Прибалтийский военный округ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Краснознамённый Прибалтийский
военный округ
(ПрибВО)

Прибалтийский военный округ на 1991 год
Годы существования

11 июля 1940 (1940-07-11)22 июня 1941 (1941-06-22)
30 октября 1943 (1943-10-30)23 марта 1944 (1944-03-23)
9 июля 1945 (1945-07-09)15 ноября 1991 (1991-11-15)

Страна

СССР СССР

Подчинение

Министерство обороны СССР

Входит в

Сухопутные войска
Военно-воздушные силы

Тип

военный округ

Дислокация

Калининградская область,
Литва,
Латвия,
Эстония

Знаки отличия

Краснознамённый Прибалтийский военный округ (ПрибВО) — единица военно-административного раздела в СССР на территории Прибалтики, который существовал в период с 1940—1941 и 1945—1991 на территории Эстонии, Латвии и Литвы, а также Калининградской области СССР





История

Образован 11 июля 1940 года. Округ был создан сразу после ввода Красной Армии на территорию прибалтийских государств, до их формального вхождения в состав СССР. Первоначально включал территорию Латвийской и Литовской ССР и западную часть Калининской области РСФСР. Управление округа формировалось на базе управления упразднённого Калининского военного округа и размещалось в городе Рига.

17 августа 1940 года переименован в Прибалтийский Особый военный округ. При этом в состав округа была включена территория Эстонской ССР, а часть Калининской области, входившая в Прибалтийский военный округ передана в Московский военный округ. Округу были подчинены все войска, располагавшиеся на территории трёх республик, в том числе и армии бывших независимых государств, включённые в РККА.

С началом Великой Отечественной войны преобразован в Северо-Западный фронт Командующий Прибалтийским особым военным округом генерал-полковник Ф. Кузнецов очень беспокоился об усилении боеспособности своих частей и потому 21 июня отдал приказ применить светомаскировку — затемнить все армейские объекты. Бойцы дивизий, стоявших на границе, получили боекомплект и начали минировать определенные пограничные участки. Кроме того, ещё в середине июня было приказано эвакуировать семьи военнослужащих из приграничных гарнизонов вглубь страны. Генерал посильно готовился отражать возможное нападение. Уже 20 июня 1941 года нарком обороны С. Тимошенко отдал приказ немедленно вернуть все семьи военнослужащих в пограничные гарнизоны. Жен офицеров с детьми принудительно снимали с поездов и возвращали назад. У большинства из них уже не было шансов эвакуироваться во второй раз. Также было запрещено минировать стратегические пути, приказано отвести части от границы и даже разоружить красноармейцев. 11-я армия отчиталась: «Вместо ускорения сосредоточения частей армии в оборонительных районах штаб округа дал указание вести обычные учения в лагерях, и ещё 21 июня вечером у красноармейцев отобрали патроны». Весь боекомплект надлежало сдать на гарнизонные склады.

Прибалтийский военный округ 2-го формирования сформирован согласно директиве Генерального штаба Красной Армии от 30 октября 1943 года, причём в этот момент территория округа (Литовская, Латвийская, и Эстонская ССР) были оккупированы германскими войсками. Управление округа находилось в г. Вышний Волочёк. Округ был расформирован 23 марта 1944.

Прибалтийский военный округ 3-го формирования вновь создан 9 июля 1945 года на территории Латвийской и Литовской ССР. На формирование управления округа было обращено управление 1-го Прибалтийского фронта. 29 января 1946 года в состав ПрибВО включён Особый военный округ (образован 9 июля 1945 года в северной части Восточной Пруссии, отошедшей СССР. Командующий — генерал-полковник К. Н. Галицкий. В апреле 1946 года на этой территории образована Калининградская область РСФСР). Части и соединения Прибалтийского военного округа на территории Калининградской области были переподчинены командованию 11-й гвардейской армии.

В январе 1956 года к округу была присоединена территория Эстонской ССР (ранее входила в Ленинградский военный округ)[1].

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 января 1974 года округ награждён орденом Красного Знамени.

К 1991 году включал территорию Латвийской, Литовской, Эстонской ССР и Калининградской области. Штаб округа находился в городе Рига.

Указом Президента СССР от 15 ноября 1991 года округ был преобразован в Краснознамённую Северо-Западную группу войск, а 11-я гвардейская армия была напрямую переподчинена Министру обороны СССР. Северо-Западная группа войск, в свою очередь, прекратила существование в 1994 году после окончания вывода российских войск из прибалтийских государств. Россия завершила своё военное присутствие в странах Балтии после того, как выключила РЛС Скрунда-1 в Латвии 31 августа 1998 года. Россия вывела последних военнослужащих из региона в октябре 1999 года.

Части, дислоцированные в Калининградской области, входившие в состав 11-й гвардейской армии, через 5 лет вошли в состав сухопутных частей и подразделений береговой обороны Балтийского флота. Позднее, в соответствии с новым военно-административным делением страны, на территории региона был образован Калининградский особый район на правах военного округа.

Силы округа

К концу 1940-х годов силы округа составляли:

Состав авиации округа на 22 июня 1941 года[2]

Объединения Соединения и части ВВС
Соединения и части фронтового подчинения 57-я истребительная авиационная дивизия
4-я смешанная авиационная дивизия
6-я смешанная авиационная дивизия
7-я смешанная авиационная дивизия
84-я смешанная авиационная дивизия
21-й истребительный авиационный полк ПВО
312-й разведывательный авиационный полк

Состав на 1990 год

Всего в 1990 г. в округе находилось примерно 170 тыс. военнослужащих; 1,3 тыс. танков; 1,5 тыс. боевых бронированных машин; 800 орудий, минометов и РСЗО; 170 боевых и транспортных вертолетов[3].

Штаб округа — Рига

Соединения и части окружного подчинения

Части окружного подчинения

  • 360-й отдельный батальон охраны и обеспечения
  • 4-я бригада специального назначения
  • 901-й отдельный десантно-штурмовой батальон, Алуксне
  • 1044-й отдельный десантно-штурмовой батальон, Таураге
  • 1185-й отдельный десантно-штурмовой батальон, Выру
  • 149-я ракетная бригада (Р-17)
  • 152-я ракетная бригада (Р-17)
  • 43-я зенитная ракетная бригада
  • 384-я артиллерийская бригада большой мощности, Плунге (48 2С7 «Пион»)
  • 918-й реактивный артиллерийский полк, Телыпай (36 9П140 «Ураган»)
  • 149-я артиллерийская дивизия, Калининград (управление)
  • 243-я тяжелая гаубичная артиллерийская бригада, Калининград (48 Д-20)
  • 683-й тяжелый гаубичный артиллерийский полк, Калининград (48 Д-20)
  • 671-й пушечный артиллерийский полк, Калининград (48 2А36 «Гиацинт»)
  • 672-й пушечный артиллерийский полк, Калининград (48 2А36 «Гиацинт»)
  • 689-й реактивный артиллерийский полк, Калининград (48 9П140 «Ураган»)
  • 29-й противотанковый артиллерийский полк, Калининград
  • 2317-й разведывательный артиллерийский полк
  • 367-й отдельный вертолётный полк, Каунас (33 Ми-8, 28 Ми-6)
  • 9-й инженерно-сапёрный полк, Каунас (9 ИМР-2, 2 МТУ-20)
  • 46-й понтонно-мостовой полк, Городково
  • 434-й отдельный понтонно-мостовой батальон, Каунас
  • 83-я бригада связи
  • 128-я бригада связи, Рига (7 Р-145БМ, 1 Р-156БТР, 1 Р-137Б, 1 Р-409, 1 П-240БТ, 1 П-421БТ, 1 Е-351БР)
  • 206-й полк связи
  • 66-я радиотехническая бригада, Добеле (1 Р-145БМ)
  • 139-я отдельная радиотехническая бригада особого назначения
  • 27-й отдельный батальон радиоэлектронной борьбы
  • 498-й отдельный батальон радиоэлектронной борьбы
  • 6-я бригада химической защиты
  • 63-я бригада материального обеспечения
  • 5-я автомобильная бригада
  • 12-й отдельный автомобильный полк
  • 196-й отдельный автомобильный батальон
  • 474-й отдельный автомобильный батальон
  • 22-я трубопроводная бригада
  • 229-я медицинская бригада

54-й окружной учебный центр Рига — бывшая 24-я учебная танковая дивизия

  • Итого: 138 танков, 80 БМП, 20 БТР, 42 САУ, 10 орудий, 16 минометов, 7 РСЗО

107-я мотострелковая дивизия, Вильнюс

144-я гвардейская мотострелковая Ельнинская Краснознамённая, ордена Суворова дивизия, Таллин

11-я гвардейская общевойсковая армия

На 19 ноября 1990 г. (включая передислоцированные вооружения 18-й гв. мед) 11-я гв. ОА располагала 620 танками, 753 БМП и БТР, 239 орудиями, минометами и РСЗО, 71 боевым и 38 транспортными вертолетами армейской авиации[4]. Штаб армии — Калининград

Части армейского подчинения

  • Батальон охраны и обеспечения
  • 463-я ракетная бригада
  • 295-я зенитная ракетная бригада
  • 939-й реактивный артиллерийский полк, Калининград (36 БМ-21 «Град»)
  • 993-й противотанковый артиллерийский полк, Калининград
  • 288-й отдельный вертолётный полк, Нивенское (48 Ми-24, 20 Ми-8)
  • 489-й отдельный вертолётный полк, Поплака (23 Ми-24, 8 Ми-8)
  • 87-я смешанная авиационная эскадрилья, Луговое (9 Ми-8, 1 Ми-6)
  • 405-й отдельный полк беспилотных летательных аппаратов
  • 125-й инженерный полк
  • 552-й отдельный инженерно-сапёрный батальон, Мамоново
  • 362-й отдельный понтонно-мостовой батальон
  • 1-й гвардейский отдельный полк связи, Калининград (9 Р-145БМ, 3 Р-156БТР, 1 Р-137Б, 1 Р-409, 1 П-240БТ)
  • 159-й отдельный радиотехнический полк
  • 13-й отдельный радиотехнический батальон, Калининград (1 Р-145БМ)
  • 1541-й отдельный батальон радиоэлектронной борьбы
  • 11-й отдельный батальон химической защиты
  • 750-й отдельный батальон разведки заражения, Калининград
  • 115-я бригада материального обеспечения
  • 256-й отдельный ремонтно-восстановительный батальон
  • 553-й отдельный ремонтно-восстановительный батальон

1-я танковая Инстербургская Краснознамённая дивизия, Калининград

1-я гвардейская мотострелковая Пролетарская Московско-Минская ордена Ленина, дважды Краснознамённая, орденов Суворова и Кутузова дивизия, Калининград

40-я гвардейская танковая Померанская Краснознамённая, ордена Суворова дивизия, Советск

      • 225-й гвардейский танковый Мозырский ордена Ленина, Краснознамённый, орденов Суворова, Кутузова и Александра Невского полк, Советск (93 Т-72, 35 БТР-60, 11 БМП-1, 2 БРМ-1К)
      • 233-й гвардейский танковый Мозырский полк, Советск (93 Т-72, 36 БТР-60, 3 БМП-1, 2 БРМ-1К)
      • 235-й гвардейский танковый Мозырский полк, Советск (82 Т-72, 5 БТР-60, 10 БМП-1, 2 БРМ-1К)
      • 75-й гвардейский мотострелковый полк, Советск (31 Т-72, 93 БТР-60, 7 БМП-1, 2 БРМ-1К)
      • 893-й самоходно-артиллерийский полк, Советск (12 БМ-21 «Град»)
      • 1044-й зенитный ракетный полк
      • 80-й отдельный разведывательный батальон, Советск (5 БМП-1, 7 БРМ-1К, 6 БТР-60)
      • 772-й отдельный инженерно-сапёрный батальон
      • 219-й отдельный батальон связи, Советск (10 Р-145БМ, 1 Р-56БТР, 1 Р-137Б, 1 ЗС88)
      • 1038-й отдельный батальон материального обеспечения
      • 141-й отдельный ремонтно-восстановительный батальон
  • Итого: 299 танков, 178 БТР, 51 БМП, 12 РСЗО

Оперативная группа 18-й гвардейской мотострелковой дивизии, Черняховск Группа прибыла во второй половине 1991 года из состава 18-й гвардейской мотострелковой дивизии Центральной группы войск

      • Управление дивизии
      • 139-й зенитно-ракетный полк
      • 86-й отдельный танковый батальон
      • 149-й отдельный противотанковый артиллерийский дивизион
      • 45-й отдельный батальон связи и радиоэлектронной борьбы
      • 106-й отдельный батальон химической защиты
  • На 19.11.1990 группа имела:
      • 31 танк, 100 БМП, 101 БТР, 33 САУ, 18 орудий, 44 миномета

Командование округа

Командующие

Начальники штаба

Напишите отзыв о статье "Прибалтийский военный округ"

Примечания

  1. Президиум ЦК КПСС. 1954—1958. Постановления. Стр. 165
  2. Коллектив авторов: Н.С. Тархова (ответственный), В.А. Арцыбашев, С.С. Войтиков, Д.Г. Узенков, К.А. Абрамян, Д.И. Борисов,А.Р. Ефименко, М.И. Мельтюхов, Л.А. Роговая, А.Д. Силаев. Командный и начальствующий состав Красной Армии в 1940 - 1941 гг. Структура и кадры центрального аппарата HКО СССР, военных округов и общевойсковых армий. Документы и материалы. / В.Н. Кузеленков. — Российский государственный военный архив. — Москва. Санкт-Петербург: ООО «Издательство «Летний сад», 2005. — 272 с. — 1000 экз. — ISBN 5-94381-137-0.
  3. Феськов В. И., Калашников К. А., Голиков В. И. Советская Армия в годы «холодной войны» (1945—1991). — Томск: Изд-во Том. ун-та, 2004. C. 8.
  4. [svaku.ru/forum/archive/index.php/t-747.html Прибалтийский военный округ [Архив] — Форум выпускников Сумского ВАКУ]

Литература

  • И.А. Губин. Слово о Краснознамённом Прибалтийском. — 1. — Рига: Авотс, 1981. — 296 с. — 20 000 экз.

Ссылки

  • [samsv.narod.ru/Okr/pribvo.html Прибалтийский военный округ — на сайте клуба «Память» Воронежского госуниверситета]
  • [web.archive.org/web/20020903111415/www.tuad.nsk.ru/~history/works/1941/vol1/0740.html Записка наркома обороны СССР о целесообразности создания Прибалтийского военного округа]
  • [makeyev.msk.ru/pub/NeProhodiMimo/sbd_34.htm Документы ПрибВО первых дней войны]

Отрывок, характеризующий Прибалтийский военный округ

– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.