Приветственные деньги

Приветственные деньги (нем. Begrüßungsgeld) — материальная помощь, которую Федеративная Республика Германия оказывала из федерального бюджета каждому въезжающему в страну гражданину Германской Демократической Республики, а также гражданам Польской Народной Республики немецкого происхождения. Приветственные деньги были введены в 1970 году в размере 30 немецких марок. Этой материальной помощью можно было воспользоваться при въезде в ФРГ два раза в год. В 1988 году размер приветственных денег увеличился до 100 немецких марок, но выплачиваться они стали только один раз в год. Особое политическое и экономическое значение приветственные деньги приобрели после открытия внутригерманской границы 9 ноября 1989 года.

После возведения 13 августа 1961 года Берлинской стены граница ГДР и ФРГ была окончательно закрыта, и поток беженцев на Запад, по мнению правительства ГДР, был перекрыт. Гости из ГДР могли попасть в ФРГ и Западный Берлин только при наличии особых разрешений на выезд, выдача которых была чрезвычайно затруднена. Некоторые послабления в вопросе выдачи разрешений на выезд гражданам ГДР, например, пенсионерам, были достигнуты благодаря договорам, заключённым начиная с 1969 года в рамках «восточной политики» при канцлере ФРГ Вилли Брандте. Однако выезжавшим за границу разрешалось брать с собой только 70 марок ГДР. В целях улучшения условий въезда граждан ГДР правительство ФРГ ввело в 1970 году выплаты приветственных денег в размере 30 немецких марок по предъявлению удостоверения личности. До 1984 года этой материальной помощью пользовалось от 40 до 60 тысяч человек в год, начиная с 1985 года их число значительно возросло в связи с принятием дополнительных оснований для выезда и достигло в 1987 году 1,3 млн человек. В 1988 году размер приветственных денег увеличился до 100 немецких марок. ГДР при этом сократила денежные суммы, обмениваемые при выезде по курсу 1:1, до 15 марок ГДР. В 1988 году общая сумма выплаченных за год приветственных денег составила 260 млн немецких марок, столько же федеральным бюджетом предусматривалось на следующий 1989 год. Приветственные деньги выплачивались органами городского или местного самоуправления ФРГ по предъявлению удостоверения личности ГДР или загранпаспорта ГДР, где ставилась соответствующая отметка во избежание незаконного повторного получения.

После падения Берлинской стены, когда граждане ГДР получили возможность свободно пересекать границу с ФРГ и Западным Берлином, в первый же понедельник у отделений сберегательных касс в Западном Берлине образовались гигантские очереди из граждан ГДР, желавших получить приветственные деньги, что привело к затруднениям в движении транспорта, а для наведения порядка применялись силы полиции, пожарной охраны и служб спасения. На 11 ноября на Западе побывало более 3 млн граждан ГДР. С 9 по 13 ноября визу для поездки в Западный Берлин и ФРГ получило около 4,5 млн жителей ГДР. На 20 ноября в ФРГ и Западном Берлине побывало 11 млн граждан ГДР. По распоряжению правящего бургомистра Западного Берлина Вальтера Момпера выплата приветственных денег производилась в отделениях банков и сберегательных касс даже ночью. Условия выплаты приветственных денег в последующем были значительно упрощены и ограничивались просто предъявлением удостоверения личности ГДР или заграничного паспорта, а контроль за количеством выплат на одного человека не производился. Некоторые земли, как, например, Бавария, выплачивали местную надбавку к приветственным деньгам. Выплаты приветственных денег прекратились в конце 1989 года. На смену им пришли специальные валютные фонды, образованные совместно ФРГ и ГДР, из которых на поездки за рубеж гражданам ГДР производился обмен 100 марок ГДР на немецкие марки по курсу 1:1 и ещё дополнительные 100 марок по курсу 1:5.

Литература

• Hannes Bahrmann-Christoph Links: Chronik der Wende, Berlin 1999, Ch. Links Verlag, ISBN 3-86153-187-9
• Bundesinnenministerium: Deutsche Einheit, Sonderedition aus den Akten des Bundeskanzleramtes 1989/90, München 1998, R. Oldenbourg Verlag, ISBN 3-486-56360-2
• Eberhard Czichon/ Heinz Marohn: Das Geschenk: die DDR im Perestroika-Ausverkauf, Köln 2. Aufl. 1999, PayRossa Verlags GmbH & Co. KG, ISBN 3-89438-171-X
• Rainer Eckart, Wolfgang Küttler, Gustav Seeber (Hrsg.): Krise-Umbruch-Neubeginn, Stuttgart 1992, Klett-Cotta, ISBN 3-608-91368-8
• Dieter Grosser, Das Wagnis der der Währungs-, Wirtschafts- und Sozialunion, Bd.2 der Geschichte der deutschen Einheit, Stuttgart 1998, Deutsche Verlags-Anstalt, ISBN 3-421-05091-0
• Andreas Grünberg: Wir sind das Volk, Der Weg der DDR zur deutschen Einheit, Stuttgart 2001, Ernst Klett Verlag, ISBN 3-12-490360-9
• Günther Heydermann, Gunther Mai, und Werner Müller (Hrsg.): Revolution und Transformation in der DDR 1989/1990, Berlin 1999, Duncker und Humblot, ISBN 3-428-10003-4
• Hans-Herrman Hertle: Der Fall der Mauer, Oplladen/Wiesbaden 2. Aufl. 1999, Westdeutscher Verlag, ISBN 3-531-32927-8, S. 77-79
• Wolfgang Jäger: Die Überwindung der Teilung, Bd. 3 der Geschichte der deutschen Einheit, Stuttgart 1998, Deutsche Verlags-Anstalt, ISBN 3-421-05092-9
• Annette Kaminsky: Wohlstand, Schönheit, Glück, Kleine Konsumgeschichte der DDR, München 2001, Beck, ISBN 3-406-45950-1
• Hans Joas und Martin Kohli (Hrsg.): Der Zusammenbruch der DDR, Soziologische Analysen, Frankfurt/Main 1993, Suhrkamp, ISBN 3-518-11777-7
• Hans_Joachim Maaz, Der Gefühlsstau, München 1992, Droemersche Verlagsanstalt Th. Knaur Nachf.,
• Charles S. Maier: Das Verschwinden der DDR und der Untergang des Kommunismus, Frankfurt/Main 2000, Fischer Taschenbuch Verlag, ISBN 3-596-14965-7
• Wolfgang Schluchter u.a. (Hrsg.): Der Veinigungsschock, Weilerswist 2001, Velbrück Wissenschaft, ISBN 3-934730-44-2
• Klaus Schroeder: Der Preis der Einheit, Eine Bilanz, München, Wien 2000, Carl Hanser Verlag, ISBN 3-446-19940-3
• Heiner Timmermann (Hrsg.): Die DDR- Erinnerung an einen untergegangenen Staat, Berlin 1999, Duncker & Humblot, ISBN 3-428-09821-8

Отрывок, характеризующий Приветственные деньги

– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.