Преступность в Нижнекамске

К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)

Преступность в Нижнекамске представляла собой эволюцию разрозненных мелких правонарушителей и хулиганствующих элементов в консолидированные преступные группировки, долгое время имеющие влияние на деловые круги города, правоохранительные органы и властные структуры Нижнекамска, при этом большую часть городской преступности составляли бытовые правонарушения, около половины которых происходили на почве пьянства. В целом, нижнекамская преступность соответствовала ранее советской, а позже общероссийской, выделяясь региональными и этническими особенностями.

История

По информации управления МВД России по Нижнекамскому району, уже в 60-х годах в молодом городе появились первые банды, так была обезврежена группа расхитителей кровельного железа с теплотрассы, главарем оказался работник монтажной организации, другая группа воров, количеством пятнадцать человек, обворовывали магазины. Следующую уничижительную характеристику криминальному Нижнекамску 1970-х годов дают правоохранители города: «… в начале 70-х годов город-стройка фактически стал настоящим отстойником уголовного сброда, который следовало постоянно держать в узде», эта суровая краеведческая оценка продолжена следующим описанием многочисленного контингента нижнекамской «Всесоюзной ударной стройки»: «И неудивительно, что «раздавив бутылку», вчерашний уголовник мог из-за рубля, не задумываясь, «порешить» любого», стражи порядка завершают исторический экскурс в 70-е яркими воспоминаниями: «В городе совершались разбойные нападения, изнасилования, убийства. Люди боялись выходить из дома, писали жалобы в Москву». Однако, управленцам, прошедшим войну и связанные с ней тяготы, городская ситуация не виделась чем-то особенным и была скорее обычной для страны того времени, так, прибывший в Нижнекамск с целой командой и первым секретарем Татарского обкома КПСС Табеевым, министр внутренних дел СССР Николай Анисимович Щелоков сказал фронтовику и орденоносцу подполковнику Латипову, повысив его звание до полковника, следующее:

Что ж, товарищ полковник, ясно, что обстановка в городе очень сложная, но работой нижнекамской милиции в целом мы остались довольны…

— 1970-е годы, министр внутренних дел СССР Щелоков Н.А.

Тем не менее, в конце 70-х – начале 80-х годов, по утверждению вышеуказанных полицейских историков, в городе «процветали хулиганство, тунеядство, пьянство», к удовольствию милиции в середине 80-х годов вышел известный «Указ о борьбе с пьянством и алкоголизмом», и логическим результатом целенаправленной борьбы с «зеленым змием» явилось резкое снижение числа преступлений, совершаемых, как правило, по «пьяной лавочке», позже некоторый криминогенный застой разнообразили появившиеся в 80-х годах городские маньяки, причем, один колол жертвы иглами, а второй расчленял трупы, в полиции появились «оборотни в погонах», молодежная преступность стремительно приобретала корыстную направленность, появились первые мафии. Некоторые источники связывают бурный рост преступности в Нижнекамске с последствием «казанского феномена» - стихийной массовой криминализации татарской молодежи времен позднего СССР:

В конце 80-х годов люберы тихо и незаметно распались, - участники группировки повзрослели и интегрировались в общество, но в Нижнекамске, как и во всем Татарстане, процесс стал необратимым.

— Документальный фильм «Власть страха» о преступности в Нижнекамске, 1-й канал.

Нижнекамская городская прокуратура, в свою очередь, обращала внимание на то, что охрана правопорядка со времени основания Нижнекамского промышлен­ного района на долгое время оказалась в сфере деятель­ности челнинских правоохранительных органов, соответственно, преступность Нижнекамска традиционно имела много общего с преступностью Набережных Челнов, к примеру, нижнекамская банда Мамшова была дружна с челнинской бандой Тагирьянова. Высокий надзорный орган Нижнекамска выражал озабоченность наличием организованной преступности в городе, не отрицал ее, однако указывал на главный источник зла - более половины бытовых преступлений совершаются горожанами в состоянии алкогольного опьянения, объяснялось это явление ленью и нерасторопностью жителей: «Анализ показывал, что некоторые тянулись к спиртному просто от ску­ки», государственные обвинители дополняли: «Хотя на тот момент и не было ни одного спортив­ного сооружения, учитывая все обстоя­тельства, кажущаяся скука объяснялась довольно просто — обычной ленью человека», по мнению прокуроров, именно пьянство, а не организованная преступность, горожан является традиционной причиной бед нижнекамцев с начала 70-х годов: «Анализ, проведенный Нижнекам­ской прокуратурой в 1972 году, показал, что основной причиной преступности и правонарушений в городе и районе является пьянство…». В целом, мафия и коррупция не представлялись правоохранительным органам Нижнекамска существенной проблемой, горожане, по мнению силовиков, были сами виноваты в своих бедах.

Тем временем, к 1990-м годам профессиональная преступность Нижнекамска начала объединяться насыщаясь оружием, если ранее большую ее часть составляли квартирные кражи и бытовые преступления, то к середине 90-х уже можно было говорить о появлении в городе нескольких устойчивых ОПГ, которые достигли своего могущества ко второй половине 90-х, среди них выделялись ОПГ «Татары»:

В середине 90-х бандиты контролировали весь Нижнекамск, обложили данью крупнейшие заводы и рынки, крышевали проституток и таксистов.

— Фильм Эдуарда Петрова «Бандиты вне игры» о преступности в Нижнекамске.

В это же время началось сращивание организованной преступности с властью Нижнекамска, правоохранительными и даже правоприменительными органами города, к примеру, начальник ИВС Нижнекамска, за взятку, вывозил бандитов в сауну с проститутками и, к ужасу надзорных органов, парился вместе с братвой, что, как указывалось работником городской прокуратуры в докфильме «Власть страха», привело к закономерному результату - побегу заключенного из под «стражи». Почти все свидетели обвинения по основным организованным группировкам Нижнекамска говорили о очевидных коррупционных связях бандитов с силовыми ведомствами города, например участники процесса по «Мамшовским», в том числе со стороны защиты, прямо утверждали, что у влиятельных бандитов группировки «были связи в прокуратуре и милиции», бандитами производился «подкуп должностных лиц, в том числе и сотрудников правоохранительных органов», потерпевшие утверждали, что «члены группировки избегали уголовную ответственность даже за убийства», приводились примеры, когда бандитов отпускали из милиции за тяжкие преступления, жертвы рекета говорили «милиция работала на бандитов».

Следует отметить, что правоохранительные органы Нижнекамска с начала 90-х могли эффективно использовать федеральные законы, так как Татарстан, на основе соответствующего Указа Президента Российской Федерации, первым принял законодательный акт «О чрезвычайных мерах по борьбе с преступностью» (от 25 мая 1993 года), по утверждению Иссы Костоева так оно и было - многим бандитам из Нижнекамска пришлось срочно переехать в крупные города, спасаясь от уголовного преследования, в мегаполисах все они звались «казанскими». Книга «Бандитский Татарстан» председателя Верховного Суда Республики Татарстан Максима Беляева, созданная совместно со следователем Андреем Шептицким, помимо других ОПГ, рассказывает о бандах Нижнекамска.

К концу 2000-х суды стали приговаривать участников организованных группировок Нижнекамска к длительным срокам заключения, к примеру, в 2007 году Верховный суд Республики Татарстан вынес обвинительный приговор 28 членам группировки именовавшими себя «Татарами», а в 2010-х гражданская активность горожан неожиданно реализовалась в возрожденном движении добровольных помощников полиции - дружинников, тогда как в 90-х немалое количество нижнекамцев мечтали стать участниками ОПГ.

Организованная преступность

Организованная преступность Нижнекамска 2000-х и 2010-х годов была представлена несколькими крупными сообществами и группировками, в основном, сформированными в «лихих 90-х», реже в конце 1980-х годов - на волне распада СССР, среди прочих выделялись:

Татары

В начале 1990-х годов в Нижнекамске была организована банда, которая впоследствии стала именоваться «Татары». Члены этой известной группировки занимались рэкетом, похищали и убивали местных предпринимателей и криминальных авторитетов, по данным следствия, на счету ОПГ «Татары» — 13 убийств. Деятельность группировки достигла такого размаха, что о «Татарах» снимали документальные фильмы, так фильм «Власть страха» был показан по Первому и Пятому каналам, Эдуард Петров также снял фильм «Бандиты вне игры» о «Татарах», в том числе их борьбе с «Мамшовскими», он был показан по каналу «Россия».

Причины образования банды «Татары», по видимому, следует искать в так называемом «казанском феномене» - бессмысленных молодежных драках дворовых команд, в дальнейшем эти группы стали превращаться в хорошо организованные банды вымогателей, к примеру, задержание двух нижнекамских рекетиров, в результате которого местным участковым был застрелян один из бандитов, чуть не привело к криминальной революции в городе - молодчики, многие из которых имели отношение к банде «Татары», забрасывали бутылками и булыжниками общественный транспорт и отделения милиции и лишь только после прибытия батальона казанского спецназа ситуацию удалось вернуть в правовое русло. В результате принятых правоохранительными органами мер, десятки участников дворовых объединений отправились за решетку, среди них были и члены группировки «Татары». Начальник отдела по борьбе с оргпреступностью МВД Республики Татарстан Вадим Гиждеван, в документальном фильме «Власть страха», по этому поводу сообщил, что в результате чистки получили пятилетние сроки один из первых лидеров группировки дважды судимый монтажник нижнекамского райпо Иван Стрелков (Стрелок), отличавшийся невероятной физической силой и жестокостью, а так же некий авторитет «Мирон», им оказался инструктор пожарной безопасности аэропорта «Бегишево», ветеран афганской войны 24-летний Александр Мирошниченко, с их уходом власть постепенно стала переходить в руки бывшего мастера-электрика «Теплоэнергостроя» и выпускника КИСИ, Равиля Тимершина по кличке «Пузырь», которого оставили «на хозяйстве» на время вынужденного отсутствия лидеров ОПГ. После возвращения Стрелкова из тюрьмы он был застрелен, под подозрение сразу попал Тимершин, но у следствия не хватило доказательств его вины, в результате Пузырь был отпущен на свободу.

До того, как Тимершин возглавил эту группировку произошел ряд убийств лидеров, которые пытались подмять под себя эту группировку, в конечном счете победил Равиль Тимершин и его группировка стала претендовать на главенствующую роль в Нижнекамске. И есть ОПГ «Мамшовцы», во главе ее изветсный бизнесмен Мамшов, который до сих пор находится в разработке ОВД, мы о нем прекрасно знаем, хотя сам он считает себя предпринимателем.

— Министр МВД по РТ Асгат Сафаров. Честный детектив. «Бандиты вне игры»

По утверждениям начальника отдела УБОП по РТ Рамиля Аюдрашитова и министра Асгата Сафарова, озвученных в фильме Эдуарда Петрова, под «крышу» ОПГ «Татары» попали такие крупные предприятия, как «Нижнекамскшина» и «Нижнекамскнефтехим», причем, из нефтепровода последнего бандиты умудрялись воровать топливо, из цехов шинного завода продукцию, рабочих-же и противостоящих преступникам начальников цехов попросту избивали, охрану подкупали, либо запугивали, в результате «Нижнекамскшина» практически управлялись бандитами, ими были созданы несколько фирм, через которые эксклюзивно сбывались, на тот момент, дефицитные покрышки, которые приносили основной доход группировке. Этим же промышляла банда «Мамшовских», ставших для «Татар» смертельными врагами, кроме того, и те и другие занимались крышеванием рынков, таксистов и проституток, были небезуспешные попытки разделить сферы влияния, к примеру, на центральном рынке Нижнекамска палатки синего цвета контролировались «Мамшовскими», а зеленого «Татарами».

Надо сказать, что ОПГ «Татары» не отличалось особой изобретательностью в методах добывания денег. В отличие от «двадцатьдевятников», придумавших аферу с захватом мясокомбината в Елабуге, «тагирьяновских», «отмывавших» деньги почти цивилизованным путем – через московские банки, или экономически «продвинутых» «сорокавосьмушников», «Татары» действовали примитивно «по-старинке»: «крышевали» бизнесменов, держали пару публичных домов в Нижнекамске, банально воровали, правда, весьма крупные партии продукции с предприятий. Зная крутой нрав лидера и склонность к «беспределу» членов банды, предприниматели, которых «брали под крыло», старались не связываться – платили, стиснув зубы.

— Министерство внутренних дел по Республике Татарстан.

В августе 2001 года двое киллеров застрелили Пузыря. После недолгой борьбы, освободившееся место заняли сразу три авторитета группировки - Ильдар Ахметов («Сухой»), Олег Лазарев («Лазарь») и Александр Мирошниченко («Мирон»), по мнению нижнекамских оперативников каждый из этой троицы желал скорейшей смерти Тимершина, ставшего заядлым посетителем казино и тративший на это увлечение немалые деньги из «общака», некоторые участники группировки полагали, что заказал Пузыря «Мирон», другие думали, что в покушение организовали правоохранительные органы, а по утверждению начальника отдела по борьбе с оргпреступностью МВД Республики Татарстан Вадима Гиждевана, озвученном в докфильме «Власть страха»: «Между Мамшовым Александром и Тимершиным Равилем были явно неприязненные отношения, хотя одно время их считали чуть ли не союзниками».

В 2003 году Ильдар Ахметов (Сухой) попытался «крышевать» нижнекамский развлекательный комплекс «Парадиз», он не знал, что заведение принадлежит Тагирьянову, в результате тагирьяновские организовали неудачное покушение на Сухого, - погиб только его телохранитель, как указывается в книге «Бандитский Татарстан» - при этом Сухой был уверен, что убийство «заказал» лидер другой нижнекамской группировки Мамша, либо его собственные товарищи. 20 мая 2003 года, в День рождения Мамшова, ОПГ «Татары», она же «Биши», «Пятаки», либо «Татар-Мафия», перешли к решительным действиям в своей борьбе против предполагаемого заказчика убийства, да и давнишнего конкурента. Ими, по инициативе авторитета Олега Лазарева (Лазарь), с одобрения смотрящего по Нижнекамску Чичи, было произведено покушение на Мамшова, - средь бела дня, во дворе жилого дома, его автомобиль был расстрелян из автоматов, было произведено около ста выстрелов, причем пули залетали в квартиры мирных жителей. В результате дерзкого нападения сам Мамша, находящийся на заднем сидении автомобиля, уполз, чудом избежав смерти, а двое его бандитов были убиты на месте. Кстати, помимо «Чичи», который помогал банде в Татарстане, в стальной России им покровительствовал «Татарин».

После покушения на Мамшова группировка «Татары» была разгромлена правоохранительными органами, их союзники, в том числе группировка «Козловские», получили длительные сроки заключения. По воспоминаниям прокурора Андрея Телишева, суд над «Татарами» длился полтора года, с ноября 2005 года и закончился 31 января 2007 года, «Сухой» и «Мирон» получили по 24 года лишения свободы, Олег Лазарев (Лазарь) 22 года, он единственный из авторитетных подельников признал свою вину.

Председатель Верховного Суда Республики Татарстан Максим Беляев, совместно со следователем Андреем Шептицким, описывают нравы «Татар» в одной из глав книги «Бандитский Татарстан», анонсировал книгу Верховный суд РТ в 2015 году.

Мамшовские

«Мамшовцы» - вторая по значимости преступная группировка Нижнекамска, была активна с 1997 по 2010 годы, начала образовываться в конце 1980-х годов. Получила название по фамилии лидера банды, известного криминализированного коммерсанта Александра Геннадьевича Мамшова (род. 20.05.1965, г. Нижнекамск) по кличке «Мамша» или «Папа», в уголовной среде он и большинство его соратников авторитета не имели, считались «красными», в народе звались «мышами». Долгое время основным конкурентом Мамшова (Мамша) был Тимершин (Пузырь) из «Татар», Мамшов несколько проигрывал ему во влиянии в преступном мире Нижнекамска:

А что у нас с Мамшой? Мамша, какой он бандит?! Так, постольку-поскольку. Пузырь - страшный человек, а Мамше до Пузыря, «как до Пекина раком», я тебе серьезно говорю. Пузырь улыбнулся - через дня два въебали человека, улыбнулся, поговорил - въебали человека. Я говорю, как есть - пузыревская тема.

— Бандит Игорь Куск рассказывает оперу Равилю Гафарову

За 13 лет существования группировки ее участники совершили, из доказанного, два убийства, два покушения на убийство, похищение человека, семь хищений чужого имущества, в том числе из ОАО «Нижнекамскнефтехим», откуда бандиты воровали продукцию и сырье целыми вагонами, также разворовывалась продукция предприятия «Нижнекамскшина». ОПГ быстро взяла под контроль почти весь город, бандиты получала деньги от местных предпринимателей, собирали «дань» с дальнобойщиков, приезжавших в Нижнекамск за шинами, кроме того, «мамшовцы» получали «доход» от деятельности агентств по оказанию интимных услуг. Как указывалось в приговоре Верховного Суда Республики Татарстан «Со временем группировка разрослась так, что её члены часто не знали друг друга».

Мамшовские были дружны с «Кусковскими» и лидерами казанской ОПГ «Севастопольские», враждавали с группировкой «Бродвейские» и «Татарами». Обозреватели газеты «Республика Татарстан» обращали внимание на то, что первое представление об этих грабителях было обманчивым, «банальным процесс выглядит лишь на первый взгляд», так, по некоторым, опровергаемым полицейским руководством Нижнекамска, данным, банда имела надежные связи в правоохранительных органах:

Существование данной организованной преступной группировки было бы невозможно без поддержки определенного круга влиятельных лиц, наделенных властными полномочиями, в том числе и из числа руководящего состава УВД по городу Нижнекамску, при обоюдных корыстных интересах с обеих сторон.

— Оперативник Б.Р. Сабиров

Связанное с этой бандой дело адвоката «Мамшовских» Ирины Плотниковой, задержанной в начале 2014 года при передаче взятки, рассматривалось Ново-Савиновским районным судом Казани, вину адвокат признала полностью, была осуждена на длительный срок. В конце 2013 года, женщина за взятку в 1 миллион рублей настойчиво пыталась организовать увольнение сотрудника уголовного розыска Марселя Гафарова, который руководил группой по разработке и ликвидации этого преступного сообщества. Глава МВД по Татарстану Артем Хохорин охарактеризовал операцию по задержанию адвоката нижнекамских бандитов, как «Это вообще красивая операция была!».

Эта история со взяткой сотруднику УСБ - классический пример, как в Нижнекамске такие вопросы решаются. Коррупция зашкаливает, такое слияние оргпреступности и чиновников, и все на фоне завода, где большие деньги крутятся... И адвокат Плотникова, которая, кстати, является гражданской женой обвиняемого Игоря Куска, имела большие связи. Давая взятку, она хотела двух зайцев убить. Они почему-то считают, что все свидетели по делам «Мамшовских» и «Кусковских» дают показания с оглядкой на меня.

— Подполковник угрозыска МВД по РТ Марсель Гафаров, газета «Вечерняя Казань»

За успешное раскрытие преступлений крупнейшего преступного сообщества «Мамшовские» подполковнику полиции заместителю начальника Отдела УУР МВД по Татарстану Марселю Гафарову, приказом Министра внутренних дел Российской Федерации, присвоено звание «полковник полиции».

Кусковские

Лидером этой крупной банды являлся Игорь Куск — ветеран афганской войны, преподаватель начальной военной подготовки и физической культуры. Он создал банду в Нижнекамске в 1998 году, пригласив туда некоторых своих учеников, и руководил ею до февраля 2013 года, в эту банду также вошли члены нижнекамской ОПГ «Нижний Китай», в ней он был лидером до 1992 года. В 1992 году Куска осудили на три года за совершение кражи, на свободу он вышел в 1995 году, отбывал наказание в нижнекамской исправительной колонии, в лагере завоевал «криминальный авторитет», в 2008 году, не сомтря на то, что долгое время находился в розыске, был условно осужден за ношение оружия. Костяк возрожденного Игорем Куском ОПГ состоял из некого Закирова, он убит в Москве в криминальной разборке, 26-летних Ильнура Ханипова (Торпеда), Константина Чубыкина, Павла Бажитова, «смотрящего» за «общаком» 32-летнего Нияза Шайхатдарова и 29-летнего Евгения Балдина, представлялись они «кусковскими», по фамилии своего лидера. Любопытно, что женой Шайхатдарова стала некая Вилена, она была сутенершей в притоне, подаренном Куску Мамшовым.

Помимо крышевания коммерсантов, которым подельники помышляли около десяти лет, банда известна расстрелом конкурентов, «крышующих» бензозаправку нижнекамской фирмы «Гефест», убийством заслуженного строителя Татарстана, директора фирмы «Татсантехмонтаж» Бориса Ваймана, застреленного 18 марта 2004 года, застрелил его непостредственно бандит Балдин, и еще одним убийством совершенным по поручению Куска рецидивистом Тимуром Халиковым - 30 декабря 1998 года Халиков, в Нижнекамске, убил из огнестрельного оружия электрика ОАО «Нижнекамскнефтехим», мужчина ранее отбывал вместе с Куском наказание в виде лишения свободы. Долгое время оставалось нераскрытым убийство предыдущего генерального директора «Татсантехмонтажа» Василия Лузганова, следствию удавалось доказать лишь избиение «кусковскими» несговорчивого снабженца его фирмы Сергея Майорова, - Ханипов и Бажитов избили Майорова арматурой в подъезде, потерпевший получил инвалидность, за это и другие преступления в 2008 году Верховный суд РТ приговорил Ханипова и Бажитова к 15 и 7 годам колонии строгого режима соответственно. В 2016 году доказать причастность Шайхатдарова к убийству Лузганова все же удалось, преступление было совершено Андреем Садыковым и Леонидом Алексеевым под общим покровительством Куска, причиной являлся спор хозяйствующих субъектов предприятия.

Игоря Куска задержали 16 февраля 2013 года, в 2015 году Куск получил свой третий срок - 23 года лишения свободы, остальным бандитам назначили наказание от 17 до 21 года в исправительной колонии строгого режима. По признанию прокуроров, процессуальная борьба с «Кусковскими» всегда была сложной, отчасти, это объясняется неплохими организаторскими способностями самого Куска и профессиональной работой личного адвоката группировки Ирины Плотниковой, которая не только была гражданской женой Куска, но и помогала ему и другим бандитам, например, Мамшову, налаживать коррупционные связи, что в начале 2014 года привело и ее на нары, причем, к удаче государственного обвинения, в разгар процесса над бандой своего любовника.

Иные группировки

В Нижнекамске присутствовали и мелкие относительно независимые преступные группы, такие как «Красный ключ», «Кузинские», позже присоединившиеся к «Татарам», «Бродвейские», враждовавшие с «Кусковскими», и прочие, либо новые, например, «Спартаковские».

Что касается «воров в законе», то их влияние в Нижнекамске было существенно затруднено местными группировками, так Радик Шафигуллин по кличке Чича по возвращению в Нижнекамск имел неприятный разговор с Мамшовым, который прямо заявил Чиче, что в городе уже есть «смотрящий» и ему здесь нечего делать, крайне неудачная попытка Чичи убить Мамшова привела лишь к преследованию Шафигуллина правоохранительными органами, одно время за городом пытался «смотреть» опасный рецидивист по кличке Деревянный, но далее того, что на сходке воров Деревянного перекрестили в Валеру Нижнекамского дело не пошло.

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=wvrAF5bv254 Допрос Куска Игоря Гафаровым Марселем].
• [www.youtube.com/watch?v=5i5JYmLQzUk Допрос Халикова Тимура из банды Кусковских]

Отрывок, характеризующий Преступность в Нижнекамске

и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.