Присоединение Прибалтики к СССР

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Прибалтийская кампания»)
Перейти к: навигация, поиск

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

 Проверить нейтральность.
На странице обсуждения должны быть подробности.
См. также: Присоединение Эстонии к СССР и Присоединение Латвии к СССР

Присоединение Прибалтики к СССР — включение независимых прибалтийских государств — Эстонии, Латвии и Литвы — в состав СССР, ставшее следствием подписания СССР и нацистской Германией в августе 1939 года договора о ненападении между Германией и Советским Союзом и Договора о дружбе и границе, секретные протоколы которых зафиксировали разграничение сфер интересов этих двух держав в Восточной Европе[1][2][3][4][5][6][7][8].

В современной Прибалтике действия СССР оцениваются как оккупация с последующей аннексией[9][10][11][12][13][14][15][16][17]. Совет Европы в своих резолюциях охарактеризовал процесс вхождения прибалтийских государств в состав СССР как оккупацию, насильственную инкорпорацию и аннексию[18]. В 1983 году Европейский парламент осудил его как оккупацию, и в дальнейшем (2007) использовал в этом отношении такие понятия как «оккупация» и «незаконная инкорпорация»[19][20][21].

Текст преамбулы Договора об основах межгосударственных отношений между Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой и Литовской Республикой 1991 года[22] содержит строки: «относя к прошлому события и действия, которые препятствовали полной и свободной реализации каждой Высокой Договаривающейся Стороной своего государственного суверенитета, будучи уверенными, что устранение Союзом ССР нарушающих суверенитет Литвы последствий аннексии 1940 года создаст дополнительные условия доверия между Высокими Договаривающимися Сторонами и их народами».

Несмотря на то что РСФСР в 1991 признала действия 1940 года как аннексию суверенных государств[23], официальная позиция МИД России заключается в том, что присоединение стран Прибалтики к СССР не противоречило нормам международного права по состоянию на 1940 год, а также что вхождение этих стран в состав СССР получило официальное международное признание. Эта позиция основывается на признании де-факто целостности границ СССР на июнь 1941 года на Ялтинской (1945 г.) и Потсдамской конференциях (1945 г.) государствами-участниками, а также на признании в 1975 году нерушимости европейских границ участниками Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе[24].





Предыстория. 1930-е годы

Прибалтийские государства в период между двумя мировыми войнами стали объектом борьбы великих европейских держав (Великобритании, Франции и Германии) за влияние в регионе. В первое десятилетие после поражения Германии в Первой мировой войне в прибалтийских государствах было сильное англо-французское влияние, которому впоследствии, с началом 1930-х годов, стало мешать усиливающееся влияние соседней Германии. Ему, в свою очередь, стремился противодействовать СССР. К концу 1930-х годов Третий рейх и СССР стали фактически основными соперниками в борьбе за влияние в Прибалтике.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3527 дней]

В декабре 1933 года правительствами Франции и СССР было выдвинуто совместное предложение заключить договор о коллективной безопасности и взаимопомощи. Финляндии, Чехословакии, Польше, Румынии, Эстонии, Латвии и Литве было предложено присоединиться к этому договору. Проект, получивший название «Восточный пакт», рассматривался как коллективная гарантия на случай агрессии со стороны нацистской Германии. Но Польша и Румыния отказались вступить в альянс, США не одобрили идею договора, а официальный Лондон выдвинул ряд встречных условий, включая перевооружение Германии[25].

Весной-летом 1939 года СССР вёл переговоры с Великобританией и Францией о совместном предотвращении итало-германской агрессии против европейских стран и 17 апреля 1939 года предложил Великобритании и Франции взять на себя обязательства оказывать всемерную, в том числе и военную, помощь восточноевропейским странам, расположенным между Балтикой и Чёрным морем и граничащим с Советским Союзом, а также заключить сроком на 5—10 лет соглашение о взаимопомощи, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривавшихся государств (СССР, Великобритания и Франции)[25]. (Предлагаемый договор также неформально называли «вторым изданием Антанты».)

Провал переговоров был вызван разностью интересов договаривающихся сторон. Так, франко-британские эмиссары получили от генеральных штабов своих государств подробные секретные инструкции, в которых определялись цели и характер переговоров. В записке французского генерального штаба говорилось, в частности, что вместе с рядом политических выгод, которые получили бы Великобритания и Франция в связи с присоединением СССР, это позволило бы вовлечь СССР в конфликт: «не в наших интересах, чтобы он оставался вне конфликта, сохраняя нетронутыми свои силы»[26]. Советский Союз, рассматривавший по крайней мере две прибалтийские республики — Эстонию и Латвию — как сферу своих геополитическихК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2904 дня] интересов, отстаивал на переговорах эту позицию, но не встретил понимания у партнёров. Что же касается правительств самих прибалтийских государств, то они предпочли гарантии со стороны Германии, с которой они были связаны системой экономических соглашенийК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3895 дней]. По мнению Уинстона Черчилля: «Препятствием к заключению такого соглашения (с СССР) служил ужас, который эти самые пограничные государства испытывали перед советской помощью в виде советских армий, которые могли пройти через их территории, чтобы защитить их от немцев и попутно включить в советско-коммунистическую систему. Ведь они были самыми яростными противниками этой системы. Польша, Румыния, Финляндия и три прибалтийских государства не знали, чего они больше страшились, — германской агрессии или русского спасения»[27].

В июне 1939 года Эстония и Латвия заключили с Германией договоры о ненападении (с СССР обе страны заключили договоры о ненападении ещё в 1932 году[28]). Черчилль сказал по этому поводу: «Таким образом, Гитлеру удалось без труда проникнуть в глубь слабой обороны запоздалой и нерешительной коалиции, направленной против него»[29].

В этой ситуации, одновременно с проведением переговоров с Великобританией и Францией, Советский Союз летом 1939 года предпринял шаги к активному сближению с Германией. Результатом такой политики стало подписание 23 августа 1939 года Договора о ненападении между Германией и СССР. Согласно секретному дополнительному протоколу к договору, Эстония, Латвия, Финляндия и восток Польши были включены в советскую сферу интересов, Литва и запад Польши — в сферу интересов Германии[8]. К моменту подписания договора Клайпедская (Мемельская) область Литвы уже была оккупирована Германией (март 1939 года).

Начало войны в Европе (1939)

Ситуация обострилась 1 сентября 1939 года с началом Второй мировой войны в Европе. Германия начала вторжение в Польшу. 17 сентября СССР ввёл войска в Польшу, объявив советско-польский договор о ненападении от 25 июля 1932 года утратившим силу. В тот же день государствам, состоявшим в дипломатических отношениях с СССР (в том числе прибалтийским), была вручена советская нота о том, что «в отношениях с ними СССР будет проводить политику нейтралитета»[30].

Начало войны между соседними государствами породило в Прибалтике опасения оказаться втянутыми в эти события и побудило объявить о своём нейтралитете. Тем не менее, в ходе военных действий произошёл ряд инцидентов, в которые оказались вовлечены и Прибалтийские страны. Одним из них стал заход 15 сентября польской подводной лодки «Ожел» в Таллинский порт, где она была интернирована по требованию Германии эстонскими властями, которые начали демонтаж её вооружения. Однако в ночь на 18 сентября экипаж подлодки разоружил охранников и вывел её в море, при этом на борту оставались шесть торпед. Советский Союз заявил, что Эстония нарушила нейтралитет, предоставив убежище и помощь польской подводной лодке.

19 сентября Вячеслав Молотов от лица советского руководства возложил ответственность за это происшествие на Эстонию, заявив, что Балтийскому флоту поставлена задача отыскать подлодку, поскольку она может угрожать советскому судоходству. Это привело к фактическому установлению морской блокады эстонского побережья[31].

24 сентября для подписания договора о торговле в Москву прибыл министр иностранных дел Эстонии К. Сельтер. После обсуждения экономических проблем Молотов перешёл к проблемам взаимной безопасности и предложил «заключить военный союз или договор о взаимной помощи, который вместе с тем обеспечивал бы Советскому Союзу права иметь на территории Эстонии опорные пункты или базы для флота и авиации». Сельтер попытался уклониться от обсуждения, ссылаясь на нейтралитет, но Молотов заявил, что «Советскому Союзу требуется расширение системы своей безопасности, для чего ему необходим выход в Балтийское море. Если Вы не пожелаете заключить с нами пакт о взаимопомощи, то нам придется искать для гарантирования своей безопасности другие пути, может быть, более крутые, может быть, более сложные. Прошу Вас, не принуждайте нас применять силу в отношении Эстонии».[31]

Пакты о взаимопомощи и Договор о дружбе и границе

В результате фактического раздела польской территории между Германией и СССР советские границы передвинулись далеко на запад, и СССР стал граничить с третьим прибалтийским государством — Литвой. Первоначально Германия намеревалась превратить Литву в свой протекторат[31], однако 25 сентября 1939 г., в ходе советско-германских контактов «об урегулировании польской проблемы», СССР предложил начать переговоры об отказе Германии от претензий на Литву в обмен на территории Варшавского и Люблинского воеводств. В этот день посол Германии в СССР граф фон Шуленбург отправил в МИД Германии телеграмму, в которой сообщил, что был вызван в Кремль, где Сталин указал на это предложение как на предмет будущих переговоров и добавил, что в случае согласия со стороны Германии «Советский Союз немедленно возьмётся за решение проблемы прибалтийских государств в соответствии с протоколом от 23 августа и ожидает в этом деле полную поддержку со стороны германского правительства»[32].

Ситуация в самих прибалтийских государствах была тревожной и противоречивой. На фоне слухов о готовящемся советско-германском разделе Прибалтики, которые опровергались дипломатами обеих сторон, часть правящих кругов прибалтийских государств была готова продолжать сближение с Германией, в то время как многие другие были настроены антигермански и рассчитывали на помощь СССР в сохранении баланса сил в регионе и национальной независимости, тогда как действовавшие в подполье левые силы готовы были поддержать присоединение к СССР.

Тем временем на советской границе с Эстонией и Латвией создавалась советская военная группировка, в которую вошли силы 8-й армии (Кингисеппское направление, Ленинградский ВО), 7-й армии (Псковское направление, Калининский ВО) и 3-й армии (Белорусский фронт).

В условиях, когда Латвия и Финляндия отказались оказать Эстонии поддержку, Великобритания и Франция (находившиеся в состоянии войны с Германией) были не в состоянии её оказать, а Третий рейх рекомендовал принять советское предложение, эстонское правительство пошло на переговоры в Москве, в результате которых 28 сентября был заключён Пакт о взаимопомощи, предусматривающий создание на территории Эстонии советских военных баз и размещение на них советского контингента численностью до 25 тысяч человек[33]. В этот же день был подписан германо-советский договор «О дружбе и границе». Согласно секретному протоколу к нему, условия раздела сфер влияния были пересмотрены: Литва отошла в сферу влияния СССР в обмен на польские земли к востоку от Вислы, отошедшие к Германии. Сталин по окончании переговоров с эстонской делегацией заявил Сельтеру[34]: «правительство Эстонии действовало мудро и на пользу эстонскому народу, заключив соглашение с Советским Союзом. С Вами могло бы получиться, как с Польшей. Польша была великой державой. Где теперь Польша?».

2 октября начались аналогичные советско-латвийские переговоры. От Латвии СССР также потребовал доступ к морю — через Лиепая и Вентспилс. В итоге 5 октября был подписан договор о взаимопомощи сроком на 10 лет, предусматривавший ввод в Латвию 25-тысячного контингента советских войск[35].

5 октября СССР предложил Финляндии также рассмотреть возможность заключения с СССР пакта о взаимопомощи. Переговоры были начаты 11 октября, однако Финляндия отклонила предложения СССР как по пакту, так и по аренде и обмену территориями, что привело к Майнильскому инциденту, ставшему поводом к денонсации СССР пакта о ненападении с Финляндией и, далее, Советско-финской войне.

10 октября с Литвой был подписан «Договор о передаче Литовской республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой» сроком на 15 лет, предусматривавший ввод 20-тысячного контингента советских войск[36]. Почти сразу же после подписания договоров о взаимопомощи начались переговоры о базировании советских войск на территории Прибалтики.

В Эстонию ввод частей 65-го особого стрелкового корпуса и Особой группы ВВС начался 18 октября. Районами их дислокации стали Палдиски, Хаапсалу, острова Сааремаа и Хийумаа (при этом Балтийский флот на период сооружения баз получил право базироваться в Рохукюла и Таллине).

В Латвии пунктами базирования стали Лиепая, Вентспилс, Приекуле и Питрагс. 23 октября в Лиепаю прибыл крейсер «Киров» в сопровождении эсминцев «Сметливый» и «Стремительный». 29 октября начался ввод частей 2-го особого стрелкового корпуса и 18-й авиабригады.

В Литве советские войска были размещены в течение ноября — декабря в районах Новая Вилейка, Алитус, Пренай, Гайжюнай (в Вильнюсе и на территории Виленского края они находились уже со времени польской кампании), при этом из Вильнюса они были выведены по настоянию литовской стороны. В Литве разместились части 16-го стрелкового корпуса, 10-й истребительный и 31-й скоростной бомбардировочный авиационные полки.

1 апреля 1940 года в Третьем рейхе были изданы географические карты, на которых территории Эстонии, Латвии и Литвы были обозначены как входящие в Советский Союз[3].

Уинстон Черчилль, занимавший в это время пост первого лорда Адмиралтейства, в своём выступлении по радио 1 октября 1939 года (после падения Польши, но до ввода советских войск в Прибалтику) сказал[37][38]:

То, что русские армии должны были встать на этой линии, было совершенно необходимо для безопасности России против нацистской угрозы. Как бы то ни было, эта линия существует, и создан Восточный фронт, который нацистская Германия не осмелится атаковать. Когда господин Риббентроп на прошлой неделе был вызван в Москву, ему пришлось узнать и принять тот факт, что осуществление нацистских планов по отношению к прибалтийским странам и Украине должно быть окончательно остановлено[39][40].

Советское руководство также заявляло, что прибалтийские страны не соблюдают подписанные договоры и ведут антисоветскую политику. Так, например, политический союз между Эстонией, Латвией и Литвой (Антанта Балтийская) был охарактеризован как имеющий антисоветскую направленность и нарушающий договоры о взаимной помощи с СССР[3][41].

Ввод советских войск 1939 года

Ограниченный контингент Красной Армии (например, в Латвии в приложенном к договору о взаимопомощи конфиденциальном протоколе была согласована численность советских войск в 25 тыс. человек[3], что сопоставимо с численностью армии Латвии) был введён с разрешения президентов балтийских стран, и были заключены соглашения. Так, 5 ноября 1939 года рижская газета «Газета для всех» в заметке «Советские войска прошли в свои базы» опубликовала сообщение:

На основании дружественного договора, заключенного между Латвией и СССР о взаимной помощи, первые эшелоны советских войск проследовали 29 октября 1939 года через пограничную станцию Зилупе. Для встречи советских войск был выстроен почетный караул с военным оркестром….

Немного позже в той же газете 26 ноября 1939 года в статье «Свобода и независимость», посвященную торжествам 18 ноября Президент Латвии была напечатана речь президента Карлиса Ульманиса, в которой он указал:

…Недавно заключенный договор о взаимной помощи с Советским Союзом укрепляет безопасность наших и его границ…

Ультиматумы лета 1940 года и смещение прибалтийских правительств

См. также: Июньский переворот (Эстония)

3 июня поверенный в делах СССР в Литве В. Семёнов пишет обзорную записку о положении в Литве, в которой советское полпредство обращало внимание Москвы на стремление правительства Литвы «предаться в руки Германии», и на активизацию «деятельности германской пятой колонны и вооружение членов союза стрелков», подготовку к мобилизации. В ней говорится о «подлинных намерениях литовских правящих кругов», которые в случае урегулирования конфликта лишь усилят «свою линию против договора, перейдя к „деловому“ сговору с Германией, выжидая только удобный момент для прямого удара по советским гарнизонам.»[31]

4 июня под видом учений войска Ленинградского, Калининского и Белорусского Особого военных округов были подняты по тревоге и начали выдвижение к границам прибалтийских государств.[42]

14 июня советское правительство предъявило ультиматум Литве[43], а 16 июня — Латвии[44] и Эстонии[45]. В основных чертах смысл ультиматумов совпадал — правительства этих государств обвинялись в грубом нарушении условий ранее заключенных с СССР Договоров о взаимопомощи, и выдвигалось требование сформировать правительства, способные обеспечить выполнение этих договоров, а также допустить на территорию этих стран дополнительные контингенты войск. Условия были приняты[31].

15 июня дополнительные контингенты советских войск были введены в Литву, а 17 июня — в Эстонию и Латвию.

Литовский президент А. Сметона настаивал на организации сопротивления советским войскам, однако, получив отказ большей части правительства, бежал в Германию[46], а его латвийский и эстонский коллеги — К. Улманис и К. Пятс — пошли на сотрудничество с новой властью (оба вскоре репрессированы[47]), как и литовский премьер А. Меркис. Во всех трёх странах были сформированы дружественные СССР, но не коммунистические правительства во главе, соответственно, с Ю. Палецкисом (Литва[48]), И. Варесом (Эстония[49]) и А. Кирхенштейном (Латвия[50]).

За процессом советизации Прибалтийских стран следили уполномоченные правительства СССР — Андрей Жданов (в Эстонии), Андрей Вышинский (в Латвии) и Владимир Деканозов (в Литве)[51].

Вхождение Прибалтийских государств в СССР

См. также: Выборы в Рийгиволикогу (1940) и Парламентские выборы в Литве (1940)

Новые правительства сняли запреты на деятельность коммунистических партий и проведение демонстраций, выпустили политзаключенных и назначили внеочередные парламентские выборы. На выборах, состоявшихся 14 июля во всех трёх государствах, победу одержали прокоммунистические Блоки (Союзы) трудового народа — единственные избирательные списки, допущенные к выборам[3][52]. По официальным данным, в Эстонии явка составила 84,1 %, при этом за Союз трудового народа было отдано 92,8 % голосов[53], в Литве явка составила 95,51 %, из которых 99,19 % проголосовали за Союз трудового народа[54], в Латвии явка составила 94,8 %, за Блок трудового народа было отдано 97,8 % голосов[55].

Историк Микелис Рутковский пишет, что в современной историографии считается общепринятым, что «избирательные кампании в республиках, организованные по „московскому сценарию“, нарушили демократические гарантии Конституций суверенных балтийских государств, что выборы были несвободными, недемократичными». Эти оценки соответствуют официальной государственной позиции как в странах Балтии, так и «практически во всех ведущих государствах мира».[56] Выборы в Латвии, согласно информации В.Мангулиса[57], были фальсифицированы.

Вновь избранные парламенты уже 21—22 июля провозгласили создание Эстонской ССР[58], Латвийской ССР[59] и Литовской ССР[60] и приняли Декларации о вхождении в СССР[61][62][63]. 3—6 августа 1940 года, в соответствии с решениями[64][65][66] Верховного Совета СССР, эти республики были приняты в состав Советского Союза.

Из литовской, латвийской и эстонской армий были сформированы[67] литовский (29-й стрелковый), латвийский (24-й стрелковый) и эстонский (22-й стрелковый) территориальные корпуса, вошедшие в состав ПрибОВО.

Последствия, депортации и война

После вхождения Прибалтийских государств в состав СССР здесь прошла советизация: начались в основном уже завершённые в остальной стране социалистические преобразования экономики и репрессии против интеллигенции, духовенства, бывших политических деятелей, офицеров, зажиточных крестьян[68]. В 1941 году, «в связи с наличием в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР значительного количества бывших членов различных контрреволюционных националистических партий, бывших полицейских, жандармов, помещиков, фабрикантов, крупных чиновников бывшего государственного аппарата Литвы, Латвии и Эстонии и других лиц, ведущих подрывную антисоветскую работу и используемых иностранными разведками в шпионских целях», были произведены частичные депортации населения[4][69].

В республиках Прибалтики перед самым началом войны была завершена операция по выселению «неблагонадежного и контрреволюционного элемента» — из Эстонии было выслано чуть более 10 тысяч человек, из Литвы около 17,5 тысячи из Латвии — по разным оценкам от 15,4 до 16,5 тысячи человек. Эта операция была завершена к 21 июня 1941 года[4].

Летом 1941 года, после нападения Германии на СССР, в Литве и Латвии в первые дни немецкого наступления произошли, с советской точки зрения, выступления «пятой колонны».

В 1944—1945 годах, в результате Прибалтийской операции, капитуляции немецких войск в Мемеле и Курляндском котле, территория современных Прибалтийских стран была очищена от войск немцев и их союзников и были восстановлены советские республики.

В 1949 году была произведена депортация части жителей Латвии, Литвы и Эстонии в Сибирь — операция «Прибой», в ходе которой было выселено около 100 тыс. человек[70].

Страны Балтии были единственными членами Лиги наций, чья независимость не была восстановлена в полном объёме после Второй мировой войны[71].

Международная реакция

Вхождение прибалтийских государств в состав СССР не было признано США, Ватиканом и рядом других стран. Признавали его de jure Швеция, Испания, Нидерланды, Австралия, Индия, Иран, Новая Зеландия, Финляндия, de facto — Великобритания и ряд других стран[72]. В изгнании продолжили деятельность некоторые дипломатические представительства довоенных прибалтийских государств, после Второй мировой войны было создано правительство Эстонии в эмиграции. Статус этих дипломатических представительств был неоднозначен. Например, они долгое время не могли распоряжаться активами своих республик, которые власти США заблокировали в американских банках еще 15 июля 1940 года[73]. Только в 1950 году власти США разрешили прибалтийским диппредставительствам пользоваться процентами этих активов[74]. В дальнейшем Вашингтон предоставлял диппредставительствам символические уступки. Например, в 1983 году указание на картографических материалах прибалтийских стран как независимых государств, оккупированных СССР, стало обязательным для закупок этих материалов для нужд армии США[75]. Постепенно почти все прибалтийские эмигрантские дипломатические представительства за рубежом прекратили существование — действующими на конец 1980-х годов были только три миссии в США (литовская и латвийская в Вашингтоне, эстонская в Нью-Йорке), одна в Великобритании (литовская в Лондоне, ее до 1991 года возглавлял прибывший туда еще в 1938 году торговый советник) и одна в Ватикане (литовская)[76]. Вероятнее всего прибалтийские миссии в США исчезли бы совсем, если бы не финансирование за счет довоенных депозитов.

Судьба зарубежных активов Прибалтийских стран

Основная часть активов Эстонии, Латвии и Литвы хранилась за рубежом. Например, в Великобритании были захвачены властями около 50 судов этих стран; также британские власти заморозили золотой запас трех республик[77]. Всего было заморожено в Великобритании более 10 тонн золота этих государств, из которых 6,58 тонн ранее принадлежали Латвии, 4,48 тонн — Эстонии и 2,96 тонн — Литве[77]. Госбанк СССР купил у центробанков этих стран это золото еще до их присоединения к СССР, но британские власти отказывались передавать его Москве[77]. Вопрос о прибалтийском золоте был отчасти разрешен в ходе визита в Великобританию А. Н. Косыгина и определен в британско-советском соглашении, подписанном 5 января 1968 года, — британское правительство положило на счет Госбанка СССР в Банке Англии 0,5 млн фунтов стерлингов для покупки британских же товаров[78]. На этом вопрос о прибалтийских активах в Великобритании был снят. После получения этими странами независимости от СССР Лондон согласился вернуть активы. В 1992—1993 годах Великобритания заключили соглашения с Эстонией, Латвией и Литвой о возвращении этим странам их золотых вкладов, хранившихся в Великобритании в том размере, в каком они принадлежали центробанкам этих стран по состоянию на 1940 год[78].

Современная политика

В 1991 году, ещё до распада СССР, Прибалтийские республики вновь обрели независимость, позднее признанную постановлениями Госсовета СССР 6 сентября 1991 года. События 1940 года рассматриваются на Западе[9][10][11][13] как акт оккупации, затянувшейся почти на полвека. Современные Прибалтийские республики считают себя продолжателями соответствующих государств, существовавших в 1918—1940 годах, а советские Прибалтийские республики — незаконными оккупационными режимами.

16 сентября 2008 года Сенат США единогласно утвердил резолюцию, в которой заявлено о том, что Российская Федерация должна признать незаконность советской оккупации Латвии, Литвы и Эстонии:

Конгресс просит президента США и госсекретаря США призвать правительство Российской Федерации признать, что советская оккупация Латвии, Эстонии и Литвы в соответствии с пактом Молотова-Риббентропа в течение последующих 51 года была незаконной… США никогда не признавали эту незаконную и насильственную оккупацию, и последующие президенты США сохраняли непрерывавшиеся дипломатические отношения с этими странами в течение всей советской оккупации, никогда не признавая их в качестве «советских республик»

— [79]

В 1960 и 2005 годах Совет Европы в своих резолюциях характеризовал вхождение Прибалтийских государств в состав СССР как оккупацию, насильственную инкорпорацию (англ.) и аннексию[18]. В 1983 и 2005 годах Европейский парламент осудил его, характеризовав период вхождения этих государств в состав СССР как советскую оккупацию[19][20].

Европейский суд по правам человека вынес следующее решение по событиям 1939—1991 годов:

Суд отмечает, что Эстония потеряла независимость в результате Договора о ненападении между Германией и СССР (известного также как Пакт Молотова-Риббентропа), заключённого 23 августа 1939 года, и дополнительных секретных протоколов. Вслед за ультиматумом о размещении в Эстонии советских военных баз в 1939, в июне 1940 года произошёл ввод крупных сил советской армии. Законное правительство было свергнуто, и советское правление было установлено силой. Тоталитарный коммунистический режим Советского Союза провёл широкие и систематические акции против населения Эстонии, включая, например, депортацию 10 тыс. человек 14 июня 1941 и более 20 тыс. человек 25 марта 1949 года. После Второй мировой войны десятки тысяч человек ушли в леса с целью избежать репрессий со стороны советских властей. Часть из них активно сопротивлялась оккупационному режиму. Согласно данным органов безопасности, около 1500 человек были убиты и почти 10 000 арестованы в период движения сопротивления 1944—1953.

— [209.85.135.104/search?q=cache:SVDeEGMlpJgJ:cmiskp.echr.coe.int/tkp197/viewhbkm.asp%3Faction%3Dopen%26table%3D1132746FF1FE2A468ACCBCD1763D4D8149%26key%3D26698%26sessionId%3D7372161%26skin%3Dhudoc-en%26attachment%3Dtrue+14685/04,+PENART+v+Estonia&hl=ru&ct=clnk&cd=14&gl=ru 14685/04, PENART v Estonia, с. 8—9]

Различия в оценке событий 1940 года и последующей истории Прибалтийских стран в составе СССР являются источником неослабевающей напряжённости в отношениях между Россией и странами Балтии[80].

МИД РФ рассматривает присоединение Прибалтики к СССР как соответствующее нормам международного права того времени[81]. В 2008 году Историко-документальный департамент МИД России в краткой справке О «ПАКТЕ МОЛОТОВА-РИББЕНТРОПА»[2] написал:

С самого начала заключение советско-германского пакта было воспринято на Западе неоднозначно и вызвало множество комментариев, в основном критического характера. В последнее время нападки на Россию по этому поводу приобрели особый размах. Заключение пакта активно используется нашими оппонентами из стран Балтии и Восточной Европы в качестве «обоснования» некой «равной ответственности» СССР и фашистской Германии за развязывание Второй мировой войны. Однако фактическая сторона выглядела иначе, и при оценке подписанных документов было бы неверно выдергивать их из военно-политического контекста того времени.

В последнее время конфликт также обостряется периодическими требованиями, на государственном уровне, стран Прибалтики к России с требованием выплаты компенсации «за оккупацию страны» (например, соответствующий законопроект был принят в Литве).

Проблема гражданства

После провозглашения независимости Литва приняла концепцию «нулевого варианта» гражданства. Все жители, прописанные в Литве на момент провозглашения независимости, получили право принятия литовского гражданства[82]. В то же время в Латвии и Эстонии до сих пор не урегулированы многие вопросы, касающиеся правового статуса русскоязычных жителей — переселенцев эпохи 1940—1991 годов и их потомков (см. Неграждане (Латвия) и Неграждане (Эстония)), поскольку гражданами этих государств были первоначально признаны лишь граждане довоенных Латвийской и Эстонской Республик, их потомки (в Эстонии также поддержавшие независимость Эстонской республики на референдуме 3 марта 1991 года граждане ЭССР), остальные же могли получить гражданство только после прохождения процедуры натурализации, что создало уникальную для современной Европы ситуацию существования на её территории массового безгражданства.

Международные организации рекомендовали Латвии: присвоить негражданам право голоса на муниципальных выборах[83][84][85]; упростить натурализацию[86]; сократить разницу между правами граждан и неграждан[87]; не требовать от натурализуемых высказывать убеждения, противоречащие их видению истории своей культурной общины или нации.[88] Эстонии международные организации рекомендовали упростить натурализацию вообще или для пожилых людей[89][90][91], а также более эффективно регистрировать детей неграждан в качестве граждан[91][92].

Ряд экспертов поднимает и вопрос о двойственной позиции стран Запада относительно присоединения Прибалтики. Так, президент Латвии Гунтис Ульманис отмечал в октябре 1994 года:

Во время своей беседы с Ричардом Холбруком, одним из заместителей Уоррена Кристофера, я сказал ему: если вы 50 лет не признавали инкорпорации стран Балтии, то почему сейчас вы не хотите достаточно громко и открыто согласиться с тем, что страны Балтии были оккупированы? Однако тогда, как и обычно в подобных беседах, всё свелось к политической дискуссии по поводу многих юридических стандартов оккупации. Это узловой вопрос — 50 лет не признавали инкорпорации, а сейчас не хотят признавать, что была оккупация.

— [shh.neolain.lv/seminar14/gusin.okupant.htm Гунтис Ульманис, «Диена», 15 октября 1994 года].

Мнение историков и политологов

 Проверить информацию.
Необходимо проверить точность фактов и достоверность сведений, изложенных в этой статье.
На странице обсуждения должны быть пояснения.
Советские историки характеризовали события 1940 года как социалистические революции и настаивали на добровольном характере вхождения прибалтийских государств в состав СССР, утверждая, что оно получило окончательное оформление летом 1940 года на основе решений высших законодательных органов этих стран, получивших на выборах самую широкую поддержку избирателей за всё время существования независимых прибалтийских государств[93]. С подобной точкой зрения согласны и некоторые российские исследователи, которые также не квалифицируют события как оккупацию, хотя и не считают вхождение добровольным[94].

Большинство зарубежных историков и политологов, а также некоторые современные российские исследователи[95][96][97], характеризуют этот процесс как оккупацию и аннексию независимых государств Советским Союзом, осуществлённую постепенно, в результате ряда военно-дипломатических и экономических шагов и на фоне разворачивающейся в Европе Второй мировой войны. Современные политики говорят также о инкорпорации (англ.), как о более мягком варианте присоединения. По мнению экс-главы МИДа Латвии Яниса Юрканса, «В американо-балтийской хартии фигурирует именно слово инкорпорация»[98].

Отрицающие оккупацию ученые указывают на отсутствие военных действий между СССР и странами Балтии в 1940 году. Их оппоненты возражают, что определение оккупации не обязательно подразумевает войну, например оккупацией считается захват Германией Чехословакии в 1939 году и Дании в 1940[99].

Прибалтийские историки подчёркивают факты нарушения демократических норм при проведении внеочередных парламентских выборов, состоявшихся в одно и то же время в 1940 году во всех трёх государствах в условиях значительного советского военного присутствия, а также тот факт, что на выборах, состоявшихся 14 и 15 июля 1940 года, был дозволен только один выдвигаемый от «Блока трудового народа» список кандидатов, а все остальные альтернативные списки были отклонены. Прибалтийские источники считают, что результаты выборов были сфальсифицированы и они не отражали волю народа. Например, в статье, размещённой на сайте министерства иностранных дел Латвии, историк И. Фелдманис приводит информацию о том, что «В Москве советское агентство новостей ТАСС дало информацию об упомянутых результатах выборов уже за двенадцать часов до начала подсчёта голосов в Латвии»[100]. Он же приводит мнение Дитриха А. Лёбера (Dietrich André Loeber) — правоведа и одного из бывших военнослужащих диверсионно-разведывательного подразделения абвера «Бранденбург 800» в 1941—1945[101] — о том что аннексия Эстонии, Латвии и Литвы была фундаментально нелегальна, поскольку она базируется на интервенции и оккупации.[15]. Из этого делается вывод, что решения прибалтийских парламентов о вхождении в СССР были предопределены заранее[72].

Мнения современников

  • Черчилль в письме министру иностранных дел Идену от 8 января 1942 года:

Мы никогда не признавали границы России 1941 года кроме как de facto. Они достигнуты путём актов агрессии в позорном сговоре с Гитлером. Сдача народов стран Балтии под власть Советской России против их воли будет противоречить всем принципам, за которые мы ведём эту войну, и будет позорить наше дело.

Рузвельт. В Соединённых Штатах может быть поднят вопрос о включении Прибалтийских республик в Советский Союз, и я полагаю, что мировое общественное мнение сочтёт желательным, чтобы когда-нибудь в будущем каким-то образом было выражено мнение народов этих республик по этому вопросу. Поэтому я надеюсь, что маршал Сталин примет во внимание это пожелание. У меня лично нет никаких сомнений в том, что народы этих стран будут голосовать за присоединение к Советскому Союзу так же дружно, как они сделали это в 1940 году.

Сталин. Литва, Эстония и Латвия не имели автономии до революции в России. Царь был тогда в союзе с Соединёнными Штатами и с Англией, и никто не ставил вопроса о выводе этих стран из состава России. Почему этот вопрос ставится теперь?

Рузвельт. Дело в том, что общественное мнение не знает истории.

В художественной литературе

См. также

Портал «Вторая мировая война»
Проект «Вторая мировая война»

Напишите отзыв о статье "Присоединение Прибалтики к СССР"

Примечания

  1. ↑ [web.archive.org/web/20120519141351/upload.wikimedia.org/wikipedia/ru/a/ac/Russ_copy.jpg Секретный дополнительный протокол к пакту Молотова — Риббентропа]
  2. ↑ 1 2 Историко-документальный департамент МИД России. [web.archive.org/web/20090406200806/www.mid.ru/ns-arch.nsf/88ff23e5441b5caa43256b05004bce11/9ffe40f9e1a26451c3257490002ea65b?OpenDocument О «ПАКТЕ МОЛОТОВА-РИББЕНТРОПА» (Краткая справка) 24-07-2008]
  3. ↑ 1 2 3 4 5 Семиряга М.И. Глава VI. Тревожное лето // [militera.lib.ru/research/semiryaga1/06.html Тайны сталинской дипломатии. 1939—1941.]. — М.: Высшая школа, 1992. — 303 с. — 50 000 экз.
  4. ↑ 1 2 3 Гурьянов А. Э. [www.memo.ru/HISTORY/Polacy/g_2.htm Масштабы депортации населения вглубь СССР в мае-июне 1941 г.], memo.ru
  5. ↑ Michael Keating, John McGarry. [books.google.com/books?id=1ft6_uqY1n4C&pg=PA343 Minority nationalism and the changing international order]. — Oxford University Press, 2001. — P. 343. — 366 p. — ISBN 0199242143.
  6. ↑ Jeff Chinn, Robert John Kaiser. [books.google.com/books?id=ycahVlmGs7oC Russians as the new minority: ethnicity and nationalism in the Soviet successor states]. — Westview Press, 1996. — P. 93. — 308 p. — ISBN 0813322480.
  7. ↑ [books.google.com/books?id=wzvhZXHOlFYC&pg=PA602 Большая историческая энциклопедия: Для школьников и студентов], стр 602: «Молотов»
  8. ↑ 1 2 [www.hrono.info/dokum/193_dok/1939ru_ge.php Текст договоров о ненападении и о дружбе и границах между Германией и СССР], Пономарев М. В. Смирнова С. Ю. Новая и новейшая история стран Европы и Америки. т. 3. Москва, 2000 г. сс. 173—175
  9. ↑ 1 2 [www.britannica.com/place/Baltic-states/Soviet-occupation Baltic states | region, Europe :: Soviet occupation | Britannica.com]
  10. ↑ 1 2 Kevin C. O'Connor. The History of the Baltic States. Second edition. — ABC-CLIO, 2015. — P. 298. — ISBN 9781610699150.
  11. ↑ 1 2 Alfons Cucó Giner. El despertar de las naciones: La ruptura de la Unión Soviética y la cuestión nacional. — Universitat de València, 1998. — P. 306. — ISBN 843703938X.
  12. ↑ Antonovica, Arta. Comunicación e imagen de los países bálticos en España a través de la técnica del discurso periodístico. — Librería-Editorial Dykinson, 2012. — P. 258. — ISBN 9788490315453.
  13. ↑ 1 2 Büyük lûgat ve ansiklopedi. — Meydan Yayinevi, 1985.
  14. ↑ [web.archive.org/web/20090306065322/www.historycommission.ee/temp/pdf/conclusions_ru_1940-1941.pdf 1940—1941, Conclusions // Estonian International Commission for Investigation of Crimes Against Humanity]
  15. ↑ 1 2 [www.am.gov.lv/en/latvia/history/occupation-aspects/ Ministry of Foreign Affairs of Latvia: The Occupation of Latvia: Aspects of History and International Law]
  16. ↑ [www.mfa.gov.lv/en/policy/4641/4661/4671/?print=on Ministry of Foreign Affairs of Latvia: Summary of Conclusions of the International Conference "Soviet Occupation Regime in the Baltic States 1944]
  17. ↑ [www.president.lt/ru/litovskaja_respublika/osnovnye_svedenija_o_strane/istorija_198.html president.lt — История]
  18. ↑ 1 2
    • [www.letton.ch/lvx_eur1.htm «Resolution regarding the Baltic States adopted by the Consultative Assembly of the Council of Europe»] 29 сентября 1960
    • [assembly.coe.int/Documents/AdoptedText/ta05/ERES1455.htm Resolution 1455 (2005)"Honouring of obligations and commitments by the Russian Federation"] 22 июня 2005
  19. ↑ 1 2  (англ.) European Parliament (January 13, 1983). «[www.letton.ch/lvx_eur2.htm Resolution on the situation in Estonia, Latvia, Lithuania]». Official Journal of the European Communities C 42/78.
  20. ↑ 1 2  (англ.) [www.europarl.europa.eu/sides/getDoc.do?type=TA&reference=P6-TA-2005-0180&language=EN&ring=B6-2005-0290 European Parliament resolution on the sixtieth anniversary of the end of the Second World War in Europe on 8 May 1945]
  21. ↑  (англ.) [www.europarl.europa.eu/sides/getDoc.do?type=TA&reference=P6-TA-2007-0215&language=EN&ring=P6-RC-2007-0205 European Parliament resolution of 24 May 2007 on Estonia]
  22. ↑ [www.regnum.ru/news/polit/1430278.html В Вильнюсе отмечают 20-летие договора между РСФСР и Литвой]
  23. ↑ Zalimas, Dainius. Commentary to the Law of the Republic of Lithuania on Compensation of Damage Resulting from the Occupation of the USSR. — Baltic Yearbook of International Law. — Martinus Nijhoff Publishers. — ISBN 978-90-04-13746-2.
  24. ↑ [grani.ru/Politics/World/US/RF/m.88902.html МИД России: Запад признавал Прибалтику частью СССР]
  25. ↑ 1 2 Архив внешней политики СССР. Дело англо-франко-советских переговоров, 1939 г. (т. III), л. 32 — 33. цитируется по: [militera.lib.ru/research/zhilin1/02.html Военная литература: Исследования : Жилин П. А. Как фашистская Германия готовила нападение на Советский Союз]
  26. ↑ Архив внешней политики СССР. Дело франко-британо-советских переговоров, 1939 г. (т. III), л. 240. цитируется по: [militera.lib.ru/research/zhilin1/02.html Военная литература : Исследования : Жилин П. А. Как фашистская Германия готовила нападение на Советский Союз]
  27. ↑ [militera.lib.ru/memo/english/churchill/index.html Уинстон Черчилль. Мемуары]
  28. ↑ [militera.lib.ru/h/istoriya_voyny_na_tihom_okeane/10.html История войны на Тихом океане]. Т. 2. Гл 1.
  29. ↑ Черчилль У. [militera.lib.ru/memo/english/churchill/1_20.html Вторая мировая война]. Т. 1. С. 181.
  30. ↑ Семиряга, 1992, с. 210—211.
  31. ↑ 1 2 3 4 5 Мельтюхов, Михаил Иванович. [militera.lib.ru/research/meltyukhov/05.html Наращивание советского военного присутствия в Прибалтике] // Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939—1941. — М.: Вече, 2000. — С. 178, 180, 196, 202—205. — 605 с.
  32. ↑ [politology.vuzlib.net/book_o187_page_82.html Телеграмма No 442 от 25 сентября Шуленбурга в МИД Германии]
  33. ↑ Пакт о взаимопомощи между СССР и Эстонской Республикой // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — с. 62—64. См. также [www.worldlii.org/int/other/LNTSer/1939/147.html текст онлайн]
  34. ↑ [books.google.com/books?id=_YO0AAAAIAAJ&q=%D0%9F%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%88%D0%B0+%D0%B1%D1%8B%D0%BB%D0%B0+%D0%B2%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B9+%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%B6%D0%B0%D0%B2%D0%BE%D0%B9+%D0%93%D0%B4%D0%B5+%D1%82%D0%B5%D0%BF%D0%B5%D1%80%D1%8C+%D0%9F%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%88%D0%B0&dq=%D0%9F%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%88%D0%B0+%D0%B1%D1%8B%D0%BB%D0%B0+%D0%B2%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B9+%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%B6%D0%B0%D0%B2%D0%BE%D0%B9+%D0%93%D0%B4%D0%B5+%D1%82%D0%B5%D0%BF%D0%B5%D1%80%D1%8C+%D0%9F%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%88%D0%B0 Переговоры И. Сталина и В. Молотова с делегацией Эстонии в связи с заключением пакта о взаимной помощи]. 28 сентября 1939 года.
  35. ↑ Пакт о взаимопомощи между Союзом Советских Социалистических Республик и Латвийской Республикой // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — стр. 84—87. См. также [www.worldlii.org/int/other/LNTSer/1939/160.html текст онлайн]
  36. ↑ Договор о передаче Литовской Республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — с. 92—98
  37. ↑ [web.archive.org/web/20050526071533/www.cpa.org.au/fascism/falsifiers.rtf FALSIFIERS of HISTORY (Historical Survey) Foreign Languages Publishing House, Moscow 1948]
  38. ↑ [links.jstor.org/sici?sici=0022-0094(197704)12%3A2%3C237%3ATBCPAT%3E2.0.CO%3B2-L David Childs. The British Communist Party and the War, 1939-41: Old Slogans Revived. Journal of Contemporary History, Vol. 12, No. 2 (Apr., 1977), pp. 237—253]
  39. ↑ That the Russian armies should stand on this line was clearly necessary for the safety of Russia against the Nazi menace. At any rate, the line is there, and an Eastern front has been created which Nazi Germany does not dare assail. When Herr von Ribbentrop was summoned to Moscow last week it was to learn the fact, and to accept the fact, that the Nazi designs upon the Baltic States and upon the Ukraine must come to a dead stop.
  40. ↑ [www.cpa.org.au/garchve05/1229cult.html Rob Gowland. Rewriting history to slander the socialist state. The Guardian, 25 May, 2005]
  41. ↑ 2 июня 1940 года ответственный руководитель информационного агентства ТАСС Я. Хавинсон пишет письмо наркому иностранных дел В. Молотову: «…Не может быть никаких сомнений в том, что Балтийская Антанта является легальной формой англофранцузского влияния в Прибалтике, что и в настоящее время Балтийская Антанта занята закулисной антисоветской возней. Не исключено, что, учитывая происшедшие изменения в международной обстановке, Балтийская Антанта может попытаться (если уже не пытается) „переориентироваться“ на Германию». Сообщая наркому и министру иностранных дел о нелояльности к СССР прибалтийской прессы, Хавинсон ставит вопрос: «…не назрело ли время принять с нашей стороны реальные меры для ликвидации Балтийской Антанты?»
  42. ↑ [samlib.ru/z/zamjatin_s_s/shtom1.shtml Сергей Замятин. Огненный шторм]
  43. ↑ Запись беседы наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова с министром иностранных дел Литвы Ю. Урбшисом, 14.06.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 —стр. 372—376
  44. ↑ Запись беседы наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова с посланником Латвии в СССР Ф. Коциньшем, 16.06.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — стр. 384—387
  45. ↑ Запись беседы наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова с посланником Эстонии в СССР А. Реем, 16.06.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — стр. 387—390
  46. ↑ Заявление правительства Литвы об отъезде за границу президента республики А. Сметоны // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — стр. 395
  47. ↑ Судоплатов, П. А. [books.google.com/books?id=193wezmODlsC&pg=PA114 Разные дни тайной войны и дипломатии, 1941 год]. — Olma Media Group, 2001. — С. 114. — 381 с. — (Досье). — ISBN 5224026296.
  48. ↑ Акт и. о. президента Литовской Республики А. Меркиса, 17.06.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — стр. 400
  49. ↑ Декрет президента Эстонской Республики, 21.06.1940.// Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — стр. 413
  50. ↑ Сообщение секретариата президента Латвии о создании нового правительства, 20.06.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — стр. 410
  51. ↑ Бабич, Д. [ria.ru/authors/20100721/256897539.html Дидактическая трагедия]. РИА Новости. Проверено 27 января 2014.
  52. ↑ Влад Богов. [www.myriga.info/rigacv/artilcles/vibori_1940 «Как мы выбирали СССР»]
  53. ↑ Сообщение эстонской газеты «Коммунист» о результатах выборов в Государственную думу, 18.07.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — с. 474
  54. ↑ Сообщение главной избирательной комиссии Литвы о результатах выборов в Народный Сейм, 17.07.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — с. 473
  55. ↑ Смирин Г. [shh.neolain.lv/school/osn_fakti2.pdf Основные факты истории Латвии — Рига: SI, 1999] — с. 99
  56. ↑ [klio.3dn.ru/publ/33-1-0-99 Балтийская метаморфоза: от безальтернативных выборов — к первым советским конституциям (июль — август 1940 года)]
  57. ↑ Mangulis V. [www.historia.lv/publikacijas/gramat/mangulis/08.nod.htm VIII. September 1939 to June 1941]//Latvia in the Wars of the 20th Century — Princeton Junction: Cognition Books. ISBN 0-912881-00-3 (англ.)
  58. ↑ Декларация Государственной думы Эстонии о государственной власти, 21.07.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — с. 482—484
  59. ↑ Декларация Народного Сейма Латвии о государственной власти, 21.07.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — с. 475—476
  60. ↑ Декларация Народного Сейма Литвы о государственной власти, 21.07.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — с. 478—480
  61. ↑ Декларация Народного Сейма Латвии о вхождении Латвии в состав СССР, 21.07.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — стр. 476—478
  62. ↑ Декларация Государственной думы Эстонии о вступлении Эстонии в состав СССР, 22.07.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — с. 484—485
  63. ↑ Декларация Народного Сейма Литвы о вхождении Литвы в состав СССР, 21.07.1940 // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — с. 480—481
  64. ↑ Закон Верховного Совета СССР о принятии Литовской Республики в состав СССР, 03.08.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — с. 496—497
  65. ↑ Закон Верховного Совета СССР о принятии Латвийской Республики в состав СССР, 05.08.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — с. 498
  66. ↑ Закон Верховного Совета СССР о принятии Эстонской Республики в состав СССР, 06.08.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — с. 499—500
  67. ↑ Приказ наркома обороны СССР С. К. Тимошенко, 17.08.1940. // Полпреды сообщают… — М., Международные отношения, 1990 — с. 505—508
  68. ↑ [www.countries.ru/?pid=2173 Балтия: история, общество, политика. Исторические события]
  69. ↑ web.archive.org/web/20040828095441/www.geocities.com/CapitolHill/Parliament/7231/narod/pribalt.htm (недоступная ссылка — история, копия)
  70. ↑ [www.svobodanews.ru/content/article/1563837.html 60-летие операции «Прибой»]
  71. ↑ John Hiden, Patrick Salmon. The Baltic Nations and Europe: Estonia, Latvia and Lithuania in the Twentieth Century. — London: Routledge, 1994. — P. 125. — 240 p. — ISBN 978-0582256507.
  72. ↑ 1 2 Мялксоо Л. [www.estemb.ru/static/files/024/malksoo_2005.pdf Советская аннексия и государственный континуитет: международно-правовой статус Эстонии, Латвии и Литвы в 1940—1991 гг. и после 1991 г.] — Tartu, Tartu Ülikooli Kirjastus, 2005 — с. 149—154
  73. ↑ Короткова М. В. Политика США по непризнанию вхождения Прибалтийских республик в состав СССР // 1945 год: формирование основ послевоенного мироустройства. — Киров: Радуга — ПРЕСС, 2015. — С. 208—209
  74. ↑ Короткова М. В. Политика США по непризнанию вхождения Прибалтийских республик в состав СССР // 1945 год: формирование основ послевоенного мироустройства. — Киров: Радуга — ПРЕСС, 2015. — С. 209
  75. ↑ Короткова М. В. Политика США по непризнанию вхождения Прибалтийских республик в состав СССР // 1945 год: формирование основ послевоенного мироустройства. — Киров: Радуга — ПРЕСС, 2015. — С. 211
  76. ↑ Воротников В. В. Концепции и приоритеты внешней политики Латвии, Литвы и Эстонии в 2004—2012 гг. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. — М., 2014. — С. 66 — 67. Режим доступа: mgimo.ru/science/diss/kontseptsii-i-prioritety.php
  77. ↑ 1 2 3 Воротников В. В. Концепции и приоритеты внешней политики Латвии, Литвы и Эстонии в 2004—2012 гг. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. — М., 2014. — С. 67. Режим доступа: mgimo.ru/science/diss/kontseptsii-i-prioritety.php
  78. ↑ 1 2 Воротников В. В. Концепции и приоритеты внешней политики Латвии, Литвы и Эстонии в 2004—2012 гг. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. — М., 2014. — С. 67 — 68. Режим доступа: mgimo.ru/science/diss/kontseptsii-i-prioritety.php
  79. ↑ [rus.delfi.ee/daily/politics/article.php?id=19897935 Delfi: Сенат США требует, чтобы Россия признала незаконность оккупации Балтии]
  80. ↑ [www.regnum.ru/news/1191861.html ИА REGNUM. Перспективы развития отношений России и Литвы]
  81. ↑ [www.mid.ru/evropejskij-souz-es/-/asset_publisher/6OiYovt2s4Yc/content/id/440804/pop_up?_101_INSTANCE_6OiYovt2s4Yc_viewMode=tv&_101_INSTANCE_6OiYovt2s4Yc_qrIndex=0 Комментарий Департамента информации и печати МИД России в связи с высказываниями ряда европейских политиков относительно «оккупации» стран Балтии Советским Союзом и необходимости осуждения этого со стороны России], 04.05.2005.
  82. ↑ Илья Кудрявцев[www.igpi.ru/info/people/kudriav/publ/russian_speaking.html Русскоязычные]
  83. ↑ [www.unhchr.ch/tbs/doc.nsf/(Symbol)/CERD.C.63.CO.7.En?Opendocument Concluding observations of the Committee on the Elimination of Racial Discrimination: Latvia (2003)] — Section 12 (англ.)
  84. ↑ [new.oscepa.org/images/stories/documents/declarations/2004_-_edinburgh_declaration_-_russian.2318.pdf Резолюция ПА ОБСЕ о национальных меньшинствах (2004)] — Пункт 16 (см. стр. 28)
  85. ↑ [wcd.coe.int/com.instranet.InstraServlet?command=com.instranet.CmdBlobGet&InstranetImage=1613800&SecMode=1&DocId=1328420&Usage=2 Recommendation 257(2008) of the CoE Congress of Local and Regional Authorities] — para. 11 b)  (англ.)
  86. ↑ [web.archive.org/web/20050611004552/www.coe.int/T/R/CommissionerHR/%5BDocuments%5D/CommDH(2004)3_Latvia.asp Доклад комиссара СЕ по правам человека о визите в Латвию с 5 по 8 октября 2003 г. (2004)] — см. пкт. 132.4.
  87. ↑ [assembly.coe.int/Main.asp?link=/Documents/AdoptedText/ta06/ERES1527.htm PACE resolution No. 1527 (2006)] — Section 17.11.2. (англ.)
  88. ↑ [assembly.coe.int/Main.asp?link=/Documents/AdoptedText/ta06/ERES1527.htm PACE resolution No. 1527 (2006)] — Section 17.9. (англ.)
  89. ↑ European Commission against Racism and Intolerance [hudoc.ecri.coe.int/XMLEcri/ENGLISH/Cycle_03/03_CbC_eng/EST-CbC-III-2006-1-ENG.pdf Third report on Estonia (2005) — see Paragraph 129, 132] (англ.)
  90. ↑ [www.coe.int/t/dghl/monitoring/minorities/3_FCNMdocs/PDF_2nd_OP_Estonia_en.pdf Second Opinion on Estonia, Advisory Committee on the Framework Convention for the Protection of National Minorities, 2005 — see Para. 189]
  91. ↑ 1 2 UN Special Rapporteur on contemporary forms of racism, racial discrimination, xenophobia and related intolerance [daccessdds.un.org/doc/UNDOC/GEN/G08/117/59/PDF/G0811759.pdf?OpenElement Report on mission to Estonia (2008) — see Paragraph 91] (англ.)
  92. ↑ [www.coe.int/T/R/CommissionerHR/[Documents]/CommDH(2004)5_Estonia.asp Доклад Комиссара по правам человека СЕ о визите в Эстонию с 27 по 30 октября 2003 г. — см. пкт. 61]
  93. ↑ Рянжин В. А. [law.edu.ru/article/article.asp?articleID=1128792 Социалистическая революция 1940 г. в Эстонии и преобразование Государственной Думы Эстонии в Верховный Совет Эстонской ССР], Правоведение. −1960. — № 4. — С. 113—122
  94. ↑ Черниченко С. В. [www.ln.mid.ru/ns-pobeda.nsf/b33502cdd8144475c3256eda0037e5fc/a9693d8763f70b92c3256f00001e65f2?OpenDocument Об «оккупации» Прибалтики и нарушении прав русскоязычного населения] // «Международная жизнь», август 2004
  95. ↑ Лебедева Н. С. [www.istorija.lt/html/sssr2006_vvodnaja.html СССР и Литовская Республика (март 1939 — август 1940 гг.), Вводная статья, с. 23-68.] 2006, 774 с., ISBN 9986-780-81-0
  96. ↑ Ю. Афанасьев. [www.yuri-afanasiev.ru/articles/art_1996_59.htm ДРУГАЯ ВОЙНА: ИСТОРИЯ И ПАМЯТЬ], май 1995
  97. ↑ [www.voanews.com/russian/archive/2005-05/2005-05-08-voa5.cfm?renderforprint=1&textonly=1&&TEXTMODE=1&CFID=227225776&CFTOKEN=49876156 Интервью с историком Алексеем Пименовым]
  98. ↑ Экс-глава МИД Латвии Янис Юрканс [rus.delfi.lv/news/press/vesti/article.php?id=18214677 «США не признают оккупацию?!»].
  99. ↑ Соколов Б. В. [www.chaskor.ru/article/pochemu_sssr_okkupiroval_pribaltiku_17935 Почему СССР оккупировал Прибалтику]. Частный Корреспондент. Проверено 22 января 2015.
  100. ↑ Фелдманис И. [www.mfa.gov.lv/ru/informacionnye-materialy-i-dokumenty/voprosy-istorii-latvii/quot-okkupaciya-latvii-istoricheskie-i-mezhdunarodno-pravovye-aspekty-quot-i-feldmanis Оккупация Латвии — исторические и международно-правовые аспекты] Портал МИД Латвии
  101. ↑ [www.balt-hiko.de/dietrich_andry_loeber.php Dietrich André Loeber]— Auftritt der BHK  (нем.)
  102. ↑ [www.whha.org/whha_classroom/classroom_documents-1941_c.html The Atlantic Charter and the Origins of the United Nations]. The White House Historical Association. Проверено 14 января 2013. [www.webcitation.org/6Dp8YFhcT Архивировано из первоисточника 21 января 2013].  (англ.)
  103. ↑ Петров, М. [inosmi.ru/world/20080919/244105.html Пакт Сталина-Рузвельта: никогда не говори «никогда»]. — Delfi.ee, 19 сентября 2008 года.

Литература

  • Худолей К. К. Советизация балтийских государств летом 1940 г. и её последствия. // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2013. Серия 6, № 1. С. 94-110.
  • Худолей К. К. Специфика балтийского нейтралитета в начальный период Второй мировой войны и политика СССР (сентябрь 1939 г. — июнь 1940 г.)).// Вестник Санкт-Петербургского университета. 2012. Серия 6, № 4. С. 109—120.
  • Варес П. [www.kuzbass.ru/moshkow/koi/POLITOLOG/estonia.txt На чаше весов: Эстония и Советский Союз] — Таллинн: Евроуниверситет, 1999.
  • Гущин В. [shh.neolain.lv/seminar14/gusin.okupant.htm Почему США вдруг признали факт оккупации стран Балтии?]
  • Зубкова Е. [www.polit.ru/lectures/2009/01/13/pribalt.html Сталинский проект для Прибалтики] // Лекции Полит.ру
  • Кирчанов М. В. Урбшис и его проект воссоздания независимого Литовского государства в годы Второй мировой войны / Из истории международных отношений и европейской интеграции. -Воронеж, 2003. — Вып. 1/2. — С. 35 — 40.
  • Кирчанов М. В. Латышско-германские и латышско-британские отношения в 1920—1940 годы: основные этапы и особенности / Из истории международных отношений и европейской интеграции. — Воронеж, 2005. — Вып. 2. — Т. 1. — С. 81 — 94.
  • Кирчанов М. В. Политический кризис 1939—1940 годов, советский колониализм и трансформация национального государства в Латвии и Литве / Панорама. Материалы научной сессии / ред. А. А. Слинько, О. В. Шаталов. — Воронеж, 2005. — С. 132—143.
  • Ковалев С. Н. Советские войска на территории стран Балтии (1939—1940 г.) / М-во обороны Рос. Федерации, Ин-т воен. истории. — СПб.: Славия, 2008. — 274 с. ISBN 978-5-9501-0173-1
  • [echo.msk.ru/programs/staliname/542605-echo Кремль и Прибалтика] // «Эхо Москвы», 27.09.2008
  • Мельтюхов М. И. [militera.lib.ru/research/meltyukhov/index.html Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939—1941.] Документы, факты, суждения. — М.: «Вече», 2000.
  • Мялксоо Л. [web.zone.ee/troll007/Malksoo%2520-%2520vene.pdf Советская аннексия и государственный континуитет: международно-правовой статус Эстонии, Латвии и Литвы в 1940—1991 гг. и после 1991 г.] — Tartu, Tartu Ülikooli Kirjastus, 2005.
  • Смирин Г. [shh.neolain.lv/school/osn_fakti2.pdf Основные факты истории Латвии] — Рига: SI, 1999. — С. 94—103.
  • Полпреды сообщают… Сборник документов об отношениях СССР с Латвией, Литвой и Эстонией. Август 1939 г. — август 1940 г. — М.: «Международные отношения», 1990.
  • [www.hrono.ru/sobyt/1940prib.html Прибалтийская операция 1940]
  • [web.archive.org/web/20070102165034/svr.gov.ru/material/pribaltica.htm Прибалтика и геополитика. Сборник документов (1935—1945)] — М.: Служба внешней разведки, 2006.
  • [www.mfa.gov.lv/ru/latvia/history/History-of-Occupation/briefing-paper2/ Советская оккупация и аннексия Латвии в 1939—1940 годах] — МИД Латвии
  • [www.szf.lu.lv/fileadmin/user_upload/szf_faili/Petnieciba/sppi/mediji/Anglju%20valodas%20variants%20PDF.pdf The Past in the Future: Assessment of the Events of 1940 in Latvia] Латвийский университет 2005 (англ.)
  • Социалистические революции 1940 г. в Литве, Латвии и Эстонии. М.:, Наука, 1978.
  • СССР и Литва в годы Второй мировой войны: сборник документов / Институт истории Литвы, Институт всеобщей истории Российской академии наук; составители А. Каспаравичюс, Ч. Лауринавичюс, Н. С. Лебедева; редакционная коллегия: А. Каспаравичюс, Ч. Лауринавичюс, Н. С. Лебедева, А. Никжентайтис, А. О. Чубарьян, Vilnius: LII leidykla, 2006
  • [history.referama.ru/txt.php?str=1&srch=&ch=4140 СССР и Прибалтика. 1939—1940]
  • Юрьев Д. [www.regnum.ru/news/602262.html Распад СССР, «правопреемство» и добрая воля России]
  • Альгирдас Плукис. Чёрное и белое. Где правда? — Вильнюс, изд-во «Политика», 2009
  • Latvijas okupācija un aneksija 1939—1940: Dokumenti un materiāli. / Sastādītāji: I. Grava-Kreituse, I. Feldmanis, J. Goldmanis, A. Stranga. — Rīga, 1995. ISBN 9984-9085-0-X  (латыш.)
  • Mēs jaunu pasauli sev celsim — Rīga: Liesma, 1972  (латыш.)

Ссылки

  • Фелдманис И. [www.epochtimes.ru/content/view/1735/17/ Оккупация Латвии — исторические и международно-правовые аспекты] (12-06-2005). Проверено 28 марта 2010. [www.webcitation.org/65pN0cGC6 Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
  • [echo.msk.ru/programs/netak/524933-echo Присоединение Прибалтики и депортация накануне войны] // «Эхо Москвы», передача «Не так», 5.07.2008
  • [www.svoboda.org/content/transcript/27347251.html Цена советской оккупации... (страны Балтии решили подсчитать размер ущерба, нанесенного им советской оккупацией)] // Радио «Свобода», 5.11.2015
документы
  • [www.oldgazette.ru/lib/propagit/20/13.html Договор о передаче Литовской Республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой от 10 октября 1939 г.]
  • [www.oldgazette.ru/lib/propagit/20/14.html Карта к Договору о передаче Литовской Республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой от 10 октября 1939 г.]
  • [www.oldgazette.ru/lib/propagit/20/03.html Пакт о взаимопомощи между СССР и Эстонской Республикой от 28 сентября 1939 года.]
  • [www.oldgazette.ru/lib/propagit/20/10.html Пакт о взаимопомощи между Союзом Советских Социалистических Республик и Латвийской Республикой от 5 октября 1939 года.]
  • [www.kgbdocuments.eu/index.php?4019519932 Сайт с документами НКВД, раскрытых в Прибалтике]  (англ.) (рус.)
  • [web.archive.org/web/20110722164247/www.occupationmuseum.lv/gallery/krieviski/OM%20Krieviski%202011%20internetam.pdf Латвия под властью Советского Союза и национал-социалистической Германии. 1940—1991.] // Музей оккупации Латвии, 2011
  • [www.occupationmuseum.lv/ Музей оккупации Латвии]  (англ.) (латыш.)
  • [www.okupatsioon.ee/ru Музей оккупации Эстонии]
  • [www.genocid.lt/ Музей жертв геноцида Литвы]  (лит.)
 Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе.
Список неработающих ссылок: Семиряга, 1992
Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.

Отрывок, характеризующий Присоединение Прибалтики к СССР


Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.


С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.
Пьер накануне того воскресенья, в которое читали молитву, обещал Ростовым привезти им от графа Растопчина, с которым он был хорошо знаком, и воззвание к России, и последние известия из армии. Поутру, заехав к графу Растопчину, Пьер у него застал только что приехавшего курьера из армии.
Курьер был один из знакомых Пьеру московских бальных танцоров.
– Ради бога, не можете ли вы меня облегчить? – сказал курьер, – у меня полна сумка писем к родителям.
В числе этих писем было письмо от Николая Ростова к отцу. Пьер взял это письмо. Кроме того, граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу. Просмотрев приказы по армии, Пьер нашел в одном из них между известиями о раненых, убитых и награжденных имя Николая Ростова, награжденного Георгием 4 й степени за оказанную храбрость в Островненском деле, и в том же приказе назначение князя Андрея Болконского командиром егерского полка. Хотя ему и не хотелось напоминать Ростовым о Болконском, но Пьер не мог воздержаться от желания порадовать их известием о награждении сына и, оставив у себя воззвание, афишу и другие приказы, с тем чтобы самому привезти их к обеду, послал печатный приказ и письмо к Ростовым.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом назавтра приезде государя – все это с новой силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с начала войны.
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l'Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.


У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Присоединение_Прибалтики_к_СССР&oldid=81477424»