Присманова, Анна Семёновна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Анна Присманова
Имя при рождении:

Анна Симоновна Присман

Дата рождения:

6 сентября 1892(1892-09-06)

Место рождения:

Либава

Дата смерти:

4 ноября 1960(1960-11-04) (68 лет)

Место смерти:

Париж

Гражданство:

СССР, Франция

Род деятельности:

поэтесса

Язык произведений:

русский, французский

А́нна Семёновна Присма́нова (настоящие имя и фамилия Анна Симоновна Присман; 6 сентября 1892, Либава — 4 ноября 1960, Париж) — русская поэтесса первой волны эмиграции. Жена поэта А. С. Гингера1926 года).





Биография

Родилась старшей из трёх дочерей в семье врача-дерматолога, детство провела в Либаве на берегу Балтийского моря. В 1910 году приняла православие. В 1918 году приехала в Петроград, где в 1921 году стала членом Союза поэтов Н. Гумилёва. Эмигрировала в 1921 году, сначала в Берлин, потом в Париж.

Была одним из организаторов объединения «формистов», находившегося в оппозиции как кругу Д. Мережковского и З. Гиппиус, так и кругу «парижской ноты» Георгия Адамовича. Ряд критиков видел в стихах Присмановой сюрреалистические тенденции. По словам Ю. Терапиано, главной идеей формистов была изощрённость формы, совершенство её; метафизика подлежала беспощадному уничтожению.

На её творчество оказали влияние В. Ф. Ходасевич, Б. Л. Пастернак, О. Э. Мандельштам, М. И. Цветаева. Среди классиков 19 в. она выделяла М. Ю. Лермонтова, а из молодых поэтов зарубежья наиболее близок ей был Б. Ю. Поплавский. В середине 1920-х гг. принимала активное участие в организации Союза молодых писателей и поэтов, но затем отошла от литературной жизни русского Парижа (исключением стал кружок «Кочевье»).

В 1920-1930-е годы её стихи публиковались в журналах «Воля России», «Современные записки», «Эпопея», «Встречи», «Русские записки», альманахе «Круг». Первый сборник «Тень и тело» вышел в 1937 году.

Во время немецкой оккупации они с мужем оставались в Париже, в 1946 году на волне советского патриотизма среди русских эмигрантов приняли советское гражданство. Сестра Присмановой, Елизавета, с семьёй вернулась в СССР.

Сыновья — Базиль Гингер (Basile Ginger, 1925—2010), инженер, исследователь в области еврейской генеалогии,[1] и Серж Гингер (Serge Ginger, 1928—2011), выдающийся психотерапевт, теоретик гештальттерапии, основатель (вместе с Анной Гингер) l'Ecole Parisienne de Gestalt.

Творчество

Переполненное сложными метафорами, отмеченное оригинальной интонацией, творчество Присмановой заслужило репутацию «трудной» поэзии. Наиболее точное определение присмановского стиля дал В. Вейдле: «Слова у неё… отяжелевшие, набухшие, совсем не нарядные, не уверенные в своём испытанном волшебстве слова, и любит она их за их узлы и бугры, а не за приятную стёртость их поверхности».

Впервые собрание сочинений Присмановой опубликовано в 1990 в Гааге[2]. В России наиболее представительное издание вышло в 1999[3].

Сочинения

  • Тень и тело, Paris, 1937
  • Близнецы, Paris, 1946
  • Соль, Paris, 1949
  • Вера, Paris, 1960
  • О городе и огороде // альманах «Мосты», München, № 12, 1966

Напишите отзыв о статье "Присманова, Анна Семёновна"

Примечания

  1. Базиль Гингер — автор «Guide Pratique De Genealogie Juive En France Et a L'etranger» (2002), известен его [www.ehrc.ox.ac.uk/lifehistory/BKotlyar.jpg детский портрет] работы Б. Котляра (1929).
  2. [www.vtoraya-literatura.com/publ_371.html Анна Присманова. Собрание сочинений. Edited and with Introduction and Notes by Petra Couvee. Leuxenhoff Publishing. The Hague, 1990]
  3. Присманова А., Гингер А. Туманное звено. / Сост., предисл. и комм. К. Рагозиной. — Томск: Водолей, 1999. — 256 c. — ISBN 5-7137-0107-7.

Ссылки

  • [www.imwerden.info/belousenko/wr_Prismanova.htm Стихи Анны Присмановой и очерк Ксении Рагозиной о жизни поэтессы]
  • [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=305 «Собрание 5 стихотворений в чтении автора»]

Отрывок, характеризующий Присманова, Анна Семёновна

– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.