Природные минеральные пигменты

Природные минеральные пигменты — обладающие особой совокупностью красящих свойств минералы, используемые в станковой живописи, главным образом в технике иконописи и фрески, в качестве основы для изготовления красок, после их растирания с последующим разведением полученных цветных порошков в «эмульсии» — приготовленной по специальному рецепту жидкости из разведённого яичного желтка или (реже) на основе, приготовленной из других природных органических связующих субстанций.

История

Красиво окрашенные минералы привлекали внимание человека с древнейших времён. Их использовали не только в качестве украшений, но уже в глубокой древности научились делать из некоторых из них краски. По прошествии веков и тысячелетий не утратили свою первоначальную яркость и стойкость краски древних египтян, иудеев, греков и других племён и народов. Первыми минеральными красителями стали многоцветные природные охры, лазурит (ляпис-лазурь) и киноварь. Так, первый Бадахшанский лазурит для красок доставлялся Большим Караванным Путём в средневековую Европу, а оттуда в Византию и в Россию, и был так высоко ценим, что обменивался по весу 1:1 на золото. В истории развития русской культуры, в искусстве церковной иконописи минеральные краски заняли своё особое и очень важное место. В силу их многих уникальных качеств и в наши дни, несмотря на огромное предложение и ассортимент синтетических красителей и подкрашенных акрилом глин, иконописцы не без оснований отдают предпочтение и пользуются минеральными пигментами в силу их стойкости, природной взаимной сочетаемости, мягкости и благородству оттенков.

Формы нахождения камней, пригодных для изготовления из них красок, очень разнообразны, а минеральная палитра иконописца многолика: минералы встречаются как в виде эффектных кристаллов и кристаллических зёрен с ясно видимыми гранями, так и в виде разнообразных скоплений тонкозернистого строения, а в некоторых случаях это могут быть и некристаллические, аморфные образования, например — лимониты.

По степени кристалличности исходного материала различаются два типа минералов-пигментов: явно кристаллические (киноварь, аурипигмент, лазурит) и скрытокристаллические или аморфные (охры, лимонит, глауконит, порошковые оксиды марганца).

Кристаллическое сырье при измельчении даёт в различной степени просвечивающие осколки, ограниченные плоскостями поверхностей скола и естественных граней. В зависимости от их размеров, формы, взаимной ориентировки, прозрачности, а также некоторых оптических свойств, в том числе дисперсии, показателя преломления и других, создаются некоторые дополнительные (к собственно цвету краски) эффекты: блеск, игра света и т. д. Древние иконописцы знали много рецептов смешивания минералов друг с другом при приготовлении красок, добиваясь тем самым выразительных эффектов глубины тона и внутреннего свечения, когда в рисунке, например, фрагмент или деталь чёрного или коричневого цвета за счёт малой добавки в краску определённого минерала приобретает объём и кажется, что будто бы красочная поверхность светится.

В иконе имеет значение также прозрачность красочных слоёв. Большинство синтетических, приготовленных как правило из акриловых составляющих или с добавлением соединений кадмия, красок (помимо того что они для иконы излишне яркие, отчего часто режут глаз) этому требованию не удовлетворяют и написанные ими слои смотрятся «глухими» или неестественно яркими. Измельчённые же минералы способны наряду с сочными и вместе с тем мягкими для глаза и органично совместимыми друг с другом цветами давать проницаемые для света красочные слои. Через которые световой луч проходит насквозь, многократно преломляется через микрокристаллы, создаёт эффекты глубины и внутренней подсветки.

Имеется определённый набор свойств, необходимых для использования минерала в качестве краски. Для минералов-пигментов основным из них является цвет минерала в порошке (т. наз. «цвет черты», характеризующийся постоянством и являющийся диагностическим признаком минерала); цвет порошка для каждого минерала всегда постоянен, в то время как в случайной формы куске или в кристаллах он может быть совсем другим или во всяком случае сильно варьировать в зависимости от многих случайных причин.

Так, некоторые сочноокрашенные камни, например — амазонит, бирюза, змеевик, нефрит, родонит, чароит, жад, гранаты и тд., при растирании всегда дают порошок белого(серого) цвета и потому для краски абсолютно непригодны. И если «натуральные пигменты» в виде ярких порошков с такими названиями выставляются в торговой сети некоторыми фирмами, то покупателю, вне всякого сомнения, предлагается фальсифицированный продукт, который оказывается либо прокрашенными акрилом молотыми отходами означенного минерала, либо прокрашенной керамической глиной.

Хрупкость и низкая твёрдость определённых минералов значительно облегчают их измельчение для приготовления красок: они легко растираются в обычных ступках или на специальных приспособленных для растирания минералов матовых поверхностях, представляющих из себя в тех или иных модификациях две шероховатые стеклянные плоскости, между которыми и происходит растирание(обычно не всухую, а на воде). Окраска некоторых из минералов — пигментов может меняться также в зависимости от степени их измельчения и способа растирки. В некоторых случаях интенсивность конечной краски оказывается ярче при крупнозернистом помоле, но это не может рассматриваться как универсальное правило.

После растирания минерала полученный порошок разводится в разбавленном водой яичном желтке и краска, называемая «яичная темпера», готова. Использовать её следует сразу после приготовления, так как в жидком виде она не подлежит долгому хранению и может быстро испортиться, протухнуть. Для настенных росписей, называемых «фресками», вместо желтка используется, как правило, яичный белок.

Минералы-пигменты относятся к различным классам соединений

• Силикаты: — лазурит («ляпис-лазурь»), глауконит, волконскоит, хлориты, амфиболы(рибекит), эгирин, авгит.
• Оксиды (окислы): — гётит, гематит, лимонит, окислы марганца (псиломелан, вад), магнетит.
• Сульфиды: киноварь, аурипигмент, реальгар.
• Карбонаты: — церуссит (природные свинцовые белила), малахит, азурит («голубец»), сидерит.
• Сульфаты: — ярозит, барит (бариевые белила).
• Фосфаты — вивианит, керченит, элит(псевдомалахит).
• Вольфраматы: — вульфенит.
• Хроматы: — крокоит.

Основные цвета

• Красный: киноварь, гематит, охры красные.
• Оранжевый: реальгар, ванадинит.
• Жёлтый: аурипигмент, ярозит, вульфенит, гётит, охры светлые, светлый лимонит.
• Зелёный: глауконит, волконскоит, хлориты, эгирин, авгит, малахит, керченит,диоптаз.
• Голубой: азурит (в тонком помоле).
• Синий: лазурит, азурит (в крупном помоле), вивианит (индиго минеральный), рибекит.
• Фиолетовый: лазурит (ультрамарин природный, после умеренного прокаливания).

• Красно-коричневый: гематит, охры тёмные, темный лимонит.
• Коричнево-чёрный: окислы марганца (псиломелан, вад).
• Чёрный: каменный уголь, антрацит, магнетит,шунгит.

---

Источник: В. А. Слётов. [mindraw.web.ru/bibl15.htm Минеральные пигменты в иконописной традиции]

Материалы по теме

• Пигмент (технология)
• Минеральные краски

Литература

• [nesusvet.narod.ru/ico/books/philos/ Философия русского религиозного искусства. Антология.] М, Изд. группа «Прогресс», «Культура», 1993 г., с. 400.
• [nesusvet.narod.ru/ico/books/zinon1/ Архимандрит Зинон. Беседы иконописца.] Новгород, «Русская Провинция», 1993.
• Ю. В. Алексеев-Алюрви. Красочное сырьё и краски, используемые в живописи. (Анализ и описание природного минерального и органического сырья, рецепты приготовления красок). М, Издание автора, 2000 г., с. 297.
• Трубецкой Е. Н., [runivers.ru/lib/detail.php?ID=1031442 Умозрение в красках, М.: Типография товарищества И. Д. Сытина, 1916, на сайте «Руниверс»] (djvu, gif)
• [www.wco.ru/biblio/books/trub1/ Е. Н. Трубецкой. Умозрение в красках. Этюды по русской иконописи.]
• [mindraw.web.ru/bibl15a.htm Описание минералов-пигментов и рецепты по их использованию в иконописи]
• [nesusvet.narod.ru/ico/books/yakovleva/ Анна Яковлева. Техника иконы.] (ред. Т. В. Моисеева. История Иконописи. Истоки. Традиции. Современность. М., «АРТ-БМБ», 2002.-290 с. ISBN 5-901721-12-8, с 31-39)

Отрывок, характеризующий Природные минеральные пигменты

На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.