Приморское объединение разнородных сил
Поделись знанием:
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
| Приморское объединение разнородных сил ТОФ ВС России | |
 | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение | |
| Входит в | |
| Тип |
оперативно-стратегическое объединение |
| Функция |
защита рубежей Дальнего Востока России от угрозы с моря |
| Численность | |
| Дислокация | |
| Командиры | |
| Действующий командир |
контр-адмирал Кулить, Вадим Францевич |
| Известные командиры |
вице-адмирал В.И. Куроедов; |
Приморское объединение разнородных сил Тихоокеанского флота — оперативно-стратегическое объединение в составе Тихоокеанского флота ВМФ России.
Содержание
История
История объединения берёт начало в 1957 году с формирования флотилии, когда приказом Министерства обороны СССР в поселке Крым был сформирован объединённый штаб военно-морской базы Стрелок в которую вошли корабли и воинские части базирующиеся в заливах Стрелок, Восток, Америка (ныне Находка) и в Шкотовском районе. В состав военно-морской базы вошли: бригада торпедных катеров, отдельный дивизион кораблей противолодочной обороны, два дивизиона охраны водного района, отдельная артиллерийская бригада, артиллерийский полк, узел связи, пункт наблюдения, части химической службы. Первым командиром военно-морской базы был назначен капитан 1 ранга В. М. Лозовский.
Официальным днём рождения Приморского объединения разнородных сил ТОФ является 27 июля. Именно в этот день в 1979 году на основе военно-морской базы было сформировано объединение[1].
Корабли объединения включались в состав оперативных эскадр (ОпЭск):
- 5-я ОпЭск кораблей ВМФ в Средиземном море, создана 1 июня 1981 года, расформирована 31 декабря 1992 года.
- 8-я ОпЭск кораблей ВМФ в Индийском океане, создана в 1971 году, расформирована в 1992 году.
- 10-я ОпЭск кораблей ВМФ в Тихом океане, создана 28 июля 1997 года, расформирована в 1998 году.
Военно-морские базы и ПМТО в других государствах:
Положение в котором находилась Россия после распада Советского Союза, не могло не отразится и на флоте. Так, с начала 1990-х годов, существенно снизилось финансирование и поддержка ТОФ, многие ещё вчера охранявшие рубежи родины боевые корабли расформировались и отправлялись на разделку или отстой[2]. Оперативные эскадры расформировались, закрывались военно-морские базы в дружественных странах. Ситуация стала меняться с приходом 2000-х годов. Прошла закладка нескольких боевых кораблей и судов вспомогательного флота. Идёт перевооружение и модернизация действующих кораблей. Предпринимаются попытки выведения из консервации и модернизации кораблей ранее поставленных в отстой.
По состоянию на 2015 год действующие корабли, суда обеспечения и части морской пехоты из состава объединения входят в группировку вооружённых сил России в зоне Африканского Рога.
Успешно решают текущие и специфические задачи в зоне Тихого океана[3].
В качестве пункта материально-технического обеспечения (ПМТО) для ремонта и снабжения надводных кораблей и подводных лодок используется часть бывшей Советской базы Камрань расположенной во Вьетнаме. Указ о создании совместной базы подписан 25 ноября 2014 года[4][5].
Состав
-
Штаб объединения
Фокино
- 36-я дивизия надводных кораблей
- 44-я бригада противолодочных кораблей
- 100-я бригада десантных кораблей
- 703-й центр материально-технического обеспечения (в/ч 25030-6)
Владивосток
- 165-я бригада надводных кораблей
- 2-й гвардейский дивизион ракетных катеров (бухта Малый Улисс)
- 11-й дивизион кораблей охраны водного района (бухта Малый Улисс)
-
515-й отдельный дивизион разведывательных кораблей (бухта Золотой Рог) - 79-й отряд аварийно-спасательных судов (бухта Большой Улисс)
- 31-я бригада судов обеспечения
- 1-я группа судов обеспечения (бухта Большой Улисс)
- 2-я группа судов обеспечения (бухта Золотой Рог)
- 3-я группа судов обеспечения
- 4-я группа судов обеспечения
- 19-я бригада подводных лодок (бухта Малый Улисс)
-
155-я отдельная бригада морской пехоты
- 59-й отдельный батальон морской пехоты
- 186-й морской отдельный инженерный батальон
- 1484-й отдельный батальон связи морской пехоты
Уссурийск
-
165-я Уссурийская казачья бригада морской пехоты
Николаевка
-
289-й отдельный смешанный противолодочный авиационный полк
Кневичи (Артём)
- 71-я отдельная транспортная авиационная эскадрилья
Славянка
- 390-й полк морской пехоты
- 84-й отдельный танковый батальон морской пехоты
Смоляниново
- 72-й отдельный береговой ракетный полк
Штыково
- 474-й отдельный центр радиоэлектронной борьбы
Большой Камень
- 72-я отдельная бригада строящихся и ремонтирующихся подводных лодок
Учебные полигоны
Также в структуру объединения входят учебные полигоны.
- Морской полигон КШУ в заливе Анива, остров Сахалин[6].
- Морской десантный полигон «Клерк» на полуострове Клерка недалеко от Славянки в Приморском крае.
- Военный полигон «Бамбурово» в Хасанском районе Приморского края[7].
Командование
Командующий
- 07.1979 — 02.1981 — вице-адмирал Тихонов Василий Федорович
- 02.1981 — 08.1982 — вице-адмирал Рябинский Николай Иванович
- 08.1982 — 1985 — вице-адмирал Лёгкий Николай Григорьевич
- 1985 — 1987 — контр-адмирал Головко Леонид Иванович
- 1987 — 05.1990 — вице-адмирал Олейник Анатолий Григорьевич
- 05.1990 — 07.1993 — вице-адмирал Куроедов Владимир Иванович
- 07.1993 — 09.1997 — вице-адмирал Фёдоров Виктор Дмитриевич
- 09.1997 — 12.2001 — вице-адмирал Литвиненко Евгений Яковлевич
- 12.2001 — 07.2003 — вице-адмирал Абрамов Михаил Леопольдович
- 07.2003 — 06.2005 — вице-адмирал Авраменко Сергей Викторович
- 06.2005 — 09.2007 — вице-адмирал Чирков Виктор Викторович
- 09.2007 — 08.2010 — контр-адмирал Авакянц Сергей Иосифович
- 08.2010 — 09.2012 — контр-адмирал Соколов Виктор Владимирович
- с 09.2012 — контр-адмирал Кулить Вадим Францевич
Начальник штаба
- 23.07.1979 — 07.02.1981 — капитан 1 ранга Прокопчик Анатолий Васильевич
- 1985 — 06.1987 — контр-адмирал Девятайкин Виктор Васильевич
- 06.1987 — 03.1990 — капитан 1 ранга Фёдоров Виктор Дмитриевич
- 03.1990 — 07.1994 — контр-адмирал Красников Алексей Григорьевич
- 07.1994 — 09.1997 — контр-адмирал Литвиненко Евгений Яковлевич
- 10.2002 — 07.2003 — контр-адмирал Авраменко Сергей Викторович
- с 2013 — капитан 1 ранга Олег Георгиевич Гуринов
Напишите отзыв о статье "Приморское объединение разнородных сил"
Примечания
- ↑ [www.ptr-vlad.ru/news/society/18114-primorskoe-obedinenie-raznorodnykh-sil-tof.html Приморское объединение разнородных сил ТОФ отмечает 30-летие] // ПТР Новости, 27 июля 2009 года
- ↑ [www.fegi.ru/primorye/flot/ Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН] // Тихоокеанский военно-морской флот
- ↑ [flot.com/nowadays/structure/pacific/primorskayaflotilla09.htm Флотилия меняет облик] // Центральный Военно-Морской Портал, 11 ноября 2009 года
- ↑ [svpressa.ru/politic/article/77340/?rss=1 Россия возвращается в Камрань] // 12 ноября 2013 года
- ↑ [3mv.ru/publ/moskva_shvartuetsja_k_kamrani/3-1-0-34091 Москва швартуется в Камране]
- ↑ [www.eurasian-defence.ru/?q=node/23024 Мы несем Андреевский флаг] // Центр военно-политических исследований МГИМО
- ↑ [warfiles.ru/show-75112-v-primore-prohodyat-zimnie-polevye-ucheniya-morskoy-pehoty.html В Приморье проходят зимние полевые учения морской пехоты]
Литература
- «Боевой путь Советского ВМФ», М., Воениздат, 4-е изд., 1988
Ссылки
- [structure.mil.ru/structure/okruga/east/news.htm Министерство обороны Российской Федерации (Минобороны России) // Восточный военный округ]
- [voenpro.ru/infolenta/chasti-morskoj-pehoty-rossii Части морской пехоты России]
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Приморское объединение разнородных сил
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
