Приваловские миллионы (фильм, 1915)
Поделись знанием:
К:Фильмы 1915 годаК:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
| Приваловские миллионы | |
| Жанр |
исторический |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария |
Владимир Гардин, Э. Бескин |
| Длительность |
2 серии |
| Страна | |
| Год | |
«Прива́ловские миллио́ны» — двухсерийный художественный фильм по мотивам одноименного романа Д. Н. Мамина-Сибиряка режиссёра Владимира Гардина[1]. Выпущен Т/Д «В.Венгеров и В.Гардин» и Т/Д «Creo» в 1915 году. Первая серия «Приваловские миллионы» вышла 2 февраля, а вторая «Наследник миллионов»[2] — 9 февраля[3]. До настоящего времени фильм не сохранился[1], хотя сохранились описания фильма в статье журналиста Герасимова и в заметках о фильме в екатеринбургской газете «Зауральский край» в номерах от 29 августа, от 30 июля и 18 августа 1915 года[2].
Сюжет
Наследник огромного состояния и предприятий Сергей Привалов, приехавший в родной уральский провинциальный городок с намерением вложиться в улучшение жизни рабочих и простых жителей, вынужден уже вскоре отбыть в Петербург со своим адвокатом Верёвкиным, чтобы там через суд лишить права опеки над собой предпринимателей Половодова и Ляховского, претендующих на наследство и плетущих против Привалова интриги.
Съемки
Для съемок были использованы помещения Харитоновского дома (Дворца пионеров), а также его окрестности. Наружные съемки также велись на Каменных Палатках и в городе Березовском.[1][2] Для съемок сцены о Кутеже Привалова пригласили местных цыган[2].
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Владимир Гардин | Виктор Бахарев |
| Ольга Преображенская | Надежда Васильевна Бахарева |
| Сергей Ценин | ? |
Съёмочная группа
- Режиссёр — Владимир Гардин
- Сценарист — Владимир Гардин, Э. Бескин
- Художник — Сергей Козловский[3]
Реакция и критика
Фильм предположительно был снят лучше предыдущих фильмов Гардина[4]. Однако, хотя отзывы в прессе были положительные, у публики фильм большего успеха не приобрел[4].
Напишите отзыв о статье "Приваловские миллионы (фильм, 1915)"
Ссылки
- ↑ 1 2 3 Союз писателей РСФСР Свердловское отделение. [books.google.ru/books?id=Vr0XAQAAIAAJ&q=%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%B2%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5+%D0%BC%D0%B8%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D1%8B+%D1%84%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%BC&dq=%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%B2%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5+%D0%BC%D0%B8%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D1%8B+%D1%84%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%BC&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiKvquIo47PAhUCD5oKHfb3DfAQ6AEIKzAB Урал]. — Урал, 1973-01-01. — 1162 с.Летом 1915 года в Екатеринбург приехал для съемок двухсерийного фильма по роману Д. Н. Мамина-Сибиряка «Приваловские миллионы» режиссёр Владимир Гардин, впоследствии народный артист СССР. Он сам написал сценарий и исполнял роль Бахарева. Съемки проходили внутри Харитоновского дома (теперь Дворец пионеров), около него, на Каменных Палатках и в нынешнем городе Березовском — выбрали натуру для сцен из заводской и приисковой жизни. Гардин всегда стремился перенести актерское творчество в реальную жизнь, доподлинную среду действия. Фильм «Приваловские миллионы» стал первым художественным фильмом об Урале. Жаль, что он не сохранился до нашего времени…
— Урал. Стр. 155
- ↑ 1 2 3 4 Журнал «Уральский следопыт» (декабрь 1966 года)
- ↑ 1 2 Виктор Михайлович Короткий. [books.google.ru/books?hl=ru&id=PgAuAQAAIAAJ&dq=%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%B2%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5+%D0%BC%D0%B8%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D1%8B+%D1%84%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%BC&focus=searchwithinvolume&q=%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%B2%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5+%D0%BC%D0%B8%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D1%8B Операторы и режиссёры русского игрового кино 1897-1921: биофильмографический справочник]. — НИИ киноискусства, 2009-01-01. — 424 с.
- ↑ 1 2 Александр Дмитриевич Алексеев. [books.google.ru/books?hl=ru&id=i-ZNAAAAYAAJ&dq=%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%B2%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5+%D0%BC%D0%B8%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D1%8B+%D1%84%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%BC&focus=searchwithinvolume&q=%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%B2%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5+%D0%BC%D0%B8%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D1%8B Русская художественная культура конца XIX-начала XX века. (1895-1907).: Зрелищные искусства. Музыка]. — Наука,, 1977-01-01. — 520 с.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Приваловские миллионы (фильм, 1915)
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
