Главы правительств России

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Премьер-министры России»)
Перейти к: навигация, поиск

С XVIII века в России происходило оформление современной системы государственного управления, в том числе формирование органов, полномочия которых постепенно приближались к полномочиям, закреплённым в настоящее время за Правительством Российской Федерации как высшего исполнительного и распорядительного органа государственной власти. В ряде случаев такие учреждения имели совершенно непривычное наименование (например, Верховный тайный совет, Конференция при Высочайшем дворе), но были близки по своей компетенции к современному правительству. Или, напротив, имели сходное с современным нименование, как Комитет министров, но функции этого органа в системе государственного управления были серьезно ограничены, а его председателя — декоративны.

В целом, современный тип правительства в России появился после учреждения 19 октября (1 ноября1905 года Совета министров Российской империи для «управления и объединения действий главных начальников ведомств по предметам как законодательства, так и высшего государственного управления», когда все министерства и главные управления были объявлены частями единого государственного управления, министры перестали быть отдельными чиновниками, ответственными каждый лишь за свои действия и распоряжения. Первым председателем Совета министров 24 октября (6 ноября1905 года был назначен граф С. Ю. Витте

В настоящее время статус и порядок деятельности Правительства Российской Федерации определены главой 6 Конституции Российской Федерации и положениями Федерального конституционного закона «О Правительстве Российской Федерации» от 17 декабря 1997 года[1].

Действующим председателем Правительства Российской Федерации является Дмитрий Анатольевич Медведев





Российская империя

В Российской империи в разное время создавались разнообразные по наименованию государственные органы, компетенция которых в большей или меньшей степени соответствовала принятому в настоящее время пониманию функций правительства страны. Первоначально это были коллегиальные по способу оформления принимаемых ими решений учреждения, в ряде случаев их решения имели характер прямого действия и не требовали одобрения правящего монарха, в большинстве случаев — требовали подписи государя, который мог и не принять предлагаемую точку зрения. В то же время распорядительная деятельность этих учреждений в отношении поставленных по отношению к ним в нижестоящее положение государственных органов осуществлялась напрямую, через их собственную систему делопроизводства.

Верховный Тайный Совет (1726–1730)

Верхо́вный Та́йный Сове́т — высшее государственное учреждение Российской империи в 1726—1730 годах, в составе 7—8 человек. Создан императрицей Екатериной I как совещательный орган, фактически решал все важнейшие государственные вопросы, включая вопросы престолонаследия. Ему был подчинён сенат (в связи с этим лишённый именования «правительственный») и коллегии.

Члены Верховного Тайного Совета именовались «министрами».

Портрет Имя
(годы жизни)
Полномочия Монарх
Начало Окончание
министры Верховного Тайного Совета
генерал-адмирал, граф
Фёдор Матвеевич Апраксин
(1661–1728)
8 (19) февраля 1726 10 (21) ноября 1728[2] Екатерина I
Пётр II
князь
Дмитрий Михайлович Голицын
(1665–1737)
8 (19) февраля 1726 4 (15) марта 1730 Екатерина I
Пётр II
Анна
канцлер, граф
Гавриил Иванович Головкин
(1660–1734)
8 (19) февраля 1726 4 (15) марта 1730 Екатерина I
Пётр II
Анна
генерал-фельдмаршал, светлейший князь
Александр Данилович Меншиков
(1673–1729)
8 (19) февраля 1726 8 (19) сентября 1727[3] Екатерина I
Пётр II
вице-канцлер, барон
Генрих Иоганн Фридрих Остерман
(Андрей Иванович Остерман)
(1686–1747)
8 (19) февраля 1726 4 (15) марта 1730 Екатерина I
Пётр II
Анна
граф
Пётр Андреевич Толстой
(1645–1729)
8 (19) февраля 1726 6 (17) мая 1727[4] Екатерина I
Пётр II
герцог
Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский
(1700–1739)
март 1726[5] июль 1727[6] Екатерина I
Пётр II
князь
Алексей Григорьевич Долгоруков
(?–1734)
3 (14) февраля 1728 4 (15) марта 1730 Пётр II
Анна
князь
Василий Лукич Долгоруков
(1670–1739)
6 (17) апреля 1729 4 (15) марта 1730 Пётр II
Анна
князь
Михаил Михайлович Голицын
(1675–1730)
19 (30) января 1730 4 (15) марта 1730 Анна
князь
Василий Владимирович Долгоруков
(1667–1746)
19 (30) января 1730 4 (15) марта 1730 Анна

Кабинет Её (Его) Императорского Величества (1731—1741)

Кабинет Её Императорского Величества был образован указом императрицы Анны Ивановны от 10 (21) ноября 1731 года. Состоял из трёх кабинет-министров (из двух — в периоды с 6 (17) апреля 1736 по 3 (14) февраля 1738, с 12 (23) апреля 1740 по 18 (29) августа 1740 и после 25 ноября (6 декабря1741 года, а также из четырёх — с ноября 1740 года по 3 (14) марта 1741 года). В него постоянно входили А. И. Остерман и А. М. Черкасский, а также, сменяя друг друга, Г. И. Головкин, П. И. Ягужинский, А. П. Волынский, А. П. Бестужев-Рюмин, М. Г. Головкин и Х. А. Миних (последний — четвёртым кабинет-министром).

Кабинет имел право запрашивать от всех государственных учреждений, включая Сенат, информацию по любым вопросам, он наблюдал за ходом судебных и финансовых дел империи и участвовал в решении административных вопросов. По указу от 9 (20) июня 1735 года подписи всех трёх кабинет-министров были приравнены к подписи императрицы. С этого времени Кабинет фактически приобрёл функции не только органа исполнительной, но и законодательной власти, подчинив себе Сенат, Синод и центральные коллегии.

Был ликвидирован после восшествия на престол императрицы Елизаветы Петровны согласно её манифесту от 12 (23) декабря 1741 года.

Портрет Имя
(годы жизни)
Полномочия Монарх
Начало Окончание
кабинет-министры Её (Его) Императорского Величества
граф
Генрих Иоганн Фридрих Остерман
(Андрей Иванович Остерман)
(1686–1747)
10 (21) ноября 1731 12 (23) декабря 1741 Анна
Иван VI
Елизавета
князь
Алексей Михайлович Черкасский
(1680–1742)
10 (21) ноября 1731 12 (23) декабря 1741 Анна
Иван VI
Елизавета
граф
Гавриил Иванович Головкин
(1660–1734)
10 (21) ноября 1731 20 (31) января 1734 Анна
граф
Павел Иванович Ягужинский
(1683–1736)
20 (31) января 1734 6 (17) апреля 1736[7] Анна
князь
Артемий Петрович Волынский
(1689–1740)
3 (14) февраля 1738 12 (23) апреля 1740[8] Анна
князь
Алексей Петрович Бестужев-Рюмин
(1693–1766)
18 (29) августа 1740 8 (19) ноября 1740[9] Анна
Иван VI
граф
Михаил Гаврилович Головкин
(1699–1754)
вскоре после[10]
8 (19) ноября 1740
25 ноября (6 декабря1741[11] Иван VI
граф
Бурхард Кристоф фон Мюних
(Христофор Антонович Миних)
(1683–1767)
вскоре после[10]
8 (19) ноября 1740
3 (14) марта 1741 Иван VI

Конференция при Высочайшем дворе (1756—1762)

Конференция при Высочайшем дворе — высшее государственное учреждение Российской империи, в качестве постоянно действующего возникшее 14 (25) марта 1756 года по инициативе канцлера А. П. Бестужева-Рюмина из «конференции по иностранным делам» (нерегулярно созываемых совещаний при дворе для обсуждения вопросов внешней политики). С этого момента императрицей Елизаветой Петровной было указано проводить её заседания регулярно, по определённым дням и при постоянном составе участников.

Считалась совещательным органом, поводом к созданию которого стала подготовка к Семилетней войне, но в большинстве случаев действовала самостоятельно от имени императрицы. Конференция пользовалась некоторой законодательной властью, давала указания и распоряжения Сенату, Синоду, коллегиям и другим центральным учреждениям империи. В состав Конференции входило в разное время от 5 до 10 человек, в числе которых были руководители важнейших ведомств (Коллегии иностранных дел, Военной коллегии, Адмиралтейств-коллегии, Тайной канцелярии), генерал-прокурор Сената и некоторые сенаторы. Официально председателем Конференции считалась императрица, однако на практике ею руководил канцлер — сначала А. П. Бестужев-Рюмин, а с 1758 года — М. И. Воронцов.

Была упразднена 28 января (8 февраля1762 года указом Петра III.

Портрет Имя
(годы жизни)
Полномочия Монарх
Начало Окончание
конференц-министры Конференции при Высочайшем дворе
великий князь
Пётр Фёдорович
(1728–1762)
14 (25) марта 1756 5 (16) мая 1757[12] Елизавета
Степан Фёдорович Апраксин
(1702–1758)
14 (25) марта 1756 1 (12) октября 1757 Елизавета
граф
Алексей Петрович Бестужев-Рюмин
(1693–1768)
14 (25) марта 1756 14 (25) февраля 1758 Елизавета
граф
Михаил Петрович Бестужев-Рюмин
(1688–1760)
14 (25) марта 1756 2 (13) октября 1757 Елизавета
Александр Борисович Бутурлин
(1694–1767)
14 (25) марта 1756 17 (28) октября 1760 Елизавета
граф
Михаил Илларионович Воронцов
(1714–1767)
14 (25) марта 1756 20 (31) января 1762 Елизавета
Пётр III
князь
Михаил Михайлович Голицын
(1684–1764)
14 (25) марта 1756 14 (25) декабря 1757 Елизавета
князь
Никита Юрьевич Трубецкой
(1699–1767)
14 (25) марта 1756 20 (31) января 1762 Елизавета
Пётр III
граф
Александр Иванович Шувалов
(1710–1771)
14 (25) марта 1756 20 (31) января 1762 Елизавета
Пётр III
граф
Пётр Иванович Шувалов
(1711–1762)
14 (25) марта 1756 4 (15) января 1762[13] Елизавета
Пётр III
Иван Иванович Неплюев
(1693–1773)
16 (27) сентября 1760 20 (31) января 1762 Елизавета
Пётр III
князь
Яков Петрович Шаховской
(1705–1777)
16 (27) сентября 1760 25 декабря 1761 (5 января 1762) Елизавета
граф
Роман Илларионович Воронцов
(1707–1783)
28 декабря 1761 (8 января 1762) 20 (31) января 1762 Пётр III

Императорский совет (1762)

Импера́торский сове́т – высшее государственное учреждение при императоре Петре III. Был создан указом от 18 (29) мая 1762 года вместо упразднённой Конференции при Высочайшем дворе. Совет имел право издавать за подписью императора указы, а по части дел – принимать решения без его участия (за подписью членов Совета от имени государя). В центре внимания Совета была задуманная императором война с Данией. Во время дворцового переворота 28 июня 1762 года члены Совета А. Н. Вильбоа, М. Н. Волконский, М. И. Воронцов, А. П. Мельгунов и Н. Ю. Трубецкой поддержали Екатерину II, но взошедшая на престол императрица распустила Императорский совет, вскоре учредив собственный совещательный орган – Совет при Высочайшем дворе.

Портрет Имя
(годы жизни)
Полномочия Монарх
Начало Окончание
министры Императорского совета
Александр Никитич Вильбоа
(1713–1788)
18 (29) мая 1762 28 июня (9 июля1762[14] Пётр III
Дмитрий Васильевич Волков
(1727–1785)
князь
Михаил Никитич Волконский
(1713–1788)
граф
Михаил Илларионович Воронцов
(1714–1767)
принц
Георг Людвиг Гольштейн-Готторпский
(1719–1763)
Алексей Петрович Мельгунов
(1722–1788)
граф
Бурхард Кристоф фон Мюних
(Христофор Антонович Миних)
(1683–1767)
князь
Никита Юрьевич Трубецкой
(1699–1767)
герцог
Петер Август Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Бекский
(принц Пётр Август Фридрих Гольштейн-Бекский)
(1696–1775)

Комитет министров (1802—1905)

Комите́т мини́стров был учреждён в ходе министерской реформы манифестом от 8 (20) сентября 1802 года. Его компетенция имела мало общего с расхожими представлениями. Все министры (и главноуправляющие отдельными частями) были независимы друг от друга, отвечали за деятельность своих ведомств единолично и имели независимые доклады у императора. Комитет министров же не отвечал ни за деятельность отдельных министерств, ни за согласованность их политики. Его компетенция сложилась исторически и состояла из разнородных групп вопросов. В целом, деятельность Комитета разделялась на три направления:

  • важные межведомственные вопросы государственного управления;
  • «одиозные» вопросы, которые формально находились в пределах ведения одного министерства, но за которых министры не хотели брать на себя персональную ответственность и стремились переложить её на коллегию;
  • мелочные вопросы, список которых сформировался достаточно случайным образом (прежде всего, в результате уклонения отдельных министерств от принятия на себя решения данных задач); данная группа вопросов всегда была самой многочисленной.

В течение первых лет существования Комитета министров на его заседаниях председательствовал император всероссийский, а в его отсутствие — члены Комитета министров поочередно, начиная со старшего в чине, каждый в течение 4 заседаний. В 1810 году председательство было предоставлено канцлеру, председателю Государственного совета графу Н. П. Румянцеву. С 1812 года пост председателя Комитета превратился в самостоятельную должность, которая до 1865 года обязательно совмещалась с председательством в Государственном совете.

По установившейся со временем традиции, председательство в Комитете было последней на государственной службе почётной должностью, на которую назначались сановники, ставшие слишком старыми для исполнения иных хлопотных обязанностей. Достаточно сказать, что 10 из 17 председателей Комитета скончались во время пребывания на этом посту.

Портрет Имя
(годы жизни)
Полномочия Монарх
Начало Окончание
председатели Комитета министров
граф
Николай Петрович Румянцев
(1754–1826)
1810 1812 Александр I
граф, с 1814 светлейший князь
Николай Иванович Салтыков
(1736–1816)
29 марта (10 апреля1812 16 (28) мая 1816
князь
Пётр Васильевич Лопухин
(1753–1827)
25 мая (6 июня1816 6 (18) апреля 1827[15]
Николай I
князь
Виктор Павлович Кочубей
(1768–1834)
29 апреля (11 мая1827 3 (15) июня 1834[15]
граф
Николай Николаевич Новосильцев
(1761–1838)
11 (23) июля 1834 8 (20) апреля 1838[15]
князь
Илларион Васильевич Васильчиков
(1776–1847)
9 (21) апреля 1838 21 февраля (5 марта1847[15]
граф
Василий Васильевич Левашов
(1783–1848)
31 декабря 1847 (12 января 1848) 23 сентября (5 октября1848[15]
князь
Александр Иванович Чернышёв
(1785–1857)
1 (13) декабря 1848 5 (17) апреля 1856
Александр II
князь
Алексей Фёдорович Орлов
(1787–1862)
май 1857 январь 1861
граф
Дмитрий Николаевич Блудов
(1785–1864)
12 (24) ноября 1861 19 февраля (2 марта1864[15]
князь
Павел Павлович Гагарин
(1789–1872)
24 февраля (7 марта1864 21 февраля (4 марта1872[15]
граф
Павел Николаевич Игнатьев
(1797–1879)
21 февраля (4 марта1872 20 декабря 1879 (1 января 1880)[15]
граф
Пётр Александрович Валуев
(1815–1890)
25 декабря 1879 (6 января 1880) 4 (16) октября 1881
Александр III
граф
Михаил Христофорович Рейтерн
(1820–1890)
4 (16) октября 1881 30 декабря 1886 (11 января 1887)
Николай Христианович Бунге
(1823–1895)
1 (13) января 1887 3 (15) июня 1895[15]
Николай II
Иван Николаевич Дурново
(1834–1903)
15 (27) октября 1895 29 мая (11 июня1903[15]
граф
Сергей Юльевич Витте
(1849–1915)
16 (29) августа 1903 24 октября (6 ноября1905

Совет министров (1905—1917)

Сове́т мини́стров — высший исполнительный орган власти, учреждённый именным Высочайшим указом от 19 октября (1 ноября1905 года для «управления и объединения действий главных начальников ведомств по предметам как законодательства, так и высшего государственного управления». Все министерства и главные управления объявлялись частями единого государственного управления, министры перестали быть отдельными чиновниками, ответственными перед императором каждый лишь за свои действия и распоряжения. Первым председателем Совета министров 24 октября (6 ноября1905 года был назначен председатель Комитета министров граф С. Ю. Витте

Совет министров прекратил свою деятельность 27 февраля (12 марта1917 года в ходе Февральской революции. Его функции как высшего органа государственного управления перешли к образованному 2 (15) марта 1917 года Временному правительству.

Портрет Имя
(годы жизни)
Полномочия Монарх
Начало Окончание
председатели Совета министров
1 граф
Сергей Юльевич Витте
(1849–1915)
24 октября (6 ноября1905 22 апреля (5 мая1906 Николай II
2
(I)
Иван Логгинович Горемыкин
(1839–1917)
22 апреля (5 мая1906 8 (21) июля 1906
3 Пётр Аркадьевич Столыпин
(1862–1911)
8 (21) июля 1906 5 (18) сентября 1911[16]
и.о. граф
Владимир Николаевич Коковцов
(1853–1943)
2 (15) сентября 1911[17] 9 (22) сентября 1911
4 9 (22) сентября 1911 30 января (12 февраля1914
2
(II)
Иван Логгинович Горемыкин
(1839–1917)
30 января (12 февраля1914 20 января (2 февраля1916
5 Борис Владимирович Штюрмер
(1848–1917)
20 января (2 февраля1916 10 (23) ноября 1916
6 Александр Фёдорович Трепов
(1862–1928)
10 (23) ноября 1916 27 декабря 1916 (9 января 1917)
7 князь
Николай Дмитриевич Голицын
(1850-1925)
27 декабря 1916 (9 января 1917) 27 февраля (12 марта1917

Революционный период

Временное правительство России (1917)

Вре́менное прави́тельство (2 (15) марта 1917 — 25 октября (7 ноября1917) — высший исполнительно-распорядительный и законодательный орган государственной власти в России в период между Февральской и Октябрьской революциями.

Было создано по соглашению между Временным комитетом Государственной думы и исполкомом Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов (Петросовета).

1 (14) сентября 1917 года Временное правительство провозгласило страну республикой (хотя этот вопрос относился к компетенции Учредительного собрания; 5 (18) января 1918 года созванное Всероссийское учредительное собрание также объявило Россию республикой[18]).

Временное правительство формировалось на основе коалиции представленных в Государственной думе партий и фракций с участием видных сановников империи (первый состав) и военных специалистов. Возглавлялось министром-председателем, который де-факто являлся главой государства.

Портрет Имя
(годы жизни)
Полномочия Партия
Начало Окончание
министры-председатели Временного правительства
8
(III)
князь
Георгий Евгеньевич Львов
(1861–1925)
2 (15) марта 1917 5 (18) мая 1917 независимый
5 (18) мая 1917 7 (20) июля 1917
9
(III)
Александр Фёдорович Керенский
(1881–1970)
7 (20) июля 1917 1 (14) сентября 1917[19] эсэр
министр-председатель Временного правительства Российской республики
Александр Фёдорович Керенский
(1881–1970)
1 (14) сентября 1917[19] 25 сентября (8 октября1917 эсэр
25 сентября (8 октября1917 26 октября (8 ноября1917

Советская Россия (1917—1922)

Советская Россия — неофициальное наименование[20] социалистического российского государства в период после Октябрьской революции 1917 года и до образования СССР в 1922 году.

Постановлением II-го Всероссийского Съезда Советов рабочих и солдатских депутатов 25 октября (7 ноября1917 года на территории Российской республики была провозглашена Российская Советская Республика. Однако в документах государство называлось по-разному (при этом разные наименования часто использовались одновременно): Россия, Российская республика[21], Российская Федеративная республика[22], Советская Республика России[23], Российская Советская Республика[24], Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика[25], Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика[26][27], Российская Федеративная Советская Республика[28]. После принятия Конституции РСФСР 1918 года 19 июля 1918 года официальным названием государства стало Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика (сокр. РСФСР).

Коллективным главой государства в этот период являлся Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (сокр. ВЦИК), высший законодательный, распорядительный и контролирующий орган государственной власти, который избирался Всероссийским съездом Советов и действовал в периоды между съездами.

Декретом II Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов 26 октября (8 ноября1917 года «в качестве временного рабочего и крестьянского правительства» был учреждён Совет наро́дных комисса́ров, после принятия Конституции РСФСР 1918 года именуемый как Совет народных комиссаров РСФСР (сокр. Совнарком РСФСР, СНК РСФСР).

С 1918 года образование Совета народных комиссаров РСФСР являлось прерогативой ВЦИК[29], а с 1937 года — Верховного совета РСФСР.

Портрет Имя
(годы жизни)
Полномочия Партия Председатель ВЦИК
Начало Окончание
10 председатель Совета народных комиссаров
Владимир Ильич Ульянов
(Ленин)
(1870–1924)
26 октября (8 ноября1917 19 июля 1918[30] РСДРП(б)
РКП(б)
Л. Б. Каменев
Я. М. Свердлов
председатель Совета народных комиссаров РСФСР
Владимир Ильич Ульянов
(Ленин)
(1870–1924)
19 июля 1918[30] 30 декабря 1922[31] РКП(б) Я. М. Свердлов
М. Ф. Владимирский (и.о.)
М. И. Калинин

Российское государство (1918—1920)

Росси́йское госуда́рство, Госуда́рство Росси́йское — государство, провозглашённое Актом Уфимского Государственного совещания от 23 сентября 1918 года (так называемой «Конституцией Уфимской Директории») «об образовании всероссийской верховной власти» во имя «восстановления государственного единства и независимости России», пострадавших в результате революционных событий 1917 года, установления советской власти и подписания советским правительством Брестского мира[32][33].

9 октября 1918 года Временное Всероссийское правительство переехало из Уфы в Омск в связи с приближением к Уфе советских войск. 4 ноября оно обратилось ко всем областным правительствам с требованием немедленно распустить «все без исключения Областные Правительства и Областные Представительные Учреждения» и передать все полномочия по управлению Всероссийскому Правительству. В тот же день на базе министерств и центральных управлений Временного Сибирского правительства был сформирован исполнительный орган Директории — Всероссийский Совет министров.

18 ноября 1918 года находившиеся в Омске члены Временного Всероссийского правительства (Директории) были арестованы, Совет министров объявил о принятии на себя всей полноты верховной власти и затем постановил передать её одному лицу, присвоив ему титул верховного правителя[34]. Тайным голосованием членов Совета министров на этот пост был избран адмирал А. В. Колчак.

Накануне падения Омска, утром 10 ноября 1919 года Совет Министров выехал в Иркутск по Транссибирской железной дороге. Здесь он оказался оторванным от армии и от Верховного Правителя. 14 ноября пал Омск, фронт разваливался. Подавленный неудачами, Вологодский подал в отставку, которая была принята 21 ноября. Сформировать новое правительство было поручено Пепеляеву, который вскоре уехал из Иркутска к Колчаку. 5 января власть над Иркутском оказалась в руках эсеро-меньшевистского Политцентра, низложившего Совет министров.

Портрет Имя
(годы жизни)
Полномочия Партия Глава государства
Начало Окончание
председатель Всероссийского Совета министров
10а
(I)
Пётр Васильевич Вологодский
(1863–1925)
4 ноября 1918 18 ноября 1918[35] эсэр Временное
Всероссийское
правительство
10а
(II)
18 ноября 1918[35] 22 ноября 1919 А. В. Колчак
(верховный правитель)
10б Виктор Николаевич Пепеляев
(1885–1920)
22 ноября 1919 4 января 1920 независимый

Россия в составе СССР (1922—1991)

Этот раздел о руководителях правительства РСФСР — союзной республики в составе СССР. О руководителях правительства СССР см. Глава правительства СССР.

После образовании СССР, в период между подписанием Договора об образовании СССР 29 декабря 1922 года и формированием Совета народных комиссаров СССР 6 июля 1923 года, Совнарком РСФСР временно исполнял функции правительства СССР.

Изменения в государственном устройстве РСФСР, связанные с подписанием Договора об образовании СССР, были закреплены в Конституции РСФСР 1925 года, утверждённой Постановлением XII Всероссийского Съезда Советов от 11 мая 1925 года. В частности, это коснулось передачи многих важнейших функций государства на союзный уровень. Конституция СССР 1936 года, а также Конституция РСФСР 1937 года, принятая Постановлением Чрезвычайного XVII Всероссийского Съезда Советов рабочих и крестьянских депутатов от 21 января 1937 года, изменили систему советских органов, — был учреждён заменивший ВЦИК новый высший орган государственной власти — Верховный Совет РСФСР, а также выбираемый из числа его членов постоянно действующий Президиум Верховного Совета РСФСР, осуществлявший полномочия главы государства как коллективный орган. Также было изменено официальное наименование республики — Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика.

Законом СССР от 15 марта 1946 года[36] и Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 23 марта того же года[37] Совнарком РСФСР был преобразован в Совет министров РСФСР.

Конституция РСФСР 1978 года была принята на внеочередной VII сессии Верховного Совета РСФСР девятого созыва 12 апреля 1978 года. В первоначальной редакции она не изменила политической системы страны (советы депутатов трудящихся стали называться советами народных депутатов), но начиная с 1989 года в неё вносились существенные изменения. Так, после внесения поправок 27 октября 1989 года, в её новой редакции пост Председателя Президиума отсутствовал. Часть функций Председателя Президиума с 1990 года перешла к Председателю Верховного Совета РСФСР, избираемому Съездом народных депутатов РСФСР. Этот пост занял Б. Н. Ельцин. 24 апреля 1991 года на основании результатов всероссийского референдума, проведённого 17 марта 1991 года, была учреждена должность Президента РСФСР.

8 декабря 1991 года главы трёх республик-учредителей СССР Б. Н. Ельцин, Л. М. Кравчук и С. С. Шушкевич подписали соглашение (известное как Беловежское соглашение), в котором заявили о прекращении деятельности СССР и создании Содружества Независимых Государств. 12 декабря соглашение было ратифицировано Верховным Советом РСФСР. В тот же день Верховный Совет РСФСР принял постановление о денонсации Договора об образовании СССР 1922 года. 25 декабря 1991 года Президент СССР М. С. Горбачёв объявил о прекращении своей деятельности на посту Президента СССР «по принципиальным соображениям», подписал указ о сложении с себя полномочий Верховного главнокомандующего союзных Вооружённых Сил и передал управление стратегическим ядерным оружием Президенту России Б. Н. Ельцину. 26 декабря 1991 года Совет Республик Верховного Совета СССР принял декларацию о прекращении существования СССР в связи с образованием СНГ, тем самым официально распустив Союз ССР и его институты власти. Этот день считается днём прекращения существования СССР.

Портрет Имя
(годы жизни)
Полномочия Партия Председатель ВЦИК /
с 1938 Председатель
Президиума ВС РСФСР
Начало Окончание
(10) председатели Совета народных комиссаров РСФСР
(Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика)
Владимир Ильич Ульянов
(Ленин)
(1870–1924)
30 декабря 1922[31] 21 января 1924 РКП(б) М. И. Калинин
11 Алексей Иванович Рыков
(1881–1938)
2 февраля 1924 18 мая 1929 РКП(б)
ВКП(б)
12 Сергей Иванович Сырцов
(1893–1937)
18 мая 1929 3 ноября 1930 ВКП(б)
13 Даниил Егорович Сулимов
(1893–1937)
3 ноября 1930 5 декабря 1936[38]
председатели Совета народных комиссаров РСФСР
(Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика)
Даниил Егорович Сулимов
(1893–1937)
5 декабря 1936[38] 22 июля 1937 ВКП(б) М. И. Калинин
14 Николай Александрович Булганин
(1895–1975)
22 июля 1937 17 сентября 1938
А. Е. Бадаев
(первый
Председатель Президиума
Верховного Совета РСФСР
)
15 Василий Васильевич Вахрушев
(1902–1947)
17 сентября 1938 2 июня 1940
16 Иван Сергеевич Хохлов
(1895–1973)
2 июня 1940 23 июня 1943
(фактически до 5 мая 1942)
(и.о.) Константин Дмитриевич Памфилов
заместитель председателя СНК РСФСР
(1901–1943)
5 мая 1942
(за И. С. Хохлова)[39]
23 июня 1943[40]
И. А. Власов (и.о.)
17 Алексей Николаевич Косыгин
(1904–1980)
23 июня 1943 15 марта 1946[41]
Н. М. Шверник
председатели Совета министров РСФСР
Алексей Николаевич Косыгин
(1904–1980)
15 марта 1946[41] 23 марта 1946 ВКП(б) Н. М. Шверник
18 Михаил Иванович Родионов
(1907–1950)
23 марта 1946 9 марта 1949
И. А. Власов
19 Борис Николаевич Черноусов
(1908–1978)
9 марта 1949 20 октября 1952 ВКП(б)
КПСС
М. П. Тарасов
20 Александр Михайлович Пузанов
(1906–1998)
20 октября 1952 24 января 1956 КПСС
21 Михаил Алексеевич Яснов
(1906–1991)
24 января 1956 19 декабря 1957
22 Фрол Романович Козлов
(1908–1965)
19 декабря 1957 31 марта 1958
23 Дмитрий Степанович Полянский
(1917–2001)
31 марта 1958 23 ноября 1962
Н. П. Игнатов
Н. П. Органов
24 Геннадий Иванович Воронов
(1917–2001)
23 ноября 1962 28 июля 1971
Н. П. Игнатов
М. А. Яснов
25 Михаил Сергеевич Соломенцев
(1913–2008)
28 июля 1971 24 июня 1983
26 Виталий Иванович Воротников
(1926–2012)
24 июня 1983 3 октября 1988
В. П. Орлов
27 Александр Владимирович Власов
(1932–2002)
3 октября 1988 15 июня 1990[42] В. И. Воротников
Б. Н. Ельцин[43]
(Председатель Верховного Совета РСФСР)
(и.о.) 15 июня 1990[42] 18 июня 1990
28
(I)
Иван Степанович Силаев
(1930–)
18 июня 1990 10 июля 1991[44]
(и.о.) 11 июля 1991[45] 13 июля 1991 Б. Н. Ельцин[46]
(Президент РСФСР)
28
(II)
13 июля 1991 26 сентября 1991[47]
(и.о. де-факто) Олег Иванович Лобов
первый заместитель
председателя Совета министров РСФСР

(1937–)
26 сентября 1991[48] 6 ноября 1991
(фактически 15 ноября 1991)[49]
председатель Правительства РСФСР[50]
29 Борис Николаевич Ельцин
председатель Правительства РСФСР
как Президент РСФСР

(1931–2007)
6 ноября 1991 26 декабря 1991[51] независимый Б. Н. Ельцин
(Президент РСФСР)

Российская Федерация (с 1991 года)

25 декабря 1991 года Верховный Совет РСФСР принял закон о переименовании государства в Российскую Федерацию, которое было закреплено 21 апреля 1992 года внесением Съездом народных депутатов РСФСР соответствующих изменений в Конституцию РСФСР (которые вступили в силу 16 мая 1992 года). При этом фактическое использование этого наименования происходило с конца 1991 года.

До 25 декабря 1993 года должность главы правительства называлась Председатель Совета Министров — Правительства[52]. После вступления в силу Конституции 1993 года стала именоваться Председатель Правительства Российской Федерации. Неформально она часто называется премьер-министр, хотя в Конституции такое название отсутствует.

Портрет Имя
(годы жизни)
Полномочия Партия
(фракция)
Президент
Российской
Федерации
Начало Окончание
(29) председатель Правительства РСФСР[50]
Борис Николаевич Ельцин
председатель Правительства РСФСР
как Президент РСФСР

(1931–2007)
26 декабря 1991[51] 16 мая 1992[53] независимый Б. Н. Ельцин
(Президент РСФСР)
председатели Правительства Российской Федерации[54]
Борис Николаевич Ельцин
председатель Правительства Российской Федерации
как Президент Российской Федерации

(1931–2007)
16 мая 1992[53] 15 июня 1992 независимый Б. Н. Ельцин
(и.о.) Егор Тимурович Гайдар
первый заместитель
председателя Правительства Российской Федерации

(1956–2009)
15 июня 1992[55] 14 декабря 1992 независимый
председатель Совета министров — Правительства Российской Федерации
30
(I)
Виктор Степанович Черномырдин
(1938–2010)
14 декабря 1992[56] 25 декабря 1993[57] независимый Б. Н. Ельцин
председатели Правительства Российской Федерации
Виктор Степанович Черномырдин
(1938–2010)
25 декабря 1993[57] 9 августа 1996[58] независимый Б. Н. Ельцин
(30)
(I)
Наш дом — Россия
30
(II)
10 августа 1996 23 марта 1998[58]
(и.о.) Сергей Владиленович Кириенко
(1962–)
23 марта 1998 24 апреля 1998 независимый
31 24 апреля 1998 23 августа 1998[58]
(и.о.) Виктор Степанович Черномырдин
(1938–2010)
23 августа 1998 11 сентября 1998 Наш дом — Россия
32 Евгений Максимович Примаков
(1929–2015)
11 сентября 1998 12 мая 1999[58] Отечество — Вся Россия
(и.о.) Сергей Вадимович Степашин
(1952–)
12 мая 1999 19 мая 1999 независимый
33 19 мая 1999 9 августа 1999[58]
(и.о.) Владимир Владимирович Путин
(1952–)
9 августа 1999 16 августа 1999 независимый
34
(I)
16 августа 1999 7 мая 2000[59]
(34)
(I)
Единство
В. В. Путин (и.о.)
(и.о.) Михаил Михайлович Касьянов
(1957–)
7 мая 2000 17 мая 2000 независимый В. В. Путин
35 17 мая 2000 24 февраля 2004[58]
(и.о.) Виктор Борисович Христенко
заместитель председателя
Правительства Российской Федерации

(1957–)
24 февраля 2004 5 марта 2004 независимый
36
(I)
Михаил Ефимович Фрадков
(1950–)
5 марта 2004 7 мая 2004[59] независимый
(и.о.) 7 мая 2004[60] 12 мая 2004
36
(II)
12 мая 2004 12 сентября 2007[58]
(и.о.) 12 сентября 2007[60] 14 сентября 2007
37 Виктор Алексеевич Зубков
(1941–)
14 сентября 2007 7 мая 2008[59] независимый
(и.о.) 7 мая 2008[60] 8 мая 2008
34
(II)
Владимир Владимирович Путин
(1952–)
8 мая 2008 7 мая 2012[59] Единая Россия Д. А. Медведев
(и.о.) Виктор Алексеевич Зубков
первый заместитель председателя
Правительства Российской Федерации

(1941–)
7 мая 2012 8 мая 2012 независимый В. В. Путин
38 Дмитрий Анатольевич Медведев
(1965–)
8 мая 2012 в должности Единая Россия

Статистика

Самый продолжительный срок находился во главе правительства — 10 лет 315 дней — князь Пётр Васильевич Лопухин, председатель Комитета министров в 1816—1827 годах.

Самый короткий срок полномочий — 47 дней — был у Александра Фёдоровича Трепова, председателя Совета министров Российской империи на исходе 1916 года. Ещё более короткий срок — 10 дней — временно исполнял обязанности председателя Правительства Российской Федерации в феврале—марте 2004 года Виктор Борисович Христенко.

Самым молодым и самым возрастным лицами к моменту вступления в должность были министры Верховного Тайного Совета герцог Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский (в возрасте 26 лет) и граф Пётр Андреевич Толстой, в возрасте 81 года.

Диаграмма пребывания в должности

<timeline> ImageSize = width:1500 height:auto barincrement:12 PlotArea = top:10 bottom:50 right:350 left:20 AlignBars = late

DateFormat = yyyy Period = from:1720 till:2016 TimeAxis = orientation:horizontal ScaleMajor = unit:year increment:10 start:1726

Colors =

 id:imperial   value:rgb(1,0.5,0)   legend: имперский 
 id:provisional  value:rgb(0.5,0.5,0.5)   legend: переходный
 id:soviet value:rgb(1,0,0)  legend: советский 
 id:postsoviet value:rgb(0.5,0.5,1)  legend: пост-советский

Legend = columns:4 left:150 top:24 columnwidth:100

TextData =

 pos:(20,27) textcolor:black fontsize:M
 text:"период истории:"

BarData =

 barset:PM

PlotData=

 width:5 align:left fontsize:S shift:(5,-4) anchor:till
 barset:PM
from: 1726 till: 1727 color:imperial text:"Ф. Апраксин" fontsize:10
from: 1726 till: 1727 color:imperial text:"Д. Голицын" fontsize:10
from: 1726 till: 1727 color:imperial text:"Г. Головкин" fontsize:10
from: 1726 till: 1727 color:imperial text:"Меншиков" fontsize:10
from: 1726 till: 1727 color:imperial text:"Остерман" fontsize:10
from: 1726 till: 1727 color:imperial text:"Толстой" fontsize:10
from: 1726 till: 1727 color:imperial text:"К. Гольштейн-Готторпский" fontsize:10
from: 1728 till: 1730 color:imperial text:"А. Долгоруков" fontsize:10
from: 1729 till: 1730 color:imperial text:"В. Л. Долгоруков" fontsize:10
from: 1730 till: 1730 color:imperial text:"М. Голицын" fontsize:10
from: 1730 till: 1730 color:imperial text:"В. В. Долгоруков" fontsize:10
from: 1731 till: 1741 color:imperial text:"Остерман" fontsize:10
from: 1731 till: 1741 color:imperial text:"Черкасский" fontsize:10
from: 1731 till: 1734 color:imperial text:"Г. Головкин" fontsize:10
from: 1734 till: 1736 color:imperial text:"Ягужинский" fontsize:10
from: 1738 till: 1740 color:imperial text:"Волынский" fontsize:10
from: 1740 till: 1740 color:imperial text:"А. Бестужев-Рюмин" fontsize:10
from: 1740 till: 1741 color:imperial text:"М. Головкин" fontsize:10
from: 1740 till: 1741 color:imperial text:"Миних" fontsize:10
from: 1756 till: 1757 color:imperial text:"Пётр Фёдорович" fontsize:10
from: 1756 till: 1757 color:imperial text:"С. Апраксин" fontsize:10
from: 1756 till: 1758 color:imperial text:"А. Бестужев-Рюмин" fontsize:10
from: 1756 till: 1757 color:imperial text:"М. Бестужев-Рюмин" fontsize:10
from: 1756 till: 1760 color:imperial text:"Бутурлин" fontsize:10
from: 1756 till: 1762 color:imperial text:"М. Воронцов" fontsize:10
from: 1756 till: 1757 color:imperial text:"М. Голицын (2-й)" fontsize:10
from: 1756 till: 1762 color:imperial text:"Трубецкой" fontsize:10
from: 1756 till: 1762 color:imperial text:"А. Шувалов" fontsize:10
from: 1756 till: 1762 color:imperial text:"П. Шувалов" fontsize:10
from: 1760 till: 1762 color:imperial text:"Неплюев" fontsize:10
from: 1760 till: 1761 color:imperial text:"Шаховской" fontsize:10
from: 1762 till: 1762 color:imperial text:"Р. Воронцов" fontsize:10
from: 1762 till: 1762 color:imperial text:"Вильбоа" fontsize:10
from: 1762 till: 1762 color:imperial text:"Волков" fontsize:10
from: 1762 till: 1762 color:imperial text:"Волконский" fontsize:10
from: 1762 till: 1762 color:imperial text:"М. Воронцов" fontsize:10
from: 1762 till: 1762 color:imperial text:"Г. Гольштейн-Готторпский" fontsize:10
from: 1762 till: 1762 color:imperial text:"Мельгунов" fontsize:10
from: 1762 till: 1762 color:imperial text:"Миних" fontsize:10
from: 1762 till: 1762 color:imperial text:"Трубецкой" fontsize:10
from: 1762 till: 1762 color:imperial text:"Гольштейн-Бекский" fontsize:10
from: 1810 till: 1812 color:imperial text:"Румянцев" fontsize:10
from: 1812 till: 1816 color:imperial text:"Салтыков" fontsize:10
from: 1816 till: 1827 color:imperial text:"Лопухин" fontsize:10
from: 1827 till: 1834 color:imperial text:"Кочубей" fontsize:10
from: 1834 till: 1838 color:imperial text:"Новосильцев" fontsize:10
from: 1838 till: 1847 color:imperial text:"Васильчиков" fontsize:10
from: 1848 till: 1848 color:imperial text:"Левашов" fontsize:10
from: 1848 till: 1856 color:imperial text:"Чернышёв" fontsize:10
from: 1857 till: 1861 color:imperial text:"Орлов" fontsize:10
from: 1861 till: 1864 color:imperial text:"Блудов" fontsize:10
from: 1864 till: 1872 color:imperial text:"Гагарин" fontsize:10
from: 1872 till: 1880 color:imperial text:"Игнатьев" fontsize:10
from: 1880 till: 1881 color:imperial text:"Валуев" fontsize:10
from: 1881 till: 1887 color:imperial text:"Рейтерн" fontsize:10
from: 1887 till: 1895 color:imperial text:"Бунге" fontsize:10
from: 1895 till: 1903 color:imperial text:"Дурново" fontsize:10
from: 1903 till: 1906 color:imperial text:"Витте" fontsize:10
from: 1906 till: 1906 color:imperial text:"Горемыкин" fontsize:10
from: 1906 till: 1911 color:imperial text:"Столыпин" fontsize:10
from: 1911 till: 1914 color:imperial text:"Коковцов" fontsize:10
from: 1914 till: 1916 color:imperial text:"Горемыкин" fontsize:10
from: 1916 till: 1916 color:imperial text:"Штюрмер" fontsize:10
from: 1916 till: 1917 color:imperial text:"Трепов" fontsize:10
from: 1917 till: 1917 color:imperial text:"Голицын" fontsize:10
from: 1917 till: 1917 color:provisional text:"Львов" fontsize:10
from: 1917 till: 1917 color:provisional text:"Керенский" fontsize:10
from: 1917 till: 1924 color:soviet text:"Ульянов (Ленин)" fontsize:10
from: 1918 till: 1919 color:provisional text:"Вологодский" fontsize:10
from: 1919 till: 1920 color:provisional text:"Пепеляев" fontsize:10
from: 1924 till: 1929 color:soviet text:"Рыков" fontsize:10
from: 1929 till: 1930 color:soviet text:"Сырцов" fontsize:10
from: 1930 till: 1937 color:soviet text:"Сулимов" fontsize:10
from: 1937 till: 1938 color:soviet text:"Булганин" fontsize:10
from: 1938 till: 1940 color:soviet text:"Вахрушев" fontsize:10
from: 1940 till: 1942 color:soviet text:"Хохлов" fontsize:10
from: 1942 till: 1943 color:soviet text:"Памфилов" fontsize:10
from: 1943 till: 1946 color:soviet text:"Косыгин" fontsize:10
from: 1946 till: 1949 color:soviet text:"Родионов" fontsize:10
from: 1949 till: 1952 color:soviet text:"Черноусов" fontsize:10
from: 1952 till: 1956 color:soviet text:"Пузанов" fontsize:10
from: 1956 till: 1957 color:soviet text:"Яснов" fontsize:10
from: 1957 till: 1958 color:soviet text:"Козлов" fontsize:10
from: 1958 till: 1962 color:soviet text:"Полянский" fontsize:10
from: 1962 till: 1971 color:soviet text:"Воронов" fontsize:10
from: 1971 till: 1983 color:soviet text:"Соломенцев" fontsize:10
from: 1983 till: 1988 color:soviet text:"Воротников" fontsize:10
from: 1988 till: 1990 color:soviet text:"Власов" fontsize:10
from: 1990 till: 1991 color:soviet text:"Силаев" fontsize:10
from: 1991 till: 1991 color:soviet text:"Лобов" fontsize:10
from: 1991 till: 1992 color:postsoviet text:"Ельцин" fontsize:10
from: 1992 till: 1992 color:postsoviet text:"Гайдар" fontsize:10
from: 1992 till: 1998 color:postsoviet text:"Черномырдин" fontsize:10
from: 1998 till: 1998 color:postsoviet text:"Кириенко" fontsize:10
from: 1998 till: 1998 color:postsoviet text:"Черномырдин" fontsize:10
from: 1998 till: 1999 color:postsoviet text:"Примаков" fontsize:10
from: 1999 till: 1999 color:postsoviet text:"Степашин" fontsize:10
from: 1999 till: 2000 color:postsoviet text:"Путин" fontsize:10
from: 2000 till: 2004 color:postsoviet text:"Касьянов" fontsize:10
from: 2004 till: 2004 color:postsoviet text:"Христенко" fontsize:10
from: 2004 till: 2007 color:postsoviet text:"Фрадков" fontsize:10
from: 2007 till: 2008 color:postsoviet text:"Зубков" fontsize:10
from: 2008 till: 2012 color:postsoviet text:"Путин" fontsize:10
from: 2012 till: 2012 color:postsoviet text:"Зубков" fontsize:10
from: 2012 till: 2016 color:postsoviet text:"[Медведев" fontsize:10

</timeline>

См. также

Напишите отзыв о статье "Главы правительств России"

Примечания

  1. [archive.kremlin.ru/text/docs/1997/12/61818.shtml Федеральный конституционный закон «О Правительстве Российской Федерации»]. Сайт Президента России. Проверено 14 февраля 2015.
  2. Скончался, пребывая в составе Верховного Тайного Совета.
  3. Отстранён указом 11-летнего императора Петра II и отправлен в ссылку, где вскоре скончался.
  4. Сразу после воцарения 11-летнего императора Петра II отстранён и отправлен в ссылку, где вскоре скончался.
  5. Введён в состав Верховного Тайного Совета, будучи зятем Екатерины I.
  6. Отошёл от участия в Верховном Тайном Совете после смерти Екатерины I.
  7. Скончался на посту кабинет-министра.
  8. Арестован после конфликта с Э. И. Бироном и после проведённого следствия казнён 27 июня (8 июля1740.
  9. Арестован одновременно с Э. И. Бироном.
  10. 1 2 Пожалован за участие в аресте Э. И. Бирона, совершённого 8 (19) ноября 1740.
  11. Арестован в ходе дворцового переворота, приведшего на престол Елизавету Петровну.
  12. После этого дня великий князь (и наследник престола) на заседаниях Конференции не присутствовал.
  13. Скончался на посту конференц-министра.
  14. Назначенный Петром III Императорский совет распущен после свержения императора в ходе дворцового переворота, приведшего на престол Екатерину II.
  15. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Скончался на посту председателя Комитета министров.
  16. Скончался вследствие покушения на его жизнь 1 сентября 1911 года.
  17. Назначен исполняющим обязанности председателя Совета министров в связи с покушением на П. А. Сталыпина и его последующей кончины.
  18. Постановление о государственном устройстве России (1918)
  19. 1 2 Провозглашение Российской Республики.
  20. Несмотря на то, что в официальных документах название «Советская Россия» не применялось, оно нашло широкое применение в риторике и прессе этого периода.
  21. Декрет СНК о суде от 22 ноября (5 декабря) 1917 года.
  22. Положение СНК о земельных комитетах. Принято не позднее 12 (25) декабря 1917 года.
  23. Декрет ВЦИК о роспуске Учредительного собрания 6 (19) января 1918.
  24. «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа», принятая ВЦИК 3 (16) января 1918 года.
  25. Декрет ВЦИК об аннулировании государственных займов 21 января (3 февраля) 1918 года и Декрет о суде № 2 от 15 февраля 1918 года.
  26. Постановление СНК о признании Женевской и других международных конвенций, касающихся Общества Красного Креста от 30 мая 1918 г.
  27. Декрет СНК о национализации предприятий ряда отраслей промышленности, предприятий в области железнодорожного транспорта, по местному благоустройству и паровых мельниц от 28 июня 1918 г.
  28. Основной закон о социализации земли принятый Президиумом ВЦИК и СНК 27 января (9 февраля) 1918 года.
  29. Конституция РСФСР 1918-го года: «Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов образует Совет Народных Комиссаров для общего управления делами Российской Социалистической Федеративной Советской Республики и отделы (Народные Комиссариаты) для руководства отдельными отраслями управления».
  30. 1 2 Принятие Конституция РСФСР 1918-го года.
  31. 1 2 Подписание Договора об образовании СССР
  32. [www.scepsis.ru/library/id_2898.html Акт об образовании всероссийской верховной власти, принятый на государственном совещании в Уфе]
  33. [zaimka.ru/zhuravlev-conference/ Журавлев В. В. Государственное совещание: к истории консолидации антибольшевистского движения на востоке России в июле — сентябре 1918 г., 2007 г., ISSN 2308-4073]
  34. [scepsis.ru/library/id_2923.html Положение о временном устройстве государственной власти в России, утверждённое советом министров 18 ноября 1918 г.]
  35. 1 2 Принятие верховной власти адмиралом А. В. Колчаком
  36. Закон СССР от 15 марта 1946 г. «О преобразовании Совета Народных Комиссаров СССР в Совет Министров СССР и Советов Народных Комиссаров союзных и автономных республик — в Советы Министров союзных и автономных республик» // Ведомости Верховного Совета СССР : сб. — 1946. — № 10
  37. «Высшие органы государственной власти и органы центрального управления РСФСР (1917—1967 гг.). Справочник (по материалам государственных архивов)» (подготовлен ЦГА РСФСР), гл. I разд. «Правительство РСФСР»
  38. 1 2 Вступление в силу Конституции СССР 1936 года, установившей новое полное наименование РСФСР. Конституция РСФСР, закрепившая новое наименование, вступила в силу 21 января 1937 года.
  39. 5 мая 1942 года был назначен, являясь заместителем председателя, исполнять обязанности председателя СНК РСФСР в связи с постоянным служебным отсутствием И. С. Хохлова.
  40. Скончался на посту исполняющего обязанности председателя СНК РСФСР.
  41. 1 2 Реорганизация СНК РСФСР в Совет министров РСФСР с преобразованием должности председателя СНК РСФСР в председателя Совета министров РСФСР.
  42. 1 2 сложило полномочия перед Верховным советом РСФСР, избранным I съездом народных депутатов РСФСР и продолжило исполнять обязанности до утверждения нового кабинета.
  43. После внесения поправок в Конституцию 27 октября 1989 года, в её новой редакции пост Председателя Президиума отсутствовал. Часть функций Председателя Президиума с 1990 года перешла к Председателю Верховного Совета РСФСР, избираемому Съездом народных депутатов РСФСР. Этот пост занял Б. Н. Ельцин.
  44. Совет министров РСФСР сложил свои полномочия перед вступившим в должность 10 июля 1991 года избранным Президентом РСФСР.
  45. После сложения Советом министров РСФСР полномочия перед вступившим в должность 10 июля 1991 года избранным Президентом РСФСР Указом Президента РСФСР от 11 июля 1991 года № 2 Совету министров РСФСР было поручено продолжать исполнять свои обязанности до формирования нового состава Совета министров РСФСР.
  46. После первых выборов президента РСФСР, состоявшихся 12 июня 1991 года, вступил в должность Президента РСФСР 10 июля 1991 года. Должность президента РСФСР была учреждена 24 апреля 1991 года на основании результатов всероссийского референдума, проведённого 17 марта 1991 года.
  47. Подал в отставку, после которой работой Совета министров РСФСР руководил первый заместитель председателя Совета министров РСФСР О. И. Лобов.
  48. Фактически руководил работой Совета министров РСФСР после отставки И. С. Силаева (официально исполняющим обязанности председателя Совета министров РСФСР не назначался).
  49. Совет министров исполнял обязанности до принятия своей отставки Верховным Советом РСФСР 15 ноября 1991 года.
  50. 1 2 В период с 15 ноября 1991 по 14 декабря 1992 Совет министров РСФСР (Российской Федерации) не формировался и его председатель не назначался. Указом президента РСФСР от 6 ноября 1991 года № 172 «Об организации работы Правительства РСФСР в условиях экономической реформы» «…на время проведения радикальной экономической реформы…» было сформировано Правительство РСФСР под непосредственным руководством Президента РСФСР.
  51. 1 2 25 декабря 1991 года Президент СССР М. С. Горбачёв объявил о прекращении своей деятельности на посту Президента СССР «по принципиальным соображениям», подписал указ о сложении с себя полномочий Верховного главнокомандующего союзных Вооружённых Сил и передал управление стратегическим ядерным оружием Президенту России Б. Н. Ельцину. 26 декабря 1991 года Совет Республик Верховного Совета СССР принял декларацию о прекращении существования СССР в связи с образованием СНГ, тем самым официально распустив Союз ССР и его институты власти. Этот день считается днём прекращения существования СССР.
  52. в некоторых официальных документах того периода (до 25 декабря 1993 года) должность главы российского правительства указана как Председатель Совета Министров Российской Федерации (например, в постановлении Съезда народных депутатов РФ от 14 декабря 1992 № 4088-I; в Указе Президента РФ от 4 февраля 1993 № 180), поскольку в тексте Конституции (Основного Закона) РФ — России (РСФСР) 1978 года присутствовало два варианта названия должности; в основном в тексте конституции использовалось наименование Председатель Совета Министров Российской Федерации
  53. 1 2 Изменение наименования должности в связи с вступлением в силу изменений, внесённых в Конституцию РСФСР
  54. С принятием 25 декабря 1991 года Верховным Советом РСФСР закона о переименовании государства в Российскую Федерацию и внесением Съездом народных депутатов РСФСР соответствующих изменений в Конституцию РСФСР 21 апреля 1992 года (которые вступили в силу 16 мая 1992 года) было установлено новое наименование должности. При этом фактическое использование этого наименования происходило с начала 1992 года.
  55. Назначен исполняющим обязанности председателя правительства Российской Федерации для непосредственного руководства проведением экономических реформ.
  56. 2 октября 1993 года указом А. В. Руцкого, рассматривавшегося Съездом народных депутатов и Верховным Советом РФ в качестве исполняющего обязанности Президента Российской Федерации, В. С. Черномырдин был освобождён от должности председателя Совета Министров — Правительства Российской Федерации. Однако, указ не был реализован из-за событий 3-4 октября 1993 года.
  57. 1 2 Согласно п. 1 Указа Президента Российской Федерации от 23 декабря 1993 года № 2277 «О Преобразовании и реорганизации Совета министров — Правительства Российской Федерации», с 25 декабря 1993 года Совет Министров — Правительство Российской Федерации был преобразован в Правительство Российской Федерации.
  58. 1 2 3 4 5 6 7 Правительство ушло в отставку.
  59. 1 2 3 4 Правительство сложило полномочия перед избранным Президентом Российской Федерации.
  60. 1 2 3 Правительство продолжило исполнять обязанности до утверждения нового состава правительства.

Ссылки

  • [www.praviteli.org/ Правители России и Советского Союза, биографическо-хронологический справочник]

Отрывок, характеризующий Главы правительств России

– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!


Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]