Призренский санджак
Поделись знанием:
К:Появились в 1455 годуК:Исчезли в 1913 году
– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?
– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
| Призренский санджак | ||||
| (тур. Prizren Sancağı, алб. Sanxhaku i Prizrenit, серб. Призренски санџак) | ||||
| Санджак | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
 Призренский санджак в конце XIX века | ||||
| Столица | Призрен | |||
| Население | сербы, албанцы, черногорцы | |||
Призренский санджак (тур. Prizren Sancağı, алб. Sanxhaku i Prizrenit, серб. Призренски санџак) ― один из санджаков Османской империи с административным центров в Призрене. Был основан сразу после захвата Османской империи Призрена у Сербской деспотии в 1455 году.[1] Остальная территория Сербии была завоевана после падения Смедерево в 1459 году и разделена на следующие санджаки: Вучитрнский санджак, Крушевацкий санджак и Смедеревский санджак. В начале первой Балканской войны в 1912 году территория Призренского санджака был занята войсками королевства Сербия и королевства Черногория. Согласно условиям Лондонского договора, подписанного 30 мая 1913 года, территория Призренского санджака была поделена между Сербией и Черногорией.
Содержание
Административное деление
Согласно регистру Османской империи 1571 года, в состав Призренского санджака входили пять нахий:[2] Призрен, Хоча, Жежна, Трговиште и Бихор.
Основная часть территории, которая некогда принадлежала санджаку, сейчас входит в состав Косово (Призрен и Хоча), Сербии (Жежна, 20 км к юго-востоку от города Нови-Пазар) и самая малая часть ― Черногории (Бихор и Трговиште, что возле Рожае).
Вилайеты Шкодер, Призрен и Косово
В 1867 году Призренский санджак был объединён с Дибринскийм санджаком и со Скадарским санджаком, и вместе они образовали вилайет Шкодер. В 1871 году Призренский санджак вошёл в состав вновь созданного Призренского вилайета.[3][4] В свою очередь Призренский вилайет вместе Призренским санджаком вошла в состав Косовского вилайета, который была создан в 1877 году. Призрен стал административным центром Косовского вилайета.[5]
Нишский и Пиротский санджаки вместе с Вране были отделены от Косовского вилайета и стали территорей княжества Сербия по итогам Берлинского конгресса в 1878 году. После этого Дибрский санджак был переведён в вилайет Манастир. После всех этих изменений Косовского Вилайета состоял из трех санджаков: Призренского, Скопского и Новопазарского.[6] Несмотря на решение Берлинского конгресса о передаче контроля над Новопазарским санджаком Австро-Венгрии, он де-факто оставался под администрацией Османской империи.[7]
Младотурецкая революции
После Младотурецкой революции в 1908 году, в Османской империи прошли первые парламентские выборы, в том числе и в Призренском санджаке.
Упразднение
До конца октября 1912 года, в ходе Первой Балканской войны Призренский санджак был занят войсками Королевства Сербии и Черногорией.[8] По условиям Лондонского мирного договора подписанного в ходе Лондонской конференции 1913 года, его территория была разделена между Сербией и Черногорией.
Напишите отзыв о статье "Призренский санджак"
Примечания
- ↑ [books.google.com/?id=PppnAAAAMAAJ&dq=prizrenski+sand%C5%BEak&q=Neposredno+posle+zauzimanja+%281455.+godine%29#search_anchor Zbornik za narodni život i običaje, Volume 40]. — Jugoslavenska akademija znanosti i umjetnosti, 1962. — P. 407.
- ↑ Katić, Tatjana (2010), Tibor Živković, ed., [www.scribd.com/doc/50286188/PREVIEW-Prizren-Sancagi-Mufassal-Defteri Опширни попис призренског санџака из 1571. године (Detailed register of the prizren sancak from 1571.)], Belgrade: Istorijski Institut, с. 8, ISBN 978-86-7743-081-8, OCLC [worldcat.org/oclc/712374230 712374230], <www.scribd.com/doc/50286188/PREVIEW-Prizren-Sancagi-Mufassal-Defteri>
- ↑ Grandits Hannes. [books.google.com/?id=xHEnVxnHIHgC&pg=PA309&dq=prizren+vilayet+1867#v=onepage&q=prizren%20vilayet%201867&f=false Conflicting Loyalties in the Balkans The Great Powers, the Ottoman Empire and Nation-building]. — Gardners Books, 2010. — P. 309. — ISBN 978-1-84885-477-2.
- ↑ Akşin Somel Selçuk. [books.google.com/?id=0JqPscM-kcYC&pg=PA234&dq=prizren+vilayet#v=onepage&q=prizren%20vilayet&f=false The modernization of public education in the Ottoman Empire, 1839-1908]. — Netherlands: Brill, 2001. — P. 234. — ISBN 90-04-11903-5.
- ↑ Apostoloski Mihailo. [books.google.com/?id=tm-4AAAAIAAJ&q=%22Prizren+sanjak%22&dq=%22Prizren+sanjak%22 Makedonija vo istočnata kriza 1875-1881]. — Skopje: Makedonska akademija na naukite i umetnostite, 1978. — P. 187.
- ↑ Apostoloski Mihailo. [books.google.com/?id=tm-4AAAAIAAJ&q=%22Prizren+sanjak%22&dq=%22Prizren+sanjak%22 Makedonija vo istočnata kriza 1875-1881]. — Skopje: Makedonska akademija na naukite i umetnostite, 1978. — P. 187.
- ↑ Morisson, Kenneth [docs.google.com/viewer?a=v&q=cache:81BaESIsQjUJ:www.da.mod.uk/colleges/arag/document-listings/balkan/08(13)KM.pdf+prizren+sanjak+elections+ottoman+1908+deputies+parliament&hl=en&pid=bl&srcid=ADGEEShIEIiBxBar1sT91qlSAZWFaMPnGYEc-hU8Z5xb3XyQR43_fcuSgoTDhfc87tOPQpsUlgXYP7bcNGluly3wF68EDMZXENcHoC7dJZwWYj7vlFQI8k2iZexigWHTw-4HO5t738EV&sig=AHIEtbTkQsRhwyfXMFcMN1-UyUSshXASOQ Political and religious conflict in Sanjak]. Defence Academy of United Kingdom (2008). Проверено 13 мая 2011.
- ↑ [www.scribd.com/doc/33215410/Prizren-Sanca%C4%9F%C4%B1-n%C4%B1n-%C4%B0dari-Yap%C4%B1s%C4%B1-1864-1912 "Prizren Sancağı’nın Idarî Yapısı (1864–1912)"], History Studies, vol. 2/1, 2010
Литература
- Katić, Tatjana (2010), Tibor Živković, ed., [www.scribd.com/doc/50286188/PREVIEW-Prizren-Sancagi-Mufassal-Defteri Опширни попис призренског санџака из 1571. године (Detailed register of the prizren sancak from 1571.)], Belgrade: Istorijski Institut, ISBN 978-86-7743-081-8, OCLC [worldcat.org/oclc/712374230 712374230], <www.scribd.com/doc/50286188/PREVIEW-Prizren-Sancagi-Mufassal-Defteri>[www.scribd.com/doc/50286188/PREVIEW-Prizren-Sancagi-Mufassal-Defteri године (Detailed register of the prizren sancak from 1571.)] (in Serbian), Belgrade: Istorijski Institut, ISBN 978-86-7743-081-8, OCLC 712374230
- [www.scribd.com/doc/33215410/Prizren-Sanca%C4%9F%C4%B1-n%C4%B1n-%C4%B0dari-Yap%C4%B1s%C4%B1-1864-1912 "Prizren Sancağı’nın Idarî Yapısı (1864–1912)"], History Studies, vol. 2/1, 2010
Отрывок, характеризующий Призренский санджак
– Avant tout dites moi, comment vous allez, chere amie? [Прежде всего скажите, как ваше здоровье?] Успокойте друга, – сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?
– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
