Премия имени В. Г. Хлопина

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Премия имени В. Г. Хлопина — премия, присуждаемая с 1959 года[1] АН СССР и с 1992 года — Российской академией наук за выдающиеся работы в области радиохимии. Согласно решению президиума АН СССР должна была присуждаться раз в три года, но это правило не всегда соблюдалось[2].





Награждённые АН СССР

Список награждённых АН CCCP[1][3]
Год Деятельность Лауреат премии Должность Формулировка премии
1959 химик, член-корреспондент АН СССР Старик, Иосиф Евсеевич За монографию «Основы радиохимии»
1962 Гребенщикова, Вера Ильинична За комплекс работ в области соосаждения радиоэлементов с различными осадками
Клокман, Валентина Рудольфовна
Иоффе, Эсфирь Моисеевна
Меркулова, Мария Сергеевна
1965 Лаврухина, Августа Константиновна По совокупности работ в области применения радиохимических методов
1968 радиохимик, доктор технических наук Ершова, Зинаида Васильевна Начальник лаборатории ВНИИНМ За серию работ по химии полония
1971 радиохимик, член-корреспондент АН СССР Вдовенко, Виктор Михайлович Директор Радиевого института им. В. Г. Хлопина За монографии «Современная радиохимия» и серию оригинальных работ по теоретической и прикладной радиохимии
1974 Мясоедов, Борис Фёдорович За серию работ по аналитической химии протактиния
Пальшин, Евгений Сергеевич
Давыдов, Анатолий Васильевич
1977 физико-химик, академик АН СССР Гольданский, Виталий Иосифович Директор Института химической физики АН СССР За цикл работ по химии позитрония
Шантарович, Виктор Петрович
1980 физикохимик и радиохимик, академик АН СССР Никольский, Борис Петрович Председатель Учёного совета химкомбината «Маяк» За серию работ на тему «Состояние радиоэлементов в растворах, методы их выделения, разделения и очистки»
1983 химик-технолог, академик АН СССР Ласкорин, Борис Николаевич Председатель Комиссии АН СССР по разработке проблем охраны природных вод За цикл работ по проблеме «Разработка сорбционных и экстракционных процессов и их применение в радиохимической промышленности»
1986 Специалист в области технологий переработки облученных материалов, академик АН СССР Никифоров, Александр Сергеевич Директор ВНИИНМ За работу «Теоретические основы и результаты практического применения окислительно-восстановительных процессов в экстракционной технологии переработки топлива»
Колтунов Валентин Сергеевич
1989 исследователь в областях общей и неорганической химии, академик АН СССР Спицын, Виктор Иванович Директор Института физической химии АН СССР За цикл работ по радиохимии
Громов, Владимир Всеволодович
Пирогова, Галина Николаевна

Награждённые РАН

Список награждённых РАН[1][3]
Год Деятельность Лауреат премии Должность Формулировка премии
1992 физикохимик и металлург, академик РАН Решетников, Фёдор Григорьевич первый заместитель директора института ВНИИНМ За серию работ «Физико-химические исследования процессов получения урана-235, урана-233 и трансурановых элементов в металлическом виде»
Будаев, Иван Васильевич
Гурвич, Мария Григорьевна
1995 Сидоренко, Георгий Васильевич За цикл работ «Летучие комплексы f-элементов (уран, нептуний, плутоний) и технеция»
Суглобов, Дмитрий Николаевич
Легин, Евгений Корнельевич
1998 Норсеев, Юрий Васильевич За серию работ «Открытие и исследование свойств новых неорганических и органических соединений астата»
Халкин, Владимир Алексеевич
2000 Розен, Адриан Михайлович За цикл работ «Экстракция актинидов (урана, плутония, америция и др.) как раздел современной радиохимии и радиохимической технологии»
2004 химик-аналитик, академик РАН Золотов, Юрий Александрович заведующий лабораторией аналитической химии платиновых металлов ИОНХ РАН За цикл исследований «Разработка новых методов разделения и концентрирования вещества для решения аналитических, препаративных и технологических задач радиохимии»
Спиваков, Борис Яковлевич
Москвитин, Леонид Николаевич
2007 Владимирова, Майя Викторовна За работу «Радиационная химия актинидов»
2010 Мелихов, Игорь Витальевич За цикл работ «Процессы кристаллизации и сокристаллизации в обнаружении неизвестных ранее свойств радиоактивных элементов»
Михеев, Николай Борисович
Кулюхин, Сергей Алексеевич
2013 Дмитриев, Сергей Николаевич директор Лаборатории ядерных реакций им. Г.Н.Флерова, ОИЯИ За цикл работ «Идентификация и изучение химических и ядерно-физических свойств новых сверхтяжелых элементов Периодической таблицы элементов Д. И. Менделеева»
2016 Зильберман, Борис Яковлевич за цикл работ «Радиохимические аспекты замкнутого ЯТЦ и его влияние на окружающую среду»
Федоров, Юрий Степанович
Калмыков, Степан Николаевич

См. также

Напишите отзыв о статье "Премия имени В. Г. Хлопина"

Примечания

  1. 1 2 3 [www.ras.ru/win/db/award_dsc.asp?P=id-98.ln-ru Список награждённых (с 1959 по 2010 гг.)]. Премия имени В. Г. Хлопина. Российская академия наук. Проверено 7 августа 2012. [www.webcitation.org/6A1vK6HoQ Архивировано из первоисточника 19 августа 2012].
  2. Т. В. Кульматова [rumchten.rsl.ru/assets/files/2009/doc/1229359698.doc Академические премии» и собрание в БАН работ, удостоенных Российской академией наук золотых медалей и премий]. — М.: Международная научная конференция «Румянцевские чтения — 2008», 2008. — Вып. Тема: Роль библиотек в развитии и укреплении семейных ценностей и решении демографических проблем.
  3. 1 2 [www.ras.ru/about/awards/awdlist.aspx?awdid=98 Премия имени В. Г. Хлопина (присуждается за выдающиеся работы в области радиохимии)]. Российская академия наук. Проверено 7 августа 2012. [www.webcitation.org/69zv3jlYT Архивировано из первоисточника 18 августа 2012].

Литература

  • Т. В. Кульматова [rumchten.rsl.ru/assets/files/2009/doc/1229359698.doc Академические премии» и собрание в БАН работ, удостоенных Российской академией наук золотых медалей и премий]. — М.: Международная научная конференция «Румянцевские чтения — 2008», 2008. — Вып. Тема: Роль библиотек в развитии и укреплении семейных ценностей и решении демографических проблем.

Ссылки

  • [www.ras.ru/about/awards/awdlist.aspx?awdid=98 Информация о Премии имени В. Г. Хлопина на сайте РАН]  (Проверено 31 июля 2010).

Отрывок, характеризующий Премия имени В. Г. Хлопина

Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.