Пржемысл III Опавский

Пржемысл III Опавский (чеш. Přemysl III Opavský, ок. 1450 — 17 февраля 1493) — формальный князь Опавский (1452—1456), последний представитель опавских Пржемысловичей.

Пржемысл был самым младшим сыном опавского князя Вильгельма и Саломеи Частоловицкой. Когда в 1452 году умер отец, Пржемысл был ещё слишком мал, и его опекуном стал брат отца Эрнест. Эрнест оказался мотом, постоянно был в долгах, а в 1456 году продал опавское княжество за 28 тысяч дукатов дальним родственникам — опольским князьям. Сумма была столь огромной, что ни одному из Силезских Пржемысловичей не удалось её набрать для выкупа, и в 1464 году они передали право на выкуп княжества чешскому королю Йиржи из Подебрад.

Не имея шанса стать удельным князем, Пржемысл решил избрать духовную стезю. В 1464 году он поступил в Краковский университет, по окончании которого был каноником во Вроцлаве и Оломоуце. В 1471 году он поступил в Венский университет, а в 1479 году стал деканом капитула Собора Святого Стефана. Последние годы жизни провёл в Мёдлингском пробстве, где и был похоронен.

Отрывок, характеризующий Пржемысл III Опавский

Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.