Премия Джеймса Типтри-младшего

Премия Джеймса Типтри-младшего (англ. James Tiptree Jr. Award) — ежегодная литературная премия, вручаемая за произведения жанров научная фантастика и фэнтези, которые расширяют и исследуют роли женщины для мужчины и мужчины для женщины (гендер). Премия была учреждена в феврале 1991 году писательницами Пат Мёрфи и Карен Джой Фаулер после обсуждения на Висконсинском конвенте в области научной фантастики (англ. Wiscon, от Wisconsin Science Fiction Convention).

Мемориальная премия получила имя Джеймса Типтри-младшего — псевдонима американской писательницы Элис Шелдон (англ. Alice Bradley Sheldon), которая взяла себе мужское имя, стала лауреатом нескольких премий и доказала, что разница между мужчиной и женщиной-фантастом иллюзорна.

Награда вручается начиная с 1992 года в трёх категориях: роман, повесть и рассказ. Победитель, которого определяет жюри из пяти человек, получает чек 1000 $ и памятную вещь, в виде оригинальной художественной работы (скульптура или рисунок подчеркивающий основную идею произведения лауреата).

Произведения лауреатов премии и различные жанровые эссе публикуются в серии ежегодных сборников и антологий. Всего вышло четыре сборника: в 1999 году «Flying Cups and Saucers: Gender Explorations in Science Fiction and Fantasy» под редакцией Дебби Ноткин (англ. Debbie Notkin), и три «The James Tiptree Award Anthology» (2004, 2005 и 2007 годов), редакторами которых являются Пат Мёрфи, Карен Джой Фаулер, Дебби Ноткин и Джеффри Смит (англ. Jeffrey D. Smith).

Лауреаты

Премии Джеймса Типтри-младшего были удостоены следующие произведения и авторы:

• 1992 — «A Woman of the Iron People» Элинор Арнасон (англ. Eleanor Arnason) и «White Queen» Гвинет Джонс (англ. Gwyneth Jones);
• 1993 — «China Mountain Zhang» Морин Макхью (англ. Maureen F. McHugh);
• 1994 — «Ammonite» Николы Гриффит;
• 1995 — «Дело о Сеггри» (The Matter of Seggri) Урсулы Ле Гуин и «Larque on the Wing» Нэнси Спрингер (англ. Nancy Springer);
• 1996 — «Waking The Moon» Элизабет Хэнд и «Воспоминания Элизабет Франкенштейн» (The Memoirs Of Elizabeth Frankenstein) Теодора Роззака;
• 1997 — «Законы гор» (Mountain Ways) Урсулы Ле Гуин и «Птица малая» (The Sparrow) Мэри Рассел (англ. Mary Doria Russell);
• 1998 — «Black Wine» Кандас Джейн Дорси (англ. Candas Jane Dorsey) и «Путешествия со Снежной Королевой» (Travels With The Snow Queen) Келли Линк;
• 1999 — «Congenital Agenesis of Gender Ideation» Рафаэля Картера (англ. Raphael Carter);
• 2000 — «The Conqueror's Child» Сюзи Макки Чарнас;
• 2001 — «Wild Life» Молли Глосс (англ. Molly Gloss);
• 2002 — «The Kappa Child» Хироми Гото (англ. Hiromi Goto);
• 2003 — «Light» Джона Харрисона (англ. M. John Harrison) и «Stories for Men"» Джона Кэссела (англ. John Kessel);
• 2004 — «Set This House In Order: A Romance Of Souls» Мэтт Рафф (англ. Matt Ruff);
• 2005 — «Camouflage» Джо Холдеман и «Тролль» (Not Before Sundown) Йоханны Синисало (англ. Johanna Sinisalo);
• 2006 — «Air» Джефф Райман;
• 2007 — «The Orphan's Tales: In the Night Garden» Кэтрин Валенте (англ. Catherynne M. Valente) и «Half Life» Шелли Джексон (англ. Shelley Jackson);
• 2008 — «The Carhullan Army» Сара Холл (англ. Sarah Hall);
• 2009 — «The Knife of Never Letting Go» Патрик Несс (англ. Patrick Ness) и «Filter House» Низи Шол (англ. Nisi Shawl);
• 2010 — «Cloud and Ashes: Three Winter’s Tales» Грир Гилман (англ. Greer Gilman) и «Ōoku: The Inner Chambers» Фуми Йошинага (англ. Fumi Yoshinaga).

Помимо этого, в 1996 году была присуждена ретроспективная премия за «Motherlines» и «Walk to the End of the World» Сюзи Макки Чарнас, «Левая рука Тьмы» (The Left Hand of Darkness) Урсулы Ле Гуин и «Когда все изменилось» (When It Changed) и «The Female Man» Джоанны Расс (англ. Joanna Russ). А в 1997 и 2007 годах были вручены специальные премии Анджеле Картер и Джулии Филлипс (англ. Julie Phillips). Филлипс получила награду за биографию «Джеймс Типтри-младший: Двойная жизнь Элис Шелдон» (James Tiptree, Jr.: The Double Life of Alice B. Sheldon).

Ссылки

• [tiptree.org/ Официальный сайт премии] (англ.).

Отрывок, характеризующий Премия Джеймса Типтри-младшего

– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.