Приматеста, Рауль Франсиско
| Его Высокопреосвященство кардинал Рауль Франсиско Приматеста Raúl Francisco Primatesta<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Кардинал-священник с титулом церкви Беата-Мария-Верджине-Аддолората-а-пьяцца-Буэнос-Айрес.</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 16 февраля 1965 года — 17 ноября 1998 года | |||
| Церковь: | Римско-католическая церковь | ||
| Предшественник: | Архиепископ Рамон Хосе Кастелльяно | ||
| Преемник: | Архиепископ Карлос Хосе Наньес | ||
| Рождение: | 14 апреля 1919 Капилья-дель-Сеньор, провинция Буэнос-Айрес, Аргентина | ||
| Смерть: | 1 мая 2006 (87 лет) Кордова (Аргентина) | ||
| Похоронен: | Кафедральный собор Кордовы | ||
| Принятие священного сана: | 25 октября 1942 года | ||
| Епископская хиротония: | 15 августа 1957 года | ||
| Кардинал с: | 5 марта 1973 года | ||
Рауль Франсиско Приматеста (исп. Raúl Francisco Primatesta; 14 апреля 1919, Капилья-дель-Сеньор, провинция Буэнос-Айрес, Аргентина — 1 мая 2006, Кордова, Аргентина) — аргентинский кардинал. Титулярный епископ Танаиса и вспомогательный епископ Ла-Платы с 14 июня 1957 по 12 июня 1961. Епископ Сан-Рафаэля с 12 июня 1961 по 16 февраля 1965. Архиепископ Кордовы с 16 февраля 1965 по 17 ноября 1998. Кардинал-священник с титулом церкви Беата-Мария-Верджине-Аддолората-а-пьяцца-Буэнос-Айрес с 5 марта 1973.
Содержание
Образование и начало карьеры
Закончил семинарию в Ла-Плате, затем в 1937 году уехал в Рим, где учился в Папском Григорианском университете и Папском Библейском институте.
25 октября 1942 года посвящён в священники в Риме в церкви Il Gesu титулярным епископом Цезареи Палестинской Луиджи Тралья, будущим деканом Коллегии кардиналов. Вернувшись на родину в 1943 году, преподавал греческий и латинский языки в младшей семинарии родного диоцеза Ла-Плата. С 1945 года работает в главной семинарии Ла-Платы, сначала преподавателем богословия и Священного писания, а затем генеральным префектом по вопросам дисциплины, вице-ректором и ректором этого учебного заведения.
Архиепископ
14 июня 1957 года назначен титулярным епископом Танаиса и помощником архиепископа Ла-Платы. Рукоположен в сан 15 августа 1957 года в кафедральном соборе Ла-Платы архиепископом этого диоцеза Антонио Хосе Пласой. Генеральный викарий епархии в 1957—1961 годах. 12 июня 1961 года назначен епископом Сан-Рафаэля, провинция Мендоса (вступил в должность 11 ноября того же года). Участвовал в работе Второго Ватиканского собора (1962—1965).
16 февраля 1965 года назначен архиепископом Кордовы, занимал эту кафедру на протяжении 33 лет.
Кардинал
Возведён в сан кардинала папой Павлом VI на консистории 5 марта 1973 года. Кардинал-священник титулярной церкви Беата-Мария-Верджине-Аддолората-а-пьяцца-Буэнос-Айрес. На момент смерти был одним из старейших (по времени пребывания в сане) членов Коллегии кардиналов.
Участник двух конклавов: 25-26 августа 1978, избравшего Иоанна Павла I, и 14-16 октября 1978, на котором понтификом был избран Иоанн Павел II.
В конклаве 2005 года участия не принимал, так как по достижении 80-летнего возраста 14 апреля 1999 года потерял право участвовать в выборах папы римского.
Председатель Епископской конференции Аргентины в 1986—1998.
Подал прошение об отставке с поста архиепископа в 1994, как это и принято в Ватикане по достижении 75 лет, однако Иоанн Павел II принял отставку только спустя 5 лет, 17 ноября 1998. До 2002 возглавлял Социальную пастырскую комиссию Епископской конференции Аргентины.
Кардинал Приматеста страдал от ряда хронических сердечно-сосудистых заболеваний. В 1995 году и 2005 году перенёс две операции на сердце.
Умер в возрасте 87 лет 1 мая 2006 года в своей частной резиденции в Кордове. Похоронен в кафедральном соборе Кордовы.
Участие в политической жизни
Рауль Приматеста был одним из влиятельнейших аргентинских прелатов как внутри Церкви, так и в её отношениях с государством. Поэтому его имя периодически связывали с рядом первых лиц военной хунты, находившейся у власти в стране в 1976—1983 годах. После её падения кардинал Приматеста выступал с защитой позиции, которую занимала Римско-католическая церковь в этот период аргентинской истории, и противостоял попыткам церковной самокритики в этой связи. В частности, его противники ставили ему в упрёк отсутствие чёткой и ясной позиции по поводу убийства в 1976 епископа Энрике Анхелельи, которое до сих пор в Церкви считается несчастным случаем.
В 1990-е кардинал Приматеста был одним из наиболее решительных критиков неолиберальной политики президента Аргентины Карлоса Менема (1989—1999 годы), которого он обвинил в росте уровня бедности среди населения страны. Возглавив Социальную пастырскую комиссию Епископской конференции Аргентины Приматеста призывал достичь «социального соглашения», которое бы помогло преодолеть экономический кризис в Аргентине 1999—2002 годах В этой связи он организовал ряд встреч между представителями профсоюзов, предпринимателями и государственными чиновниками. Приматеста также выступал как посредник во многих социальных конфликтах, в том числе и тогда, когда многочисленные семьи безработных захватили в знак протеста против своего положения кафедральный собор Кордовы.
Помимо этого, кардинал яростно защищал позицию Церкви по вопросу применения контрацептивов. Он даже публично жёстко раскритиковал губернатора провинции Кордова Рамона Местре за его новую программу здравоохранения, которая предусматривала бесплатное распространение презервативов.
Напишите отзыв о статье "Приматеста, Рауль Франсиско"
Ссылки
- [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bprim.html Информация] (англ.)
Отрывок, характеризующий Приматеста, Рауль Франсиско
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
