Призрак Оперы (роман)

Призрак Оперы
Le Fantôme de l'Opéra
Обложка французского издания 1920 года
Жанр:	Готический роман, приключенческий роман
Автор:	Гастон Леру
Дата первой публикации:	с 23 сентября 1909 по 8 января 1910
Издательство:	Pierre Lafitte and Cie. Свѣтъ
[lib.ru/DETEKTIWY/LERU/opera.txt Электронная версия]

«При́зрак О́перы» (фр. Le Fantôme de l'Opéra) — готический роман Гастона Леру, который печатался по частям в газете «Ле-Голуа» с 23 сентября 1909 года по 8 января 1910 года и позже был издан отдельным романом. На создание романа Леру вдохновил только что построенный театр оперы в Париже, который до сих пор является одним из самых знаменитых театров в мире. Сам Леру посвятил роман своему младшему брату Жозефу.

Полагают, что пыточная комната, красочно описанная автором в романе, является не чем иным, как зеркальным залом «Дворца миражей», представленным на Парижской выставке 1900 года (см. Перельман «Занимательная физика. Кн. 1»).

По сюжету романа было предпринято несколько театральных постановок и снято несколько фильмов. Самой первой известной экранизацией романа стал фильм 1925 года. Ещё большую популярность роман получил после выхода мюзикла 1986 года, который вошёл в число самых долгоиграющих представлений на Бродвее.

В России роман был впервые опубликован в январе 1911 года — почти одновременно с выходом первого английского издания книги. Книга была издана Типолитографией «Свет» под названием «Тайна Привидения Большой Оперы» и поскольку перевод делался не с отдельного издания, а с газетного, то в нём отсутствовали предисловия, сноски и посвящение.

Сюжет

В Парижском оперном театре происходят странные явления: падают декорации, люстры, слышатся необычные звуки, пропадают вещи, происходят несчастные случаи. Ходят слухи о призраке, обитающем в театре, которого даже видели некоторые работники (что, кстати, не мешает им описывать его весьма по-разному). Однако новые директора настроены весьма скептически. Они не следуют советам предыдущего руководства, в результате чего, в частности, таинственным образом теряют значительную сумму денег.

А в театре тем временем идёт постановка оперы «Фауст». Приму Оперы Карлотту, отсутствующую несколько дней по «болезни», с успехом заменяет молодая дублёрша Кристина Даэ. На каждой репетиции присутствует влюблённый в неё виконт Рауль де Шаньи. Дело в том, что молодой человек давно знаком с восходящей звездой — когда-то они вместе отдыхали у моря. Но холодность Кристины пугает робкое сердце Рауля. Рауль следит за девушкой и обнаруживает её странную связь с человеком в маске смерти.

Голос увлекает Кристину сквозь стены её уборной в самое сердце оперного театра, туда, откуда невозможно убежать. Обладатель голоса и есть человек в маске смерти. Кто же скрывается под ней? Он страшен, его кожа желта и бугриста, глаза светятся в темноте, а нос провалился внутрь черепа… Кристина в ужасе умоляет перед заточением, коим является для неё брак с Призраком, дать ей шанс увидеть свет в последний раз.

Влюблённые Кристина и Рауль договариваются о побеге. Призрак, подслушавший их разговор, похищает девушку. Тщетно ищут её полиция, директора, брат Рауля. Лишь одному служащему театра по имени Перс известно о тайных ходах, которые могут привести к логову Призрака. Он предлагает свою помощь Раулю и рассказывает ему историю Призрака.

Человек, одарённый во многих областях, фокусник и иллюзионист, талантливый инженер, архитектор, музыкант и композитор, тот, кого в оперном театре называют Призраком, родился уродом. Не зная родительской любви и ласки, он ещё в детстве был вынужден убежать из дома. Он объездил полмира, носил множество имён. Вернувшись после своих странствий в Париж, он принял участие в строительстве здания Гранд Опера, в подвалах которого и соорудил себе тайное жилище.

Путь к острову посреди подземного озера, где Призрак держит Кристину, лежит через камеру пыток. Эрик (таково одно из имён Призрака) с помощью хитроумных механизмов собственного изобретения едва не лишает жизни Рауля и его провожатого Перса. Но искренняя клятва верности Призраку, данная Кристиной, спасает их от смерти.

Любовь Кристины и Рауля, самопожертвование девушки, верность клятве, её чистый поцелуй и сочувствие к Призраку — всё это трогает давно похороненные светлые чувства в душе Эрика. Он отпускает её, он всё ещё любит, но хочет, чтобы она была счастлива. Теперь его единственное желание — быть похороненным в оперном театре.

Персонажи

• Эрик.
• Кристина Даэ.
• Рауль, виконт де Шаньи.
• Перс.
• Филипп, граф де Шаньи.
• Арман Моншармен и Фирмен Ришар.
• Мадам Жири.
• Мег Жири.
• Дебьенн и Полиньи.
• Жозеф Бюке.
• Карлотта.
• Мерсье.
• Габриэль.
• Мифруа.
• Реми.
• Инспектор.
• Шах и Султан.
• Ла Сорелли.
• Малышка Жамм
• Мадам Валериус.

Переводы на русский

Первый перевод был выпущен в 1911 году под названием «Тайна Привидения Большой Оперы» и был выполнен некой С. Солововой. Хотя он сохранился до сегодняшнего времени, известно только одно переиздание с эти переводом того же 1911 года, где название было заменено на «Призрак парижской Большой Оперы». Данный перевод, очевидно, делался с газетного издания, а не с книжного, потому что в тексте отсутствуют авторские сноски.

О публикации романа в эпоху Советского Союза данных нет.

Активно в России роман начал переиздаваться только с 1992 года. На сегодняшний день самым часто издаваемым (а потому и самым популярным) русским переводом романа является перевод Владимира Новикова, который впервые был издан в 1993 году. Однако, Новиков при переводе допустил несколько смысловых ошибок:

1. Посвящение «A mon vieux frere Jo» он перевёл, как «Моему старшему брату Джо» (хотя Жозеф Леру был младшим братом Гастона и посвящение в правильном переводе выглядит, как «Моему брату-старине Жо»);
2. Фальшивую ноту «un crapaud», которую по милости Призрака издаёт Карлотта, Новиков перевёл дословно, как «жаба», хотя во французском языке «жаба» в этом контексте аналогична русскому «дать петуха»;
3. Знаменитые фигурки Эрика «кузнечик» и «скорпион» Новиков перевёл, как «ящерица» и «скорпион», хотя оригинальное «la sauterelle » переводится именно, как «кузнечик».

В 2004 году, уже после смерти Новикова, другая переводчица Серафима Васильева издала перевод Новикова, сделав в нём несколько правок (насколько позволяли владельцы авторских прав на перевод), в числе которых «ящерица» была всё-таки заменена на «кузнечика», хотя все остальные неточности перевода Новикова остались в изначальном виде.

Вторым по популярности является перевод Дарьи Мудролюбовой, впервые изданный в 2004 году, хотя у неё аналогично присутствуют «ящерица» и «скорпион».

Адаптации

• Наиболее известен мюзикл Эндрю Ллойда Уэббера (англ. The Phantom of the Opera, 1986), постановка которого до сих пор идёт с неизменным успехом в лондонском королевском театре (Her Majesty’s Theatre). Мюзикл был экранизирован Джоэлем Шумахером.
• Группа Iron Maiden посвятила роману песню, а песня из мюзикла Ллойд-Веббера была перепета многими группами (Nightwish, Dreams of Sanity, Unreal).
• Рэй Брэдбери сказал, что идею рассказа «Вельд» ему подкинула Комната Пыток Эрика.
• В 2011 году в России вышли две книги, написанные по роману Гастона Леру, — М. Таргис «Дар скрипача» и О. Немон «Реквием».
• Роман Маскарад Терри Пратчета во многом обыгрывает изначальное произведение.

Ссылки

• Роман «Призрак Оперы» [feedbooks.com/book/590 в оригинале]  (фр.) и [lib.ru/DETEKTIWY/LERU/opera.txt в русском переводе]
• [operaghost.ru/ Русскоязычный веб-портал, посвященный теме «Призрак Оперы»: роман Гастона Леру, информация о создании книги, а также экранизации, театральные постановки, архив фанфикшена]
• [fandrom.ru/ Русскоязычный сайт, посвященный теме «Призрак Оперы»: роману Гастона Леру, экранизациям, театральным постановкам, мюзиклу Эндрю Ллойда Уэббера и т. д.]
• [phantom.program-school.ru/gaston.html Маленький рассказ о том, как выходила книга в свет]
• [ladyghost.com/ Английский сайт с большим архивом интервью, информацией о книгах, мюзиклах и фильмах, посвященных Призраку Оперы]

Отрывок, характеризующий Призрак Оперы (роман)

– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.