Премия Службы внешней разведки Российской Федерации
Поделись знанием:
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
| Премия Службы внешней разведки Российской Федерации | |
| Премия Службы внешней разведки Российской Федерации | |
|---|---|
| Учредитель | |
| Основание | |
| Сайт |
[www.svr.gov.ru/svr_today/premia.htm Страница Премии на сайте СВР РФ] |
Премия Службы внешней разведки Российской Федерации — ежегодная премия авторам (коллективам авторов) лучших работ в области литературы, изобразительного искусства, телевидения и журналистики, посвященных деятельности российской внешней разведки и её сотрудникам. Учреждена 6 января 2000 года в целях укрепления сотрудничества СВР России с творческими организациями и деятелями культуры, а также стимулирования создания высокохудожественных произведений литературы и искусства о российской внешней разведке[1].
Содержание
Процедура присуждения
Выдвижение кандидатов на соискание премии осуществляется подразделениями, ветеранскими и общественными организациями СВР России. Мотивированные предложения направляются в Комиссию по премиям, возглавляемую одним из заместителей Директора СВР России. По представлению Комиссии решение о присуждении премий принимается Коллегией СВР России.
Вручение премий лауреатам производится в торжественной обстановке Директором СВР России в штаб-квартире в Ясенево, приурочивается ко Дню работника органов безопасности Российской Федерации и очередной годовщине со дня создания российской внешней разведки.
В соответствии с действующей нормативной правовой базой данные о ряде лауреатов премии СВР России в настоящее время не могут быть опубликованы.
Призы
Лауреату премии вручаются Диплом, нагрудный знак, денежное вознаграждение, которое составляет 120 тысяч рублей (2009 год).
Лауреаты
2000 год
- Кирпиченко Вадим Алексеевич за книгу «Из архива разведчика».
- Гладков Теодор Кириллович за книгу «С места покушения скрылся…».
- Потиевский Евгений Ефимович за серию документальных фильмов по истории внешней разведки.
2001 год
- Барковская Оксана Вадимовна, Прокопенко Игорь Станиславович за создание телевизионного документального сериала «Голоса из безмолвия. Женщины в разведке» (о женщинах-разведчицах), телекомпания «РЕН-ТВ»[2].
2002 год
- Данилов Владимир Алексеевич за сборник стихов «Профессия — разведчик».
- Долгополов Николай Михайлович за книгу «С ними можно идти в разведку».
2003 год
- Антонов Владимир Сергеевич за книгу «Тайные информаторы Кремля. Женщины в разведке».
- Громушкин Павел Георгиевич за книгу-альбом «Разведка: люди, портреты, судьбы».
- Карпов Владимир Николаевич за книгу «Тайные информаторы Кремля. Нелегалы».
2004 год
Премия не вручалась.
2005 год
- Бережной Олег Георгиевич, Давыдкин Александр Васильевич (Военно-Геральдическая компания, ВГК) за художественную разработку ведомственных наград Службы внешней разведки Российской Федерации.
- Заугаев Магомед Гапурович за активную публицистическую деятельность.
- Пшеничный Анатолий Григорьевич за поэтические сборники «Посольский двор», «Горсть времени».
- Свешникова Ирина Георгиевна, Ковалева Елена Владимировна за документальный фильм «Без права на славу, во славу Державы» (2004).
2006 год
- Авторский коллектив и представители издательства «Международные отношения» — за шеститомник «Очерки истории российской внешней разведки».
- Авторский коллектив — Ермаков Николай Антонович, Журавлев Юрий Иванович, Колбенев Эдуард Константинович, Костромин Лев Петрович, Косюков Юрий Леонидович, Кузиков Виктор Андреевич, Орлов Георгий Александрович, Шарапов Эдуард Прокофьевич, Юринов Борис Дмитриевич.
- Представители издательства — Лихачев Борис Петрович, Рыбалкин Игорь Евгеньевич.
- Прокофьев Валерий Иванович за книгу «Александр Сахаровский. Начальник внешней разведки».
- Соцков Лев Филиппович за книгу «Операция „Тарантелла“».
2007 год
- Джордж Блейк за автобиографию «Прозрачные стены».
- Ефимов Николай Николаевич, Бондаренко Александр Юльевич (газета «Красная звезда») за активную публицистическую деятельность.
- Корзун Александр Иванович (агентство «Интерфакс») за активную публицистическую деятельность.
2008 год
- Дементьев Игорь Николаевич за галерею портретов разведчиков — Героев Советского Союза и Героев Российской Федерации.
- Каверин Олег Валерьевич за скульптурный портрет выдающегося советского разведчика Конона Трофимовича Молодого.
- Соловьев Вадим Анатольевич, Уткин Александр Викторович (еженедельник «Независимое военное обозрение») за активную публицистическую деятельность[3].
2009 год
- Коршунов Александр Станиславович за серию документальных фильмов «Неизвестный Абель», «Фронт без линии фронта», «Дропшот. Ядерный шквал», «Профессор специального назначения».
- Аветиков Юрий Сергеевич за серию историко-документальных фильмов «Без права на славу».
2010 год
- Косова Елена Александровна за скульптурные портреты видных отечественных разведчиков — Героя России Владимира Борисовича Барковского и Зои Ивановны Рыбкиной—Воскресенской.
- Создатели телевизионного цикла «Поединки» — Александр Юльевич Иванкин (автор, генеральный продюсер); Майя Георгиевна Тоидзе (автор, генеральный продюсер); Артём Борисович Чащихин (ведущий продюсер); Владимир Владимирович Нахабцев (кинорежиссер); Юрий Викторович Беляев (артист); Юлия Ивановна Галкина (актриса).
- Военный оркестр культурного центра СВР России — за серию музыкально—патриотических произведений о разведке, а также за многолетнюю творческую деятельность.
2011 год
- Создатели художественно-документального фильма «Агент А/201- наш человек в гестапо» — режиссёр Александр Львович Сидоров и исполнитель роли ведущего Юрий Мефодьевич Соломин.
2012 год
- Заслуженный архитектор России Алексей Константинович Тихонов и скульптор, член Союза художников Российской Федерации Игорь Николаевич Новиков —- за создание мемориальной доски разведчику Киму Филби.
- Специальный корреспондент телеканала «Звезда» Алексей Николаевич Рафаенко, автор и режиссёр документального фильма «Полковник „Вихрь“. Алексей Ботян в тылу врага».
- Народный художник СССР Александр Максович Шилов —- за создание портретов выдающихся разведчиков: Героя Советского Союза Геворка Вартаняна, Джорджа Блейка и Героя Российской Федерации Алексея Николаевича Ботяна.
2013 год
- Народный художник России, скульптор Андрей Николаевич Ковальчук — автор монументального комплекса Герою Советского Союза Геворку Андреевичу Вартаняну.
- Писатель Александр Юльевич Бондаренко — автор книги «Подлинная история „Майора Вихря“», посвященной Герою России Алексею Николаевичу Ботяну.
См. также
- Служба внешней разведки Российской Федерации
- День работника органов безопасности Российской Федерации
- Премия ФСБ
- Литературные премии России
- Категория:Лауреаты премии СВР РФ
Напишите отзыв о статье "Премия Службы внешней разведки Российской Федерации"
Примечания
- ↑ Положение о премии// [www.svr.gov.ru/svr_today/premia.htm Страница Премии на сайте СВР РФ]. — (Проверено 18 июля 2010).
- ↑ Сообщение о награждении// [doc.ren-tv.com/awards.html?id=1495 Сайт РЕН-ТВ]. — (Проверено 18 июля 2010).
- ↑ Сообщение о награждении// [nvo.ng.ru/notes/2008-12-26/16_razvedka.html Сайт НВО]. — (Проверено 18 июля 2010).
Ссылки
- [www.svr.gov.ru/svr_today/premia.htm Страница Премии на сайте СВР РФ] (2006). Проверено 17 июля 2010. [www.webcitation.org/67Mxm7AgM Архивировано из первоисточника 3 мая 2012].
- [www.svr.gov.ru/smi/2006/interfax20061220.htm Объявление лауреатов за 2006 год] (2006). Проверено 17 июля 2010. [www.webcitation.org/67MxmoBNR Архивировано из первоисточника 3 мая 2012].
- Сайт газеты "Красная звезда". [www.redstar.ru/2007/12/21_12/3_02.html Объявление лауреатов за 2007 год] (2007). Проверено 17 июля 2010.
- Сайт Vesti.ru. [www.vesti.ru/doc.html?id=234947 Объявление лауреатов за 2008 год] (2008). Проверено 17 июля 2010. [www.webcitation.org/67wBHZAov Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
- [www.svr.gov.ru/smi/2009/itar-tass20091216.htm Объявление лауреатов за 2009 год] (2009). Проверено 17 июля 2010. [www.webcitation.org/67My81PmV Архивировано из первоисточника 3 мая 2012].
- [www.svr.gov.ru/smi/2010/interfax20101228.htm Среди лауреатов премии СВР создатели телецикла "Поединки"] (2010). Проверено 16 ноября 2011. [www.webcitation.org/67My8Zvzz Архивировано из первоисточника 3 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Премия Службы внешней разведки Российской Федерации
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
