Приамурье

</tt>

</tt>

Приамурье
Историческая область
51°00′ с. ш. 134°00′ в. д.51.000° с. ш. 134.000° в. д. / 51.000; 134.000
Страна	Россия Россия
Регионы	Хабаровский край, Амурская область, Еврейская АО
Высота над уровнем моря	2370 м
Приамурье
Приамурье

Приаму́рье — наименование территории на Дальнем Востоке России, охватывающей левобережный бассейн среднего и нижнего течения реки Амур к югу от Станового хребта и Удской губы Охотского моря. Административно принадлежит Хабаровскому краю, Амурской и Еврейской автономной областям. Также топоним Приамурье соответствует китайскому названию сопредельной маньчжурской провинции Хэйлунцзян (дословно — Река чёрного дракона, то есть китайское имя Амура).

Российское Приамурье

Российское Приамурье — историко-географическая область на юге Дальнего Востока России (именуемого также «Российской Восточной Окраиной»), включающая в себя часть Хабаровского края (между реками Амур на юге и Уда на границе северной и средней частей края), а также Еврейскую АО и почти всю Амурскую область. Регион получил название от великой реки Амур, которая служит его западной и южной границей (в России). В древности здесь обитали чжурчжэньские племена сушень и илоу. Позднее эта страна много раз переходила из рук в руки — и в XVII—XIX веках представляла собой северную часть Внешней Маньчжурии.

Первые русские землепроходцы, во главе с Василием Поярковым, появились в Приамурье в 1643—1644 годах. Землепроходец-устюжанин Ерофей Хабаров в 1649 году основал здесь город Албазин, вскоре ставший центром русских владений на Амуре. Однако, в 1689 году, согласно Нерчинскому договору, земли по Амуру отошли к Цинской империи. В 1842 - 1844 гг. Приамурье и Шантарский архипелаг исследовала экспедиция А. Ф. Миддендорфа.

Снова в состав России Приамурье вошло в 1858 году, согласно Айгунскому договору и Тяньцзиньскому трактату. Вскоре начались «муравьёвские сплавы» (по инициативе генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьёва) — переселение казаков из Забайкалья на Амур. Казаки основали здесь Амурское казачье войско. С той поры географический термин Приамурье стал, кроме всего прочего, расхожим обозначением территории Амурского казачьего войска.

Но для меня придёт борьба — Умчусь я в степи Приамурья, Сражусь там с бандой большевицкой: Там пуля ждёт давно меня!

 — пелось в забайкальском варианте (1918—1919) известной казачьей песни «Не для меня придёт весна»… А «Первым поэтом Приамурья» или «Первым амурским поэтом» называли казачьего сотника Л. П. Волкова, в этом же качестве иногда упоминался и Порфирий Масюков.

В 1863 году слушатель Николаевской Академии Генштаба Н. М. Пржевальский составил «Опыт статистического описания и военного обозрения Приамурского края». Выдвигая (в контексте глубокого кризиса, переживаемого Цинской империей при юном богдыхане Тунчжи) смелый геополитический проект, Николай Михайлович писал:

Чтобы вполне воспользоваться выгодами, представляемыми бассейном Амура, нам необходимо владеть и важнейшим его притоком Сунгари, орошающим лучшую часть этого бассейна, и, кр. того, в своих верховьях близко подходящим к северным провинциям Китая. Заняв всю Маньчжурию, мы сделаемся ближайшим соседом этого государства и, уже не говоря о наших торговых сношениях, можем прочно утвердить здесь наше политическое влияние.

В 1938 году Дальневосточный край был разделён на Хабаровский (к которому отошла часть Приамурья) и Приморский края.

Примечательно, что Китайская Республика (Тайвань) рассматривает Приамурье как свою территорию. Коммунистическая КНР также в официальном школьном курсе позиционирует Приамурье как исконно-китайский регион.

Физическая география

Русское Приамурье представляет собой систему горных хребтов и равнин. Крупнейшими равнинами в Приамурье являются Зейско-Буреинская и Амурско-Зейская равнины (находящиеся в Амурской области), среди горных хребтов наиболее значительны Буреинский хребет, хребты Джагды, Тукурингра, Турана и Омальский.

«Стержнем» региона по-прежнему остаётся великая река Амур. Другие значительные реки — Зея, Бурея, Уда, Тугур и Амгунь.

Имя Амур река получает после слияния Шилки и Аргуни в Усть-Стрелке, и от этого пункта объединённый поток направляется на восток и ЮВ: вплоть до впадения в него крупного притока Сунгари. Отсюда Амур поворачивает на СВ, далее на север, а последние 50 миль — перед впадением в Тихий океан — на восток. Его протяжённость, если принять за исток реку Онон, составляет около 2700 миль, площадь же его бассейна составляет, как минимум, 785 000 квадратных миль; но она уменьшилась в настоящее время, — ибо воды Далай-нора уже не поступают в Аргунь. Амур имеет много крупных притоков — таковы Зея, чей приток Селемджа тж. является значительной рекой; Бурея, Кур, Горынь и Им слева; тогда как справа Амур принимает Сунгари и Уссури, чей приток, судоходная Сунгача, предоставляет Амуру пароходное сообщение с озером Ханка.

 — писал в 1902 году князь П. А. Кропоткин.

В начале XXI века Амур стал зоной экологического бедствия.

Могучий Амур полностью погублен для жизни. В нём нельзя купаться (угроза менингита!), амурскую рыбу нельзя есть… Нивхи, орочи, нанайцы не могут жить без рыбы и у них нет других источников питания! Воды Бурейского водохранилища затопили болота близ посёлка Чекунда. Торф пошёл в Амур!

— констатировал депутат Борис Резник (программа «Момент истины», 15 сентября 2006 года).

Климат

В Приамурье климат умеренный муссонный, а ближе к северо-западу региона он переходит в резко-континентальный климат Восточной Сибири. Зима в Приамурье обычно малоснежная и холодная, лето жаркое и во второй половине влажное. Климат Амурской области — более континентальный, нежели Хабаровского края, так как область отгорожена от океана стеной гор.

История

25—10 тыс. лет до н. э. существует первая достоверно известная Селемджинская культура. Позже территорию поочерёдно заселяли осиноозёрская культура и маньчжурские племена, известные как мохэ, чжурчжэни и дауры. В 1858 году по Айгунскому договору регион вошёл в состав России.

Литература

• География России (книга)
• История Российского Приморья (книга)
• Кабанов П. И. Амурский вопрос. — Благовещенск, 1959.
• Карпов А. Б. Сборник слов, синонимов и выражений, употребляемых амурскими казаками (кроме пословиц, поговорок и шуток) // Сборник отделения русского языка и словесности Академии наук, т. 87, № 1, 1909 — СПб., 1910.
• Кириллов А. В. Географическо-статистический словарь Амурской и Приморской областей с включением некоторых пунктов сопредельных с ними стран. — Благовещенск, 1894.
• Козубский К. Э. Вспомним Маньчжоу-Го! - Казачий Архив, № 11 / март 2ОО5.
• Марголин А. Б. Приамурье. — М.: Географгиз, 1957.
• Новиков–Даурский Г. С. Далекое прошлое Приамурья и памятники его в Амурской области. - Г. С. Новиков–Даурский; Благовещенск: Амурское кн. изд., 1961.
• Новиков–Даурский Г. С. Историко-археологические очерки. - Г. С. Новиков–Даурский; Благовещенск: Амурское кн. изд., 1961.
• Попов В. М. Маршруты, темы и планы экскурсий по г. Благовещенску и Амурскому округу. — Благовещенск, 1928.
• Приамурье (документы, материалы, воспоминания). – Благовещенск, 2001.
• Фёдоров В. И. Фотоальбом инженера-механика Управления водных путей Амурского бассейна В. И. Фёдорова «Изыскание р. Зеи в 1907—1909 гг.» — Благовещенск, 2003.
• Шелгунова Л. Из поездки по Амуру и Уссурийскому краю. — М.: изд. В. Д. Карчагина, 1912.
• Fletcher Joseph. Sino-Russian Relations, 1800—62: The loss of north-east Manchuria. — In Fairbank, John K. The Cambridge History of China 10. Cambridge University Press.

См. также

• Приамурский край

Ссылки

• [национальныйатлас.рф/cd1/278-279.html Приамурье (физическая карта, масштаб 1:2 500 000)] // Национальный атлас России. — М.: Роскартография, 2004. — Т. 1. — С. 278—279. — 496 с. — 3000 экз. — ISBN 5-85120-217-3.

Отрывок, характеризующий Приамурье

– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.