Приам
Приам |
Приа́м (лат. Priamus, др.-греч. Πρίαμος) — последний троянский царь, сын Лаомедонта и Стримо, шестой по счёту царь Трои; в общем счёте правил 40 лет. «Имя Приама — это достоверно эпитет хетто-лувийского происхождения со значением „первый“, „лучший“. … имя „Парис“ отражает вариант той же индоевропейской основы»[1].
Семья
Приам — единственный из сыновей Лаомедонта, оставленных в живых Гераклом, когда он с отрядом добровольцев захватил город, мстя Лаомедонту. Согласно одной версии, когда Геракл приплыл под Трою, Приам освободил Теламона и Ификла, брошенных Лаомедонтом в темницу, за что Геракл и пощадил его[2]. По другой версии, Геракл выкупил его у пленивших его соседей Трои[3].
От своей первой жены Арисбы Приам имел только одного сына, Эсака, от второй (Гекабы или Гекубы) сыновей Гектора, Париса (иначе называемого Александром), Деифоба, Гелена и шесть других, а также дочерей: Креусу, Лаодику, Поликсену, Кассандру[4], Илиону[5]. Вместе с детьми от других женщин у него было 50 сыновей и 50 дочерей (или всего 100 детей[6]). По Гигину, 41 сын и 14 дочерей[5]. Либо 50 сыновей, из них 17 от Гекабы[7]. По Вергилию, 100 дочерей и невесток[8].
Согласно Деметрию из Скепсиса, его богатства произошли от золотых россыпей в Астирах близ Абидоса[9].
Роль в Троянской войне
Во время Троянской войны Приам был уже настолько стар, что не принимал участия в битвах. На поле сражения он появляется только один раз, чтобы условиться с греками относительно поединка Париса с Менелаем.
После смерти Гектора, Приам тайно, с помощью Гермеса, пробирается в палатку Ахилла и вымаливает у героя обезображенное тело своего сына. О смерти Приама у Гомера ничего не говорится.
При взятии Трои ахейцами он прибегнул к защите алтаря Зевса Отрадного (Геркея), был убит Неоптолемом[10]. На этом алтаре стояла деревянная статуя Зевса с третьим глазом на лбу[11]. Согласно поэме Лесхея, оттащен от жертвенника и убит Неоптолемом у ворот дворца[12]. По версии, убит Неоптолемом у мыса Сигея на могиле Ахилла[13].
Изображен на картине Полигнота в Дельфах[12]. Упомянут в «Одиссее» (III 107). Действующее лицо трагедии Эсхила «Фригийцы, или Выкуп тела Гектора» (фр. 263—267 Радт), трагедий Софокла «Фригийцы» (фр. 724—725 Радт), «Приам» (не дошло ни одной строки), Филокла Старшего «Приам», Тимесифея, Дионисия Сиракузского, Энния «Выкуп Гектора».
В астрономии
В честь Приама назван астероид (884) Приам, открытый в 1917 году.
Напишите отзыв о статье "Приам"
Примечания
- ↑ Гиндин Л. А., Цымбурский В. Л. Гомер и история Восточного Средиземноморья. М., 1996. С. 119
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека IV 49, 4
- ↑ Сервий. К Энеиде I 619 // Гиндин Л. А., Цымбурский В. Л. Гомер и история Восточного Средиземноморья. М., 1996. С. 118
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека II 6, 4 далее
- ↑ 1 2 Гигин. Мифы 90
- ↑ Еврипид. Троянки 135
- ↑ Цицерон. Тускуланские беседы I 85
- ↑ Вергилий. Энеида II 501
- ↑ Страбон. География XIV 5, 28 (стр. 680)
- ↑ Арктин. Разрушение Илиона, синопсис; Еврипид. Троянки 485; Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека Э V 21; Квинт Смирнский. После Гомера XIII 268—278; Вергилий. Энеида II 550—553
- ↑ Павсаний. Описание Эллады II 24, 3
- ↑ 1 2 Павсаний. Описание Эллады X 27, 2
- ↑ Первый Ватиканский мифограф III 11, 2
См. также
- На Викискладе есть медиафайлы по теме Приам
Это заготовка статьи по античной мифологии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Отрывок, характеризующий Приам
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?