Преображенский лейб-гвардии полк
Поделись знанием:
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
(перенаправлено с «Преображенский полк»)
Запрос «Преображенский полк» перенаправляется сюда; о современном Преображенском полку см. 154-й отдельный комендантский Преображенский полк.
| Лейб-гвардии Преображенский полк | |
 Полковой нагрудный знак | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Входит в |
1-я Гвардейская пехотная дивизия |
| Тип | |
| Дислокация | |
Лейб-гва́рдии Преображе́нский полк — полк Российской Императорской гвардии, один из старейших и наиболее известных гвардейских полков, созданных Петром Великим.
Содержание
История полка
Армия Петра I
Полк сформирован царём Петром I в 1691 году из потешных села Преображенского, от которого и получил своё наименование. В 1692 году полковником (командиром) Преображенского полка назначен Ю. фон Менгден, при этом А. М. Головин стал генерал-майором и объединил командование всеми «потешными» (то есть ещё и Семёновским полком).
В 1694 году в полку было 2 полчка (батальона, хотя это понятие ещё не использовалось): первым командовали полковник Ю. фон Менгден и майор И. И. Бутурлин, вторым — полуполковник А. И. Репнин и майор А. А. Вейде. В этом составе полк участвовал в Кожуховских манёврах.
В 1695—96 годах полк участвовал в Азовских походах; во Втором Азовском походе (1696 год) у полка появился новый полковник — И. И. Блумберг, при том что общее командование обоими гвардейскими полками осталось за генерал-майором А. М. Головиным; подполковниками числились А. И. Репнин, И. И. Бутурлин и И. Ю. Трубецкой.
В 1698 году в полку имелось уже 16 фузелёрных рот (впоследствии сведены в 4 батальона), а также бомбардирская и гренадерская роты. К 1700 году личный состав полка составлял 3 454 человека.
В 1700 году наименован Лейб-гвардии Преображенским полком. Полк участвовал во всех основных сражениях Северной войны, в Прутском (1711) и Персидском походах (1722—1723).
Большие потери полк понёс в битве под Нарвой (1700), при этом командир полковник барон И. И. Блумберг сдался в плен. Кроме того, в плену оказался А. М. Головин, а также русские генералы, числившиеся в Преображенском полку: И. И. Бутурлин и И. Ю. Трубецкой. Однако численные потери, в отличие от Семёновского полка, неизвестны[4]. После поражения под Нарвой оба гвардейских полка (Преображенский и Семёновский) принял генерал-майор И. И. Чамберс (И. И. Блумберг ещё в течение нескольких лет числился командиром полка).
В 1702 году за отличие при осаде Нотебурга майор Карпов получил чин подполковника лейб-гвардии Преображенского полка (погиб при осаде Нарвы 23 июня 1704 года)[5].
Летом 1706 года царь Пётр принял на себя почётную должность полковника Преображенского полка, а его фаворит князь А. Д. Меншиков получил чин подполковника лейб-гвардии Преображенского полка. Реальное командование полком имел второй подполковник полка: в 1706—09 годах — М. Б. фон Кирхен, в 1709—18 года — В. В. Долгоруков. Чтобы подчеркнуть особую роль лейб-гвардейских полков, указом Петра I от 20 августа 1706 года давалось чинам гвардии старшинство на одну ступень выше армейских (позже эта разница была увеличена до 2 ступеней; в 1709 году подполковник гвардии В. В. Долгоруков получил чин генерал-майора).
В 1706 году 4-мя батальонами командовали майоры:
- В. В. Долгоруков
- Ф. Н. Глебов
- М. А. Матюшкин
- Ф. О. Бартенев (пал в сражении при Рашевке в феврале 1709 года)
В 1707 году Преображенский полк получил верховых лошадей, чтобы иметь возможность быстро передвигаться на далёкие расстояния, что дало свои плоды в битве при Лесной (1708).
В 1715 году батальонами полка командовали:
Персидский поход стал последней боевой кампанией полка при Петре I.
После Петра I
После смерти Петра I Преображенский полк принял активное участие в возведении на престол Екатерины I (1725) и во всех последующих дворцовых переворотах. Понимая исключительное положение полка, шефство над полком принимали все российские императоры.
Кроме участия в дворцовых интригах, подразделения полка участвовали в боевых действиях: русско-турецкой войне 1735-39 годов, русско-шведской войне 1741-43 годов, русско-шведской войне 1788—1790 годов.
В 1800 году император Павел повелел ему называться Лейб-гвардейским Его Императорского Величества полком, но при императоре Александре I, 14.03.1801 года восстановлено его прежнее наименование. В 1805-07 годах полк участвовал в войнах с наполеоновской Францией (Война третьей коалиции и Война четвёртой коалиции), а затем участвовал в русско-шведской войне 1808-09 годов.
В 1812-14 годах полк участвовал в Отечественной войне 1812 года и в заграничном походе российской армии.
Полк участвовал в русско-турецкой войне 1828-29 годов, в подавлении польского восстания 1830 года и польского восстания 1863 года, в русско-турецкой войне 1877-78 годов.
ХХ век
Во время Первой мировой войны полк участвовал в Галицийской битве, Варшавско-Ивангородской операции, Мазурском сражении, Виленской операции, Брусиловском прорыве[6], в боях под Тарнополем во время германского контрнаступления в июле 1917 года.
Вторая рота запасного батальона Преображенского полка приняла активное участие в Февральской революции 1917 г.[7]
В 1918 году полк был расформирован, но затем был воссоздан в составе Вооружённых сил Юга России. Летом 1919 года представлен одной ротой в 1-м Сводно-гвардейском полку. Еще одна рота полка находилась в составе Сводно-гвардейского батальона. 12 октября (фактически 6 ноября) 1919 года был сформирован батальон (3 роты) в Сводном полку 1-й гвардейской пехотной дивизии. К 19 ноября сократился до одной роты в 30—40 штыков, упраздненной 3 декабря; в январе 1920 года на фронт прибыла еще одна Преображенская рота, сохранившаяся до интернирования частей полка в Польше. В Русской армии с августа 1920 года составлял роту в 1-м батальоне Сводного гвардейского пехотного полка. Не считая расстрелянных большевиками, только в боевых действиях потерял около 10 офицеров, всего в гражданской войне убиты 29 его офицеров (в мировой — 42).
К 1930 году в эмиграции жило более 120 человек, когда-либо служивших в полку. Полковое объединение в эмиграции — «Союз Преображенцев» (Париж), в составе Гвардейского Объединения и РОВС. На 1951 год в объединении состояло 47 человек и 10 почетных членов. С января 1936 по апрель 1939 год издавало журнал «Преображенская хроника» (вышло 9 номеров), а затем — до ноября 1959 года — «Оповещение Службы Связи Союза Преображенцев» (вышло 4 номера).
- Catherine II's Preobrazhensky uniform dress (1763, Hermitage) by shakko 03.JPG
Преображенское платье Екатерины II (1763)
- 14 1898 Book illustrations of Historical description of the clothes and weapons of Russian troops.jpg
Обер-офицер и фельдфебель Лейб-гвардии Преображенского полка, 1809 - 1810 года.
- PreobrazhenskyLGregiment-1910-Rus.jpg
Парадная форма полка, 1910.
- Preobrazhenskiy polk. Flag.jpg
Знамя Преображенского полка
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Нагрудный знак 1-го батальона Лейб-гвардии Преображенского полка.
- 1914 Gefreiter (OR3) of Russian Preobrazhensky and Semenovsky Guards regiment p02.png
Погон ефрейтора команды гребцов катеров гвардейский пехотных полков – Преображенского и Семеновского, 1914.
XXI век
12 декабря 2012 года в своем Послании Федеральному Собранию президент России В. В. Путин заявил о необходимости возрождения Преображенского и Семёновского полков.[8]
9 апреля 2013 года именем легендарного полка стал называться 154-й отдельный комендантский Преображенский полк[9].
Боевые отличия
- Георгиевское полковое знамя с надписью «За оказанные подвиги в сражении 17-го августа 1813 года при Кульме» (за сражение 17 августа 1813 года при Кульме.)
- Нагрудные офицерские знаки с надписью «1700 г., ноября 19» (за Нарву).
- Знаки на головные уборы с надписью: «За Ташкисен 19 декабря 1877 г.»
За стойкость в битве при Нарве (1700), где стойкость Преображенского и Семеновского полков спасла русскую армию от полного разгрома, преображенцы и семёновцы получили красные чулки, в знак того, что гвардейцы выстояли на флангах «по колено в крови». Несколько лет именно этот элемент обмундирования отличал лейб-гвардию от армейских полков.
Специально для Преображенского полка в 1743—1754 годах по проекту Михаила Земцова был построен Спасо-Преображенский собор в Санкт-Петербурге (храм не сохранился — был полностью перестроен после пожара 1825 года архитектором В. П. Стасовым)[10].
Марш
Марш Лейб-гвардии Преображенского полка был создан еще при жизни императора Петра Великого неизвестным композитором. В то время он не имел слов, однако позже возникло несколько вариантов текста, из которых самым распространенным является «Знают турки нас и шведы» (XIX век) неизвестного автора.
Шефы
- 6.08.1706 — 28.01.1725 — царь Пётр Алексеевич (с 21.10.1721 г. — император Пётр I).
- 28.01.1725 — 6.05.1727 — императрица Екатерина I.
- 7.05.1727 — 18.01.1730 — император Пётр II.
- 12.02.1730 — 17.10.1740 — императрица Анна Иоанновна.
- 10.11.1740 — 25.11.1741 — император Иоанн VI.
- 25.11.1741 — 25.12.1761 — императрица Елизавета Петровна
- 25.12.1761 — 28.06.1762 — император Пётр III.
- 28.06.1762 — 6.11.1796 — императрица Екатерина II.
- 7.11.1796 — 11.03.1801 — император Павел I
- 12.03.1801 — 19.11.1825 — император Александр I
- 14.12.1825 — 19.02.1855 — император Николай I
- 19.02.1855 — 1.03.1881 — император Александр II.
- 2.03.1881 — 21.10.1894 — император Александр III (с 28.10.1866 г. — 2-м шефом)
- 2.11.1894 — 4.03.1917 — император Николай II
Командиры
- 1692 — 1700 — генерал-майор А. М. Головин (командовал 3-м Московским выборным полком, который объединял Преображенский и Семёновский полки)
- 1692 — 1696 — полковник Ю. фон Менгден
- 1696 — 19.11.1700 — полковник барон фон Блумберг, Иван Иванович (Иоганн Эрнест) (сдался в плен в битве при Нарве)
- 1700 — 1706 — генерал-майор И. И. Чамберс (командовал обоими гвардейскими полками: Преображенским и Семёновским)
- 06.1706 — 11.1709 — подполковник фон Кирхен, Марк Богданович фон (в январе 1709 года в связи с болезнью фон Кирхена полк принял майор Ф. Н. Глебов, накануне Полтавской битвы — подполковник В. В. Долгоруков)
- 11.1709 — 1718 — подполковник гвардии и генерал-майор князь Долгоруков, Василий Владимирович
- 9.12.1718 — 27.05.1727 — подполковник гвардии и генерал-майор Бутурлин, Иван Иванович
- 10.11.1727 — 02.1728 — подполковник гвардии и генерал-поручик Салтыков, Семён Андреевич
- 02.1728 — 11.1730 — генерал-фельдмаршал князь Долгоруков, Василий Владимирович
- 27.11.1730 — 19.05.1731 — генерал-поручик Румянцев, Александр Иванович
- 05.1731 — 1740 — генерал-аншеф граф Салтыков, Семён Андреевич
- 14.02.1740 — 26.11.1741 — генерал-фельдмаршал граф фон Миних, Иоганн Буркхардт Христофор
- 26.11. — 11.12.1741 — генерал-фельдцейхмейстер Людвиг Вильгельм, принц Гессен-Гомбургский
- 10.02.1742 — 1749 — великий князь и престолонаследник Пётр Федорович (принц Гольштейн-Готторпский Карл Петер Ульрих).
- 15.03.1749 — 28.12.1761 — генерал-адъютант генерал-фельдмаршал граф Бутурлин, Александр Борисович
- 28.12.1761 — 06.1763 — генерал-фельдмаршал князь Трубецкой, Никита Юрьевич
- 09.1763 — 09.1767 — генерал-фельдмаршал граф Бутурлин, Александр Борисович
- 22.09.1767 — 03.1774 — генерал-аншеф граф Орлов, Алексей Григорьевич Чесменский
- 15.03.1774 — 1783 — генерал-фельдмаршал светлейший князь Потёмкин-Таврический Григорий Александрович
- 1783—87 — командующий генерал-майор Татищев, Николай Алексеевич
- 1787—90 — генерал-аншеф князь Долгоруков, Юрий Владимирович
- 1790 — 31.12.1796 — генерал-поручик Татищев, Николай Алексеевич
- 31.12.1796 — 10.08.1797 — генерал-лейтенант (с 10.04.1797 г. — генерал от инфантерии) князь Голицын, Сергей Фёдорович
- 10.08.1797 — 1.02.1798 — генерал-майор барон Аракчеев, Алексей Андреевич
- 01.02.1798 — 10.02.1799 — генерал-майор (с 06.04.1798 г. — генерал-лейтенант) Чертков, Иван Васильевич
- 10.02.1799 — 04.05.1799 — генерал-майор (с 08.03.1799 г. — генерал-лейтенант) граф Ливен, Карл Андреевич 1-й
- 04.05.1799 — 11.05.1801 — генерал-лейтенант Талызин, Пётр Александрович 2-й
- 14.05.1801 — 23.05.1803 — генерал-лейтенант (с 15.09.1801 г. — граф) Татищев, Николай Алексеевич
- 23.05.1803 — 1805 — генерал-адъютант генерал-лейтенант граф Толстой, Пётр Александрович
- 1805 — 14.09.1810 — (до 5.11.1807 — командующий) полковник (с 12.12.1807 г. — генерал-майор) Козловский, Михаил Тимофеевич 1-й
- 14.09.1810 — 19.11.1812 — полковник барон Дризен, Егор Васильевич
- 16.12.1812 — 9.04.1820 — генерал-майор (с 30.08.1813 г. — генерал-лейтенант, с 20.02.1818 г. — генерал-адъютант) барон Розен, Григорий Владимирович
- 9.04.1820 — 15.01.1822 — флигель-адъютант полковник (с 20.09.1821 г. — генерал-майор) барон Пирх, Карл Карлович 1-й
- 2.02.1822 — 25.06.1833 — генерал-майор (с 15.12.1825 г. — генерал-адъютант) Исленьев, Николай Александрович
- 12.09.1832 — 25.01.1833 — временный командующий генерал-майор принц Ольденбургский, Пётр Георгиевич
- 25.06.1833 — 30.08.1839 — генерал-адъютант генерал-майор Микулин, Василий Яковлевич
- 30.08.1839 — 28.05.1843 — генерал-майор барон Мунк, Иван Иванович
- 28.05.1843 — 11.04.1848 — генерал-майор Жерков, Александр Васильевич
- 11.04.1848 — 26.08.1852 — генерал-майор (с 1849 г. — генерал-адъютант) Катенин, Александр Андреевич
- 26.08.1852 — 9.03.1855 — генерал-майор Свиты ЕИВ Баранов, Эдуард Трофимович
- 9.03.1855 — 6.12.1859 — генерал-майор Мусин-Пушкин, Алексей Петрович
- 6.12.1859 — 30.08.1867 — генерал-майор (с 1866 г. — генерал-адъютант) князь Барятинский, Анатолий Иванович
- 30.08.1867 — 12.09.1870 — генерал-майор Свиты (с 1870 г. — генерал-адъютант) Чертков, Григорий Иванович 1-й
- 12.09.1870 — 1.11.1876 — полковник (с 1871 г. — генерал-майор Свиты ЕИВ) принц Ольденбургский, Александр Петрович
- 1.11.1876 — 26.02.1887 — генерал-майор Свиты князь Оболенский, Николай Николаевич
- 26.02.1887 — 26.02.1891 — генерал-майор Свиты великий князь Сергей Александрович
- 23.04.1891 — 4.03.1900 — полковник (с 1894 г. — генерал-майор Свиты ЕИВ) великий князь Константин Константинович
- 7.03.1900 — 21.10.1904 — генерал-майор Свиты Озеров, Сергей Сергеевич
- 21.10.1904 — 21.06.1906 — генерал-майор (с 1905 г. — генерал-майор Свиты) Гадон, Владимир Сергеевич
- 21.06.1906 — 9.10.1908 — генерал-майор Свиты Драгомиров, Владимир Михайлович
- 9.10.1908 — 25.08.1912 — генерал-майор (с 27.06.1909 г. — генерал-майор Свиты) Гулевич, Арсений Анатольевич
- 26.08.1912 — 12.07.1914 — генерал-майор Свиты князь Оболенский, Владимир Николаевич
- 12.07.1914 — 28.11.1915 — командующий (с 22.03.1915 г. — командир) полковник (с 1915 г. — генерал-майор Свиты) граф Игнатьев, Николай Николаевич
- 28.11.1915 — 27.04.1917 — полковник (с 6.12.1916 г. — генерал-майор Свиты) фон Дрентельн, Александр Александрович
- 27.04. — 5.12.1917 — командующий полковник Кутепов, Александр Павлович
- 5.12.1917 — 1918 — выборный командир капитан Зыбин, Ипполит Сергеевич
Известные люди, служившие в полку
- Авинов, Сергей Александрович — генерал от инфантерии, командующий Кавказской гренадерской дивизией;
- Авинов, Николай Александрович — генерал-лейтенант, начальник 12-й пехотной дивизии.
- Баранов, Эдуард Трофимович — генерал от инфантерии, член Государственного совета, один из авторов «Общего устава российских железных дорог», сподвижник Императора Александра II
- Богданович, Павел Николаевич — Полковник Генерального штаба; Участник Великой войны; Глава Объединения Лейб-Гренадерского Эриванского полка.
- Бухвостов, Сергей Леонтьевич — «первый российский солдат»;
- Воронцов, Михаил Семёнович — генерал-фельдмаршал, почетный член Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук
- Зосима (Верховский) — духовный писатель, основатель двух женских монастырей. В 2004 году канонизирован Русской православной церковью в лике преподобных;
- Гейден, Фёдор Логинович — Финляндский генерал-губернатор;
- Державин, Гавриил Романович — русский поэт и государственный деятель;
- Истомин, Владимир Константинович — издатель и писатель;
- Карамзин, Николай Михайлович — писатель, историк;
- Корчмин, Василий Дмитриевич — «русский главный царский инженер», один из отцов русской артиллерии, сподвижник Петра I, генерал-майор;
- Кутепов, Александр Павлович - генерал от инфантерии, активный участник Белого движения.
- Лопухин, Пётр Андреевич — генерал-адъютант, участник Отечественной войны 1812 года;
- Марин, Сергей Никифорович — полковник, дежурный генерал 2-й армии П. И. Багратиона, участник Отечественной войны 1812 года;
- Мусоргский, Модест Петрович — великий русский композитор, оставил полк, потому что служба мешала его занятиям музыкой;
- Назимов, Владимир Иванович — виленский генерал-губернатор;
- Нотбек, Владимир Васильевич — генерал от инфантерии, инспектор оружейных и патронных заводов;
- Рамзай, Эдуард Андреевич — генерал от инфантерии, член Государственного совета;
- Реад, Николай Андреевич — генерал от кавалерии;
- Соколов, Александр Егорович — русский дипломат, писатель;
- Угрюмов, Иван Матвеевич[11] — первый строитель Летнего сада, сподвижник Петра I;
- Фонвизин, Михаил Александрович — декабрист;
- Хвостов, Дмитрий Иванович — поэт;
- Шкурин, Александр Сергеевич — генерал-лейтенант, Санкт-Петербургский обер-полицмейстер;
- Ягужинский, Павел Иванович — генерал-аншеф, сподвижник Петра I;
Напишите отзыв о статье "Преображенский лейб-гвардии полк"
Примечания
- ↑ Илл. 387. Рядовые полков Лейб-Гвардии Преображенского и Московского. 4 августа 1862. (в парадной строевой форме) // Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.
- ↑ Илл. 433. Штаб-Офицер Лейб-гвардии Преображенского полка. (В городской парадной строевой форме) 20 мая 1865 года. // Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.
- ↑ Илл. 560. Л.Гв. Преображенский полк. Штаб-Офицер (воскресная) и Обер-Офицер (обыкновенная формы.) 22 Декабря 1872 // Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.
- ↑ П. О. Бобровский. [runivers.ru/lib/book4639/ История лейб-гвардии Преображенского полка: 1683—1900]: в 2 т. и 2 прил. — СПб., 1900—1904.
- ↑ [www.regiment.ru/reg/I/A/1/2.htm Боевые походы лейб-гвардии Преображенского полка.]
- ↑ [www.august-1914.ru/tihomirov.html Тихомиров В. А., Чапкевич Е. И. Русская гвардия в первую мировую войну]
- ↑ [www.august-1914.ru/chapkevich.html Чапкевич Е. И. Русская гвардия в Февральской революции]
- ↑ [www.vesti.ru/doc.html?id=981776&tid=101174 В российской армии возродятся Семеновский и Преображенский полки]
- ↑ [kremlin.ru/acts/17856 Отдельному комендантскому полку присвоено почётное наименование]. Kremlin.ru (9.04.2013). Проверено 17 апреля 2013. [www.webcitation.org/6G0Dcz3sA Архивировано из первоисточника 19 апреля 2013].
- ↑ [encspb.ru/object/2804010365 Энциклопедия Санкт-Петербурга, В. В. Антонов]
- ↑ [gorchev.lib.ru/ik/Predystoriya%20SPb_1703god/B2_Razdel_2/2_2_04.html Предыстория Санкт-Петербурга. 1703 год]. [gorchev.lib.ru/ik/ Web-страница, посвященная творчеству А. М. Шарымова]. Проверено 28 июля 2008. [www.webcitation.org/61Bo71uxU Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
Литература
- Азанчевский М. П. [runivers.ru/lib/book4621/ История Лейб-гвардии Преображенского полка]. — М.: Тип. Каткова и Ко, 1859. — 396 с. (на сайте Руниверс).
- Азначевский М. П. [narod.ru/disk/2620650000/Istor__i___a____Preobrazhenskago_polka.pdf.html История Преображенского полка]. — М., 1859.
- Андоленко С. П. Лейб-гвардии Преображенский полк в Великую войну. Париж, 1970.
- П. О Бобровский, История лейб-гвардии Преображенского полка. 1683 — 1725
- Бобровский П. О. [runivers.ru/lib/book4639/ История лейб-гвардии Преображенского полка: 1683—1900]: в 2 т. и 2 прил. — СПб., 1900—1904 (на сайте Руниверс).
- Бобровский П. О. История лейб-гвардии Преображенского полка: 1683—1900: в 2 т. и 2 прил. — Репринтное издание 1900—1904 гг. — СПб.: Альфарет, 2007.
- Бобровский П. О. [runivers.ru/lib/book6024/ Потешные и начало Преображенского полка]. — СПб.: Тип. Главного Управления Уделов, 1899 (на сайте Руниверс).
- Долгов С., Афанасьев А. [dlib.rsl.ru/rsl01004000000/rsl01004823000/rsl01004823475/rsl01004823475.pdf История лейб-гвардии Преображенскаго полка. 1683—1883 г.]. — СПб.: Тип. И. Н. Скороходова, 1888.
- Зубов Ю. В. «Лейб-гвардии Преображенский полк. С полком прадедов и дедов в Великую войну 1914-1917 г.г.» Издательство: ФИВ, 2014.
- Иванов И. Б. Последние Преображенцы // «Наши Вести», № 447 / 2748, июнь 1997.
- Погодин М. [history.scps.ru/lib/rus_vestnik_02_1875.htm Происхождение Преображенского полка и с ним гвардии].
- Чичерин А. [runivers.ru/lib/book6048/ История Лейб-гвардии Преображенского полка. 1683—1883 г.]: В 4 т. — СПб.: Тип. А. А. Краевского, 1883—1888 (на сайте Руниверс).
Ссылки
- Лейб-кампания
- Преображенский лейб-гвардии полк // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.regiment.ru/reg/I/A/1/1.htm Хронология истории Преображенского полка]
- [www.peter.petrobrigada.ru/history/hist.htm Клуб реконструкции «Л-Гв. Преображенский полк, 1709»](недоступная ссылка)
- [www.lgpp.petrobrigada.ru/history/hist.htm Клуб реконструкции «Л-Гв. Преображенский полк» на 1812 г.]
Преображенский марш
- [www.youtube.com/watch?v=AqCbO6W7VBQ Исполнение «Марша Лейб-гвардии Преображенского полка» Оркестром штаба Ленинградского военного округа, а также песня «Знают турки нас и шведы» на мотив Преображенского марша в исполнении мужского хора «Валаам»]
Отрывок, характеризующий Преображенский лейб-гвардии полк
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
