Пригоршня чудес
| Пригоршня чудес | |
| Pocketful of Miracles | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| В главных ролях | |
| Длительность |
136 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Пригоршня чудес» (англ. Pocketful of Miracles) — комедия Фрэнка Капры 1961 года, последний фильм режиссёра. Ремейк его же фильма «Леди на один день», снятого в 1933 году по сценарию Роберта Рискина и основанного на рассказе Дэймона Раниона «Мадам Ла-Жимп».
Сюжет
Дэйв «Хлыщ» (Гленн Форд) — преуспевающий нью-йоркский гангстер, суеверный настолько, что перед всяким важным делом покупает яблоко у старой уличной торговки «Яблочной Энни» (Бетт Дэвис). Тем не менее, он не чужд сентиментальности и помогает дочке убитого мафией владельца ночного клуба (Хоуп Лэнг), позволив ей стать звездой этого клуба «Принцессой» Мартин и оплатить все долги, а затем сделав её своей подружкой. Тем не менее, «Принцесса» надеется, что Дэйв на ней женится и уедет жить с ней в её родной Мэриленд.
Перед одной очень важной сделкой Дэйв не может найти «Яблочную Энни» и, отправившись к ней домой, обнаруживает её дома в панике. Выясняется, что у ведущей едва ли не нищенский образ жизни торговки есть дочь, с детства воспитывавшаяся в одном испанском монастыре. Все эти годы «Яблочная Энни» пишет ей письма, выдавая себя за богатую светскую даму миссис И. Уортингтон Менвилл, живущую в отеле «Марберри». Служащий отеля Оскар тайком передавал ей гербовую бумагу отеля для этих писем, отсылал их и забирал письма дочери. Теперь Оскара уволили за должностные нарушения, однако «Яблочной Энни» чудом удаётся в последний момент добиться, чтобы ей отдали письмо, которое уже собирались отослать обратно как невостребованное. Выясняется, что её дочь Луиза (Энн-Маргрет) выходит замуж за испанского аристократа Карлоса Ромеро и вместе с его отцом графом Альфонсо собирается посетить Нью-Йорк и встретиться с матерью.
Дэйв покупает очередное яблоко и, движимый чувством сострадания, решает помочь «Яблочной Энни». Торговку переодевают, приводят в порядок, превращают в светскую даму и с согласия дворецкого Хаджинса (Эдвард Эверетт Хортон) заселяют в отель «Марберри» в номер друга Дэйва, уехавшего за город. В качестве мужа и отчима для Луизы «Яблочной Энни» находят старого игрока в бильярд «Судью» Генри Блейка (Томас Митчелл). Тем временем, по настоятельной просьбе «Принцессы» всё больше увязающий в этом деле, Дэйв откладывает свою важную встречу, несмотря на возмущение его помощника Джой Боя (Питер Фальк), который уже давно недоволен сентиментальностью босса, но помогает ему и, пытаясь спасти дела Дэйва, отговаривает его от глупостей. В результате Джой Бой и шофёр Дэйва Джуниор неизменно преданно следуют за боссом.
«Яблочная Энни» вместе с липовым мужем и Дэйвом, который выдаёт себя за брата «Энни», благополучно встречает дочку с женихом и свёкром. Визит проходит благополучно, вот только люди Дэйва были вынуждены похитить трёх журналистов, интересовавшихся приездом графа Ромеро. В последний день граф Ромеро выражает желание устроить прощальный приём в честь жениха и невесты. Дэйв вынужден спешно набрать липовых друзей для миссис И. Уортингтон Менвилл из числа членов своей банды и работниц ночного клуба «Принцессы» Мартин, наскоро обучив их хорошим манерам. Однако когда «гости» должны отправиться на приём, выясняется, что они не могут выйти из дома, который оцеплен полицией, расследующей дело о пропаже журналистов. Возмущённый Дэйв отправляется к полицейскому комиссару. Тот, не зная как поступить, звонит мэру города и отсылает Дэйва к нему.
Между тем, напрасно ожидая гостей, «Яблочная Энни» уже готова рассказать дочери всю правду. Когда она собирается это сделать, на приёме появляются мэр Нью-Йорка и губернатор штата, которые, приехав со своего приёма вместе со всеми гостями, решили подыграть Дэйву. В тот же вечер Луиза и её жених садятся на отходящий в Европу корабль, так и не догадавшись об истинной сути вещей, власти закрывают дело о похищении, а Дэйв решает уехать с «Принцессой» в Мэриленд.
В ролях
- Гленн Форд — Дэйв «Хлыщ»
- Бетт Дэвис — «Яблочная Энни»
- Хоуп Лэнг — «Принцесса» Мартин
- Питер Фальк — Джой Бой, помощник Дэйва
- Микки Шонесси — Джуниор, шофёр Дэйва
- Энн-Маргрет — Луиза
- Томас Митчелл — «Судья» Генри Блейк
- Эдвард Эверетт Хортон — Хаджинс, дворецкий
- Артур О’Коннелл — граф Альфонсо Ромеро
- Джек Элам — Чизкейк
Интересные факты
- Фрэнк Капра в течение нескольких лет хотел поставить цветной ремейк фильма «Леди на один день», ставшего его первым успешным фильмом, однако права на сюжет принадлежали компании Columbia Pictures, считавшей сюжет устаревшим. В 1960 году Фрэнку Капре удалось выкупить сюжет и пристроить его на United Artists при условии, что действие нового фильма будет происходить в 1930-х, а не в современности, как предполагалось по сценарию Капры. В результате новый сценарий написали Хэл Кантер и Гарри Тьюгенд.
- На роль Дэйва Капра предполагал пригласить Фрэнка Синатру, однако тот отказался, как и Кёрк Дуглас, Дин Мартин и Джеки Глисон. Гленн Форд предложил себя, пообещав вложить в производство собственные средства на условиях одинаковой прибыли с режиссёром, и Капра был вынужден согласиться. Также Форд привёл в фильм Хоуп Лэнг, с которой встречался в то время. В результате за роль Дэйва Форд получил «Золотой Глобус».
- Роль «Яблочной Энни» поочерёдно предлагалась Ширли Бут (которая предполагалась изначально), Хелен Хейс, Кэтрин Хепбёрн и Джин Артур, но все они отказались. В результате сыграть согласилась Бетт Дэвис, очень нуждавшаяся в деньгах и уже несколько лет не имевшая ролей в Голливуде. В последующие годы Дэвис была приглашена в несколько фильмов Роберта Олдрича, оказавшихся очень успешными и вернувших ей популярность.
- Питер Фальк был за роль Джой Боя впервые номинирован на «Оскар» как лучший актёр второго плана.
- Хотя фильм получил несколько номинаций на «Оскар» и «Золотой Глобус» (из которых одна оказалась успешной), он провалился в прокате, не сумев себя окупить. Критики также приняли ленту недружелюбно, признав её хуже оригинальной версии. В результате Фрэнк Капра, сам выступивший продюсером фильма, ушёл из кино, однако продолжил считать ремейк лучше своей старой версии.
- Помимо Фрэнка Капры, этот фильм стал последним для актёра Томаса Митчелла, умершего в том же году. В то же время Энн-Маргрет сыграла в нём свою первую роль в кино.
Номинации на премии
- Премия «Оскар» за лучшую мужскую роль второго плана (Питер Фальк, номинация)
- Премия «Оскар» за лучший дизайн костюмов (Эдит Хэд и Уолтер Планкетт, номинация)
- Премия «Оскар» за лучшую песню к фильму (Джимми Ван Хёйзен и Сэмми Кан, номинация)
- Премия «Золотой глобус» за лучший фильм — комедия или мюзикл (номинация)
- Премия «Золотой глобус» за лучшую мужскую роль — комедия или мюзикл (Гленн Форд, победитель)
- Премия «Золотой глобус» за лучшую женскую роль — комедия или мюзикл (Бетт Дэвис, номинация)
- Премия Гильдии режиссёров Америки за лучший фильм (Фрэнк Капра, номинация)
Напишите отзыв о статье "Пригоршня чудес"
Литература
- McBride, Joseph. Frank Capra: The Catastrophe of Success. New York: Simon & Schuster, 1992. ISBN 0-671-73494-6
- Stine, Whitney. Mother Goddam: The Story of the Career of Bette Davis. New York: Hawthorn Books, 1974. ISBN 0-8015-5184-6
- Higham, Charles. The Life of Bette Davis. New York: Macmillan Publishing, 1981. ISBN 0-02-551500-4
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Пригоршня чудес
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
