Призрак (бригада)

14 батальон территориальной обороны ЛНР
боевое знамя бригады «Призрак»
Годы существования	с апреля 2014 года
Страна	ЛНР ЛНР
Подчинение	Луганская Народная Республика
Входит в	Народная милиция ЛНР
Тип	Мотострелковые войска
Функция	Ведение боевых действий
Девиз	Мир и Справедливость трудовому народу Донбасса
Участие в	Вооружённый конфликт на востоке Украины Противостояние в Луганской области Бои в районе Дебальцева
Командиры
Известные командиры	Шевченко, Юрий Валерьевич, †Мозговой, Алексей Борисович, Костин, Александр Викторович

14-й батальон территориальной обороны ЛНР (ранее носил названия Бригада «При́зрак», Батальон «При́зрак», Народное ополчение Луганщины) — военизированное подразделение Луганской Народной Республики. Принимало активное участие в вооружённом конфликте на востоке Украины, в частности, в боях в районе Дебальцева. Лидером отряда бессменно был Алексей Мозговой, хотя командиром до июля был Александр Костин.

К середине лета 2014 года численность батальона оценивалась в 600 бойцов. В конце августа состояло 1815 человек личного состава Штаб-квартира располагалась на территории лисичанского стеклозавода. На вооружении состояли ПТРК, ПЗРК и стрелковое оружие.

Несмотря на то, что подразделение действовало на территории Луганской области, отряд Мозгового имел тесные связи с бывшим министром обороны Донецкой Народной Республики Игорем Стрелковым. В частности, отступление из Лисичанска декларировалось как исполнение приказа Стрелкова.

История

Группа Мозгового сформировалась в Луганске во время протестов в апреле 2014 года как отряд самообороны и первоначально называлась «Народным ополчением Луганщины». В то время она была лишь взводом. После конфликта с руководством Армии Юго-Востока НОЛ ушла из Луганска и базировалась первоначально в летних лагерях возле Ольховки, затем возле Антрацита и Свердловска (турбаза «Ясени», разбомбленная 27 мая).

20 мая 2014 года отряд появился в Лисичанске. Группа держала оборону в районе города Рубежное в июне-июле 2014 года. Тогда командиром батальона являлся Александр Костин.

Ввиду конфликта с руководством ЛНР в июне 2014 года Мозговой перешёл в подчинение к Игорю Стрелкову, а после ухода Стрелкова — выступил с критикой Минского соглашения и назвал правительства ДНР и ЛНР предателями.

22 июля батальон отступил из Лисичанска на юг в Алчевск и участвовал в боях в районе населённых пунктов Ломоватка и Первомайск.

В результате пополнений к концу лета батальон достиг масштабов бригады и стал называться бригадой «Призрак»; на начало сентября его численность составила 1000 человек. Помимо жителей Украины и Луганской области, в бригаде воюют добровольцы из России, Болгарии, Словакии и других стран Европы и даже Америки. Среди них как профессиональные военные, сотрудники спецслужб, казаки, так и когда-то обыкновенные мирные граждане.

С конца января 2015 года бригада «Призрак» активно участвовала в боевых действиях в районе Дебальцева. 16 февраля 2015 года была включена в санкционный список Европейского союза.

23 мая 2015 года в 17:30—17:45 возле посёлка Михайловка на лидера бригады «Призрак» было совершено покушение. Автомобиль Мозгового двигался из Алчевска в Луганск по дороге М-04; около старого блок-поста при въезде в посёлок (рядом с местом предыдущего покушения) рядом с автомобилем было взорвано отвлекающее взрывное устройство («хлопушка»), затем машина была обстреляна из пулемётов и другого автоматического оружия. В результате покушения Мозговой был убит, вместе с ним погибли его пресс-секретарь, двое охранников и водитель. Ответственность за убийство Мозгового первым взял на себя украинский партизанский отряд «Тени».

В июне 2015 года украинские СМИ сообщили «о ликвидации бригады „Призрак“ и переподчинении её личного состава Народной милиции ЛНР и российским военным». Командование бригады (Юрий Шевченко, Алексей Марков, Петр Бирюков) в совместном заявлении опровергло это.

14-й батальон территориальной обороны ЛНР

Согласно Положению «О территориальной обороне ЛНР», бригада вошла в состав Народной милиции ЛНР. 31 марта 2015 года переформирована в 4 (с мая 14) батальон территориальной обороны ЛНР в составе Народной милиции. Основная задача — усиление комендатуры и охраны общественного порядка.

Символика

В качестве символов батальон использует российский триколор и надпись кириллицей «батальон ПРИЗРАК». Также подразделение использует «имперский флаг» (черно-желто-белый), флаг СССР, красное знамя (без гербов и надписей), Баклановский флаг (флаг 17-го донского казачьего полка) и флаг Всевеликого войска Донского (сине-жёлто-красный триколор)^{[неавторитетный источник? 2943 дня]}.

Отрывок, характеризующий Призрак (бригада)

– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.