesa»)
- Русские идут! Русские идут! — Уильям Роуз (по роману Натаниэля Бенчли «Off-Islanders»)
- Кто боится Вирджинии Вулф? — Эрнест Леман (по одноимённой пьесе Эдварда Олби)
- Победитель — Душной южной ночью — Стирлинг Силлифант (по одноимённому роману Джона Болла)
- Номинанты:
- Хладнокровный Люк — Донн Пирс, Фрэнк Пирсон (по одноимённому роману Донна Пирса)
- Выпускник — Колдер Уиллингэм, Бак Генри (по одноимённому роману Чарльза Уэбба)
- Хладнокровное убийство — Ричард Брукс (по одноимённому роману Трумана Капоте)
- Улисс — Фред Хэйнс, Джозеф Стрик (по одноимённому роману Джеймса Джойса)
- Победитель — Лев зимой — Джеймс Голдмен (по одноимённой пьесе автора)
- Номинанты:
- Странная парочка — Нил Саймон (по одноимённой пьесе автора)
- Оливер! — Вернон Харрис (по одноимённому мюзиклу Лайонела Барта и по роману Чарльза Диккенса «Приключения Оливера Твиста»)
- Рэйчел, Рэйчел — Стюарт Штерн (по роману Маргарет Лоуренс «A Jest of God»)
- Ребёнок Розмари — Роман Полански (по одноимённому роману Айры Левин)
- Победитель — Полуночный ковбой — Уолдо Солт (по одноимённому роману Джеймса Лео Херлихая)
- Номинанты:
- Анна на тысячу дней — Джон Хэйл, Бриджет Боланд, Ричард Соколов (по одноимённой пьесе Максвелла Андерсона)
- Прощай, Колумб — Арнольд Шульман (по одноимённому роману Филипа Рота)
- Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли? — Джеймс По, Роберт Томпсон (по одноимённому роману Хораса МакКоя)
- Дзета — Хорхе Семпрун, Константин Коста-Гаврас (по одноимённому роману Вассилиса Вассиликоса)
1971—1980
- Победитель — Военно-полевой госпиталь — Ринг Ларднер мл. (по роману Ричарда Хукера «MASH: A Novel About Three Army Doctors»)
- Номинанты:
- Аэропорт — Джордж Ситон (по одноимённому роману Артура Хейли)
- Я никогда не пел отцу — Роберт Андерсон (по одноимённой пьесе автора)
- Любовники и другие незнакомцы — Джозеф Болонья, Дэвид Зелаг Гудман, Рене Тейлор (по одноимённой пьесе Рене Тейлор и Джозефа Болоньи)
- Влюблённые женщины — Ларри Крамер (по одноимённому роману Дэвида Герберта Лоуренса)
- Победитель — Французский связной — Эрнест Тайдимэн (по роману Робина Мура «The French Connection: A True Account of Cops, Narcotics, and International Conspiracy»)
- Номинанты:
- Заводной апельсин — Стэнли Кубрик (по одноимённому роману Энтони Бёрджесса)
- Конформист — Бернардо Бертолуччи (по одноимённому роману Альберто Моравиа)
- Сад Финци-Контини — Уго Пирро, Витторио Боничелли (по одноимённому роману Джорджо Бассани)
- Последний киносеанс — Ларри МакМёртри, Питер Богданович (по одноимённому роману Ларри МакМёртри)
- Победитель — Крёстный отец — Фрэнсис Форд Коппола, Марио Пьюзо (по одноимённому роману Марио Пьюзо)
- Номинанты:
- Кабаре — Джей Прессон Аллен (на основе одноимённого бродвейского мюзикла, пьесы Джона Ван Друтена «I Am a Camera» и романа «Прощай, Берлин» Кристофера Ишервуда)
- Эмигранты — Бенгт Форслунд, Ян Труэль (по романам Вильхельма Муберга «The Emigrants» и «Unto a Good Land»)
- Пит и Тилли — Джулиус Дж. Эпштайн (по рассказу Питера де Фриза «Witch’s Milk»)
- Саундер — Лонн Элдер III (по одноимённому роману Уильяма Армстронга)
- Победитель — Изгоняющий дьявола — Уильям Блэтти (по одноимённому роману автора)
- Номинанты:
- Последний наряд — Роберт Таун (по одноимённому роману Дэрила Пониксана)
- Бумажная погоня — Джеймс Бриджес (по одноимённому роману Джона Джея Осборна мл.)
- Бумажная луна — Элвин Сарджент (по роману Джо Дэвида Брауна «Addie Pray»)
- Серпико — Уолдо Солт, Норман Уэкслер (по одноимённой биографии Питера Мааса)
- Победитель — Крёстный отец 2 — Фрэнсис Форд Коппола, Марио Пьюзо (по одноимённому роману Марио Пьюзо)
- Номинанты:
- Ученичество Дадди Кравица — Лайонел Четвинд, Мордекай Риклер (по одноимённому роману Мордекая Риклера)
- Ленни — Джулиэн Бэрри (по одноимённой пьесе автора)
- Убийство в Восточном экспрессе — Пол Ден (по одноимённому роману Агаты Кристи)
- Молодой Франкенштейн — Мэл Брукс, Джин Уайлдер (по роману Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей»)
- Победитель — Пролетая над гнездом кукушки — Бо Голдман, Лоуренс Хобен (по одноимённому роману Кена Кизи)
- Номинанты:
- Барри Линдон — Стэнли Кубрик (по роману Уильяма Мейкписа Теккерея «Записки Барри Линдона, эсквайра, писанные им самим»)
- Человек, который хотел стать королём — Джон Хьюстон, Глэдис Хилл (по одноимённому рассказу Редьярда Киплинга)
- Запах женщины — Руджеро Маккари, Дино Ризи (по роману Джованни Арпино «Il buio e il miele»)
- Солнечные мальчики — Нил Саймон (по одноимённой пьесе автора)
- Победитель — Вся президентская рать — Уильям Голдман (по книге Боба Вудворда и Карла Бернштайна)
- Номинанты:
- На пути к славе — Роберт Гетчелл (по автобиографии Вуди Гатри «Bound for Glory»)
- Казанова Федерико Феллини — Федерико Феллини, Бернардино Дзаппони (по автобиографии Джакомо Казановы «История моей жизни»)
- Семипроцентный раствор — Николас Мейер (по одноимённому роману автора)
- Путешествие проклятых — Дэвид Батлер, Стив Шэган (по одноимённой книге Гордона Томаса и Макса Моргана Уиттса)
- Победитель — Джулия — Элвин Сарджент (по роману Лиллиан Хеллман «Pentimento»)
- Номинанты:
- Эквус — Питер Шэффер (по одноимённой пьесе автора)
- Я никогда не обещала вам розового сада — Гэвин Лэмберт, Льюис Джон Карлино (по одноимённому роману Ханны Грин)
- О, Боже — Ларри Гелбарт (по одноимённому роману Эвери Корман)
- Этот смутный объект желания — Луис Бунюэль, Жан-Клод Карриер (по роману Пьера Луи «La femme et le pantin»)
- Победитель — Полуночный экспресс — Оливер Стоун (по одноимённой автобиографии Билли Хэйса)
- Номинанты:
- Братья по крови — Уолтер Ньюман (по одноимённому роману Ричарда Прайса)
- Калифорнийский отель — Нил Саймон (по одноимённой пьесе автора)
- Небеса могут подождать — Элейн Мэй, Уоррен Битти (по одноимённой пьесе Гарри Сигала)
- В это же время, в следующем году — Бернард Слэйд (по одноимённой пьесе автора)
- Победитель — Крамер против Крамера — Роберт Бентон (по одноимённому роману Эвери Кормана)
- Номинанты:
- Апокалипсис сегодня — Фрэнсис Форд Коппола, Джон Милиус, Майкл Герр (по роману Джозефа Конрада «Сердце тьмы»)
- Клетка для чудиков — Марселло Данон, Жан Пуарэ, Франсис Вебер, Эдуар Молинаро (по одноимённой пьесе Жана Пуарэ)
- Маленький роман — Алан Бёрнс, Джордж Рой Хилл (по роману Патрика Ковена «E=MC2 mon amour»)
- Норма Рэй — Гарриет Фрэнк, Ирвинг Рэветч (по книге Хэнка Лайферманна «Crystal Lee, a Woman of Inheritance»)
1981—1990
- Победитель — Обыкновенные люди — Элвин Сарджент (по одноимённому роману Джудит Гест)
- Номинанты:
- Жестокий Морант — Джонатан Харди, Дэвид Стивенс, Брюс Бересфорд (по одноимённой пьесе Кеннета Росса)
- Дочь шахтёра — Том Рикман (по автобиографии Лоретты Линн и Джорджа Векси)
- Человек-слон — Кристофер де Вур, Эрик Бергрен, Дэвид Линч (по книгам «The Elephant Man: A Study in Human Dignity» Эшли Монтегю и «The Elephant Man and other reminiscences» Фредерика Тривза)
- Трюкач — Лоуренс Б. Маркус, Ричард Раш (по одноимённому роману Пола Бродера)
- Победитель — На золотом озере — Эрнест Томпсон (по одноимённой пьесе автора)
- Номинанты:
- Женщина французского лейтенанта — Гарольд Пинтер (по одноимённому роману Джона Фаулза)
- Гроши с неба — Дэннис Поттер (на основе сценария автора для одноимённого телесериала)
- Принц города — Джей Прессон Аллен, Сидни Люмет (по одноимённому роману Роберта Дейли)
- Рэгтайм — Майкл Уэллер (по одноимённому роману Эдгара Лоуренса Доктороу)
- Победитель — Пропавший без вести — Константин Коста-Гаврас, Дональд Стюарт (по книге Томаса Хаузера)
- Номинанты:
- Лодка — Вольфганг Петерсен (по одноимённому роману Лотаря Гюнтера Букхайма)
- Выбор Софи — Алан Дж. Пакула (по одноимённому роману Уильяма Стайрона)
- Вердикт — Дэвид Мэмет (по одноимённому роману Бэрри Рида)
- Виктор/Виктория — Блэйк Эдвардс (на основе сценария Рейнольда Шюнцеля к фильму 1933 года «Viktor und Viktoria»)
- Победитель — Слова нежности — Джеймс Л. Брукс (по одноимённому роману Ларри МакМёртри)
- Номинанты:
- Измена — Гарольд Пинтер (по одноимённой пьесе автора)
- Костюмер — Рональд Харвуд (по одноимённой пьесе автора)
- Воспитание Риты — Уилли Расселл (по одноимённой пьесе автора)
- Рубен, Рубен — Джулиус Дж. Эпштайн (по пьесе Германа Шумлина «Spoonford» и роману Питера де Фриза «Reuben, Reuben»)
- Победитель — Амадей — Питер Шэффер (по одноимённой пьесе автора)
- Номинанты:
- Грейстоук: Легенда о Тарзане, повелителе обезьян — Роберт Таун, Майкл Остин (по роману Эдгара Берроуза «Tarzan of the Apes»)
- Поля смерти — Брюс Робинсон (по статье Сидни Шэнберга «The Death and Life of Dith Pran»)
- Поездка в Индию — Дэвид Лин (по одноимённому роману Эдварда Моргана Форстера)
- История солдата — Чарльз Фуллер (по пьесе автора «A Soldier’s Play»)
- Победитель — Из Африки — Курт Льюдтке (по автобиографии Карен Бликсен, книге Эррола Тржбински «Silence Will Speak» и книге Джудит Труман «Isak Dinesen: The Life of a Storyteller»)
- Номинанты:
- Цветы лиловые полей — Менно Мейджес (по роману Элис Уокер «The Color Purple»)
- Поцелуй женщины-паука — Леонард Шрадер (по одноимённому роману Мануэля Пуига)
- Честь семьи Прицци — Ричард Кондон, Джанет Роуч (по одноимённому роману Ричарда Кондона)
- Поездка в Баунтифул — Хортон Фут (по одноимённой телепьесе автора)
- Победитель — Комната с видом — Рут Правер Джабвала (по одноимённому роману Эдварда Моргана Форстера)
- Номинанты:
- Дети меньшего бога — Хэспер Андерсон, Марк Медофф (по одноимённой пьесе Марка Медоффа)
- Цвет денег — Ричард Прайс (по одноимённому роману Уолтера Тэвиса)
- Преступления сердца — Бет Хенли (по одноимённой пьесе автора)
- Останься со мной — Рэйнолд Гидеон, Брюс Эванс (по повести Стивена Кинга «The Body»)
- Победитель — Последний император — Бернардо Бертолуччи, Марк Пеплоу (по автобиографии Пу И «From Emperor to Citizen: The Autobiography of Aisin-Gioro Pu Yi»)
- Номинанты:
- Мёртвые — Тони Хьюстон (по одноимённому рассказу Джеймса Джойса из сборника «Дублинцы»)
- Роковое влечение — Джеймс Дирден (по одноимённой пьесе автора)
- Цельнометаллическая оболочка — Густав Хэсфорд, Майкл Герр, Стэнли Кубрик (по роману Густава Хэсфорда «The Short-Timers»)
- Моя собачья жизнь — Брассе Бренстрём, Лассе Халльстрём, Рейдар Йонссон (по одноимённому роману Рейдара Йонссона)
- Победитель — Опасные связи — Кристофер Хэмптон (по одноимённому роману Шодерло де Лакло)
- Номинанты:
- Турист поневоле — Фрэнк Галати, Лоуренс Кэздан (по роману Энн Тайлер «The Accidental Tourist»)
- Гориллы в тумане — Анна Гамильтон Фелан (по статье Гарольда Т. П. Хэйеса)
- Крошка Доррит — Кристин Эдзард (по одноимённому роману Чарльза Диккенса)
- Невыносимая лёгкость бытия — Жан-Клод Каррьер, Филип Кауфман (по одноимённому роману Милана Кундеры)
- Победитель — Шофёр мисс Дэйзи — Альфред Ури (по одноимённой пьесе автора)
- Номинанты:
- Рождённый четвёртого июля — Рон Ковик, Оливер Стоун (по одноимённой автобиографии Рона Ковика)
- Враги. История любви — Пол Мазурски, Роджер Л. Саймон (по одноимённому роману Исаака Башевиса Зингера)
- Поле его мечты — Фил Олден Робинсон (по роману У. П. Кинселлы «Shoeless Joe»)
- Моя левая нога — Шейн Коннотон, Джим Шеридан (по одноимённой автобиографии Кристи Брауна)
1991—2000
- Победитель — Танцующий с волками — Майкл Блейк (по одноимённому роману автора)
- Номинанты:
- Пробуждение — Стивен Заиллян (по одноимённой книге Оливера Сакса)
- Славные парни — Николас Пиледжи, Мартин Скорсезе (по книге Николаса Пиледжи «Wiseguy»)
- Кидалы — Дональд Э. Уэстлэйк (по одноимённому роману Джима Томпсона)
- Изнанка судьбы — Николас Казан (по роману Алана Дершовитца «Reversal of Fortune: Inside the von Bülow Case»)
С 1991 года номинация получила название «Сценарий, основанный на ранее выпущенных или опубликованных материалах».
- Победитель — Молчание ягнят — Тед Тэлли (по одноимённому роману Томаса Харриса)
- Номинанты:
- Европа, Европа — Агнешка Холланд (по автобиографии Соломона Переля «Ich war Hitlerjunge Salomon»)
- Жареные зелёные помидоры — Фэнни Флэгг, Кэрол Собиски (по роману Фэнни Флэгг «Жареные зелёные помидоры в кафе "Полустанок"»)
- Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе — Оливер Стоун, Закари Склар (по романам Джима Маррса «Crossfire: The Plot That Killed Kennedy» и Джима Гаррисона «On the Trail of the Assassins»)
- Повелитель приливов — Пэт Конрой, Бекки Джонстон (по одноимённому роману Пэта Конроя)
- Победитель — Говардс Энд — Рут Правер Джабвала (по одноимённому роману Эдварда Моргана Форстера)
- Номинанты:
- Колдовской апрель — Питер Барнс (по одноимённому роману Элизабет фон Арним)
- Игрок — Майкл Толкин (по одноимённому роману автора)
- Там, где течёт река — Ричард Фриденберг (по одноимённому роману Нормана Маклина)
- Запах женщины — Бо Голдман (по роману Джованни Арпино «Il buio e il miele»)
- Победитель — Список Шиндлера — Стивен Заиллян (по роману Томаса Кенилли «Schindler’s Ark»)
- Номинанты:
- Эпоха невинности — Джей Кокс, Мартин Скорсезе (по одноимённому роману Эдит Уортон)
- Во имя отца — Терри Джордж, Джим Шеридан (по автобиографии Джерри Конлона «Proved Innocent»)
- Остаток дня — Рут Правер Джабвала (по роману Кадзуо Исигуро «Остаток дня»)
- Страна теней — Уильям Николсон (по одноимённой пьесе автора)
- Победитель — Форрест Гамп — Эрик Рот (по одноимённому роману Уинстона Грума)
- Номинанты:
- Безумие короля Георга — Алан Беннетт (по одноимённой пьесе автора)
- Без дураков — Роберт Бентон (по одноимённому роману Ричарда Руссо)
- Телевикторина — Пол Аттанасио (по одноимённому роману Ричарда Н. Гудвина)
- Побег из Шоушенка — Фрэнк Дарабонт (по повести Стивена Кинга «Рита Хейуорт и спасение из Шоушенка»)
- Победитель — Разум и чувства — Эмма Томпсон (по одноимённому роману Джейн Остин)
- Номинанты:
- Аполлон-13 — Уильям Бройлес-мл., Эл Рейнерт (по роману Джима Ловелла и Джеффри Клагера «Lost Moon»)
- Бэйб: Четвероногий малыш — Джордж Миллер, Крис Нунан (по роману Дика Кинг-Смита «The Sheep-Pig»)
- Покидая Лас-Вегас — Майк Фиггис (по одноимённому роману Джона О’Брайена)
- Почтальон — Анна Павиньяно, Майкл Рэдфорд, Фурио Скарпелли, Джакомо Скарпелли, Массимо Троизи (по роману Антонио Скарметы «Ardiente Paciencia»)
- Победитель — Отточенное лезвие — Билли Боб Торнтон (на основе оригинального сценария к короткометражному фильму автора «Some Folks Call it a Sling Blade»)
- Номинанты:
- Суровое испытание — Артур Миллер (по одноимённой пьесе автора)
- Английский пациент — Энтони Мингелла (по одноимённому роману Майкла Ондатже)
- Гамлет — Кеннет Брана (по одноимённой пьесе Уильяма Шекспира)
- На игле — Джон Ходж (по одноимённому роману Ирвина Уэлша)
- Победитель — Секреты Лос-Анджелеса — Кёртис Хэнсон, Брайан Хелгеленд (по одноимённому роману Джеймса Эллроя)
- Номинанты:
- Донни Браско — Пол Аттанасио (по роману Джозефа Пистоне «Donnie Brasco: My Undercover Life in the Mafia»)
- Славное будущее — Атом Эгоян (по роману Рассела Бэнкса «The Sweet Hereafter»)
- Крылья голубки — Хуссейн Амини (по одноимённому роману Генри Джеймса)
- Плутовство — Хилари Хенкин, Дэвид Мэмет (по роману Ларри Байнхарта «American Hero»)
- Победитель — Боги и монстры — Билл Кондон (по роману Кристофера Брэма «Father of Frankenstein»)
- Номинанты:
- Вне поля зрения — Скотт Фрэнк (по одноимённому роману Элмора Леонарда)
- Основные цвета — Элейн Мэй (по одноимённому роману Джо Клайна)
- Простой план — Скотт Смит (по одноимённому роману автора)
- Тонкая красная линия — Терренс Малик (по одноимённому роману Джеймса Джонса)
- Победитель — Правила виноделов — Джон Ирвинг (по одноимённому роману автора)
- Номинанты:
- Выскочка — Александр Пэйн, Джим Тейлор (по роману Тома Перротты «Election»)
- Зелёная миля — Фрэнк Дарабонт (по одноимённому роману Стивена Кинга)
- Свой человек — Эрик Рот, Майкл Манн (по статье Мари Бреннер «The Man Who Knew Too Much» для журнала Vanity Fair)
- Талантливый мистер Рипли — Энтони Мингелла (по одноимённому роману Патриции Хайсмит)
2001—2010
- Победитель — Траффик — Стивен Гаан (по мотивам британского телесериала «Путь героина»)
- Номинанты:
- Шоколад — Роберт Нелсон Джейкобс (по одноимённому роману Джоанн Харрис)
- О, где же ты, брат? — Джоэл Коэн, Итан Коэн (по классической поэме Гомера «Одиссея»)
- Вундеркинды — Стив Кловз (по одноимённому роману Майкла Шейбона)
- Крадущийся тигр, затаившийся дракон — Цай Гожун, Ван Хуилин, Джеймс Шэмус, Ван Дулу (по одноимённому роману Ван Дулу)
- Победитель — Игры разума — Акива Голдсман (по биографическому роману Сильвии Назар «A Beautiful Mind»)
- Номинанты:
- Мир призраков — Дэниэл Клоуз, Терри Цвигофф (по одноимённому графическому роману Дэниэла Клоуза)
- В спальне — Тодд Филд, Роберт Фестингер (по рассказу Андре Дюбуса «Killings»)
- Властелин колец: Братство кольца — Фрэн Уолш, Филиппа Бойенс, Питер Джексон (по роману Джона Рональда Руэла Толкина «Властелин колец»)
- Шрек — Тед Эллиотт, Терри Россио, Джо Стиллман, Роджер С. Х. Шулман (по детской книге Уильяма Стейга «Шрек!»)
- Победитель — Пианист — Рональд Харвуд (по одноимённой автобиографии Владислава Шпильмана)
- Номинанты:
- Адаптация — Чарли Кауфман, Дональд Кауфман (по книге Сьюзан Орлеан «The Orchid Thief»)
- Мой мальчик — Питер Хеджес, Крис Вайц, Пол Вайц (по роману Ника Хорнби «About a Boy»)
- Чикаго — Билл Кондон (по одноимённой пьесе Морин Даллас Уоткинс и одноимённому мюзиклу)
- Часы — Дэвид Хэйр (по одноимённому роману Майкла Каннингема)
- Победитель — Властелин колец: Возвращение короля — Фрэн Уолш, Филиппа Бойенс, Питер Джексон (по роману Джона Рональда Руэла Толкина «Властелин колец»)
- Номинанты:
- Американское великолепие — Шери Спингер Берман, Роберт Пулчини (по серии книг Харви Пикара «American Splendor» и «Our Cancer Year» Харви Пикара и Джойс Брабнер)
- Город Бога — Браулио Мантовани (по одноимённому роману Пауло Линса)
- Таинственная река — Брайан Хелгеленд (по одноимённому роману Денниса Лихейна)
- Фаворит — Гэри Росс (по книге Лоры Хилленбранд «Seabiscuit: An American Legend»)
- Победитель — На обочине — Александр Пэйн, Джим Тейлор (по одноимённому роману Рекса Пиккетта)
- Номинанты:
- Перед закатом — Ричард Линклейтер, Ким Кризан, Итан Хоук, Жюли Дельпи (по одноимённому рассказу Ричарда Линклейтера и Ким Кризан)
- Волшебная страна — Дэвид Мэги (по пьесе Аллана Ни «The Man Who Was Peter Pan»)
- Малышка на миллион — Пол Хаггис (по сборнику рассказов Ф. Экс. Тула «Rope Burns: Stories from the Corner»)
- Дневники мотоциклиста — Хосе Ривера (по книге Альберто Гранадо «Con el Che por America Latina» и дневниковым записям Эрнесто Че Гевары)
- Победитель — Горбатая гора — Дайана Оссана, Ларри МакМёртри (по одноимённому рассказу Энни Пру)
- Номинанты:
- Оправданная жестокость — Джош Олсон (по одноимённому графическому роману Джона Вагнера и Винса Локка)
- Капоте — Дэн Фаттерман (по одноимённому биографическому роману Джералда Кларка)
- Преданный садовник — Джеффри Кейн (по одноимённому роману Джона Ле Карре)
- Мюнхен — Тони Кушнер, Эрик Рот (по книге Джорджа Джонаса «Vengeance: The True Story of an Israeli Counter-Terrorist Team»)
- Победитель — Отступники — Уильям Монахан (на основе оригинального сценария Феликса Чонга и Алана Мака к фильму «Двойная рокировка»)
- Номинанты:
- Борат — Саша Барон Коэн, Питер Бейнхэм, Энтони Хайнс, Дэн Мазер, Тодд Филлипс (на основе телепередачи «Шоу Али Джи»)
- Дитя человеческое — Альфонсо Куарон, Тимоти Дж. Секстон, Дэвид Арата, Марк Фергус, Хоук Остби (по одноимённому роману Филлис Дороти Джеймс)
- Скандальный дневник — Патрик Марбер (по одноимённому роману Зои Хеллер)
- Как малые дети — Тодд Филд, Том Перротта (по одноимённому роману Тома Перротты)
- Победитель — Старикам тут не место — Джоэл Коэн, Итан Коэн (по одноимённому роману Кормака Маккарти)
- Номинанты:
- Искупление — Кристофер Хэмптон (по одноимённому роману Иэна Макьюэна)
- Вдали от неё — Сара Полли (по рассказу Элис Манро «The Bear Went Over the Mountain»)
- Скафандр и бабочка — Рональд Харвуд (по одноимённой автобиографии Жана-Доминика Боби)
- Нефть — Пол Томас Андерсон (по роману Эптона Синклера «Нефть!»)
- Победитель — Миллионер из трущоб — Саймон Бофой (по роману Викаса Сварупа «Вопрос — Ответ»)
- Номинанты:
- Загадочная история Бенджамина Баттона — Эрик Рот, Робин Свайкорд (по одноимённому рассказу Фрэнсиса Скотта Фицджеральда)
- Сомнение — Джон Патрик Шэнли (по пьесе автора «Doubt: A Parable»)
- Фрост против Никсона — Питер Морган (по одноимённой пьесе автора)
- Чтец — Дэвид Хэйр (по одноимённому роману Бернхарда Шлинка)
- Победитель — Сокровище — Джеффри Флетчер (по роману Сапфир «Push»)
- Номинанты:
- В петле — Джесси Армстронг, Саймон Блэкуэлл, Тони Рош, Армандо Йануччи (по мотивам телесериала «Гуща событий»)
- Воспитание чувств — Ник Хорнби (по автобиографии Линн Барбер «An Education (a memoir)»)
- Мне бы в небо — Джейсон Райтман, Шелдон Тёрнер (по роману Уолтера Кирна «Up in the Air»)
- Район № 9 — Нил Бломкамп, Терри Татчелл (на основе короткометражного фильма Нила Бломкампа «Alive in Joburg»)
2011—2016
- Победитель — Социальная сеть — Аарон Соркин (по книге Бена Мезрича «Миллиардеры поневоле: альтернативная история создания Facebook»)
- Номинанты:
- 127 часов — Саймон Бофой, Дэнни Бойл (по автобиографии Арона Ралстона «Between a Rock and a Hard Place»)
- История игрушек. Большой побег — Майкл Арндт (на основе оригинальной истории Джона Лассетера, Эндрю Стэнтона и Ли Анкрича)
- Железная хватка — Джоэл Коэн, Итан Коэн (по роману Чарльза Портиса «True Grit»)
- Зимняя кость — Дебра Граник, Энн Роселлини (по одноимённому роману Дэниэла Вудрелла)
- Победитель — Потомки — Александр Пэйн, Нат Факсон, Джим Раш (по одноимённому роману Кауи Харта Хеммингса)
- Номинанты:
- Шпион, выйди вон! — Бриджет О’Коннор, Питер Строхан (по одноимённому роману Джона Ле Карре)
- Хранитель времени — Джон Логан (по роману Брайана Селзника «Изобретение Хьюго Кабре»)
- Мартовские иды — Джордж Клуни, Грант Хеслов, Бо Уиллимон (по пьесе Бо Уиллимона «Фаррагут-Норт»)
- Человек, который изменил всё — Стивен Заиллян, Аарон Соркин, Стэн Червин (по роману Майкла Льюиса «Маниболл»)
- Победитель — Операция «Арго» — Крис Террио (по книге Тони Мендеса «The Master of Disguise» и книге Джошуа Бирмана «The Great Escape»)
- Номинанты:
- Жизнь Пи — Дэвид Мэги (по одноимённому роману Янна Мартела)
- Звери дикого Юга — Люси Алибар и Бен Зайтлин (по пьесе Люси Алибар «Juicy and Delicious»)
- Линкольн — Тони Кушнер (по книге Дорис Кернс Гудвин «Team of Rivals: The Political Genius of Abraham Lincoln»)
- Мой парень — псих — Дэвид О. Расселл (по роману Мэттью Куика «Серебристый луч надежды»)
- Победитель — 12 лет рабства — Джон Ридли (по одноимённым мемуарам Соломона Нортапа)
- Номинанты:
- Перед полуночью — Ричард Линклейтер, Жюли Дельпи и Итан Хоук (на основе фильма «Перед рассветом» Ричарда Линклейтера и Ким Кризан)
- Капитан Филлипс — Билли Рэй (по книге Ричарда Филлипса и Стефана Талти «A Captain’s Duty»)
- Филомена — Стив Куган и Джефф Поуп (по книге Мартина Сиксмита «The Lost Child of Philomena Lee»)
- Волк с Уолл-стрит — Теренс Уинтер (по одноимённой автобиографии Джордана Белфорта)
- Победитель — Игра в имитацию — Грэм Мур (по книге Эндрю Ходжеса «Alan Turing: The Enigma»)
- Номинанты:
- Снайпер — Джейсон Холл (по автобиографии Криса Кайла, Скотта Макьюэна и Джима Дефелиса «American Sniper: The Autobiography of the Most Lethal Sniper in U.S. Military History»)
- Врождённый порок — Пол Томас Андерсон (по книге Томаса Пинчона «Внутренний порок»)
- Теория всего — Энтони Маккартен (по книге Джейн Хокинг «Travelling to Infinity: My Life with Stephen Hawking»)
- Одержимость — Дэмьен Шазелл (на основе короткометражного фильма автора «Whiplash»)
- Победитель — Игра на понижение — Адам Маккей, Чарльз Рэндольф (по книге Майкла Льюиса «Большая игра на понижение. Тайные пружины финансовой катастрофы»)
- Номинанты:
- Бруклин — Ник Хорнби (по одноимённому роману Колма Тойбина)
- Комната — Эмма Донохью (по одноимённому роману автора)
- Кэрол — Филлис Наджи (по роману Патриции Хайсмит «Цена соли»)
- Марсианин — Дрю Годдард (по одноимённому роману Энди Уира)
Напишите отзыв о статье "Премия «Оскар» за лучший адаптированный сценарий"
Примечания
- ↑ [yermolovich.ru/faq/4-1#123 Антиадаптация]
См. также
Ссылки
- [www.oscars.org/ Официальный сайт премии «Оскар»] (англ.). [www.webcitation.org/65UmRf3J6 Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012].
- [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/ База данных по всем номинантам и победителям] (англ.). [www.webcitation.org/65UmSK3jW Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012].
- [www.imdb.com/Sections/Awards/Academy_Awards_USA/ Кинопремия «Оскар»] (англ.) на сайте Internet Movie Database
|
Отрывок, характеризующий Премия «Оскар» за лучший адаптированный сценарий
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.
Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.
Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.
В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.
29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.