Приход национал-социалистов к власти в Германии

Приход национал-социалистов к власти в Германии, передача власти национал-социалистам (нем. Machtergreifung, Machtübernahme) — постепенный переход власти в Германии к национал-социалистам во главе с Адольфом Гитлером и последовавшей за ним заменой демократического строя на диктатуру. Приход национал-социалистов к власти знаменует конец Веймарской республики и начало эпохи Третьего рейха в Германии.

Термин

Термин «захват власти» используется как для обозначения процесса ликвидации демократии и установления господства НСДАП, так и в отношении назначения Адольфа Гитлера рейхсканцлером Веймарской республики 30 января 1933 года. Во времена Третьего рейха ассоциировался с «Днём Потсдама» 21 марта 1933 года.

Захват подразумевает, что НСДАП лишила власти свободно избранный парламент и правовое государство против их воли и незаконными средствами. НСДАП пользовалась поддержкой значительной части населения, максимум голосов (13,7 млн) она получила 31 июля 1932 на выборах в рейхстаг (четвертые выборы за пять месяцев), но даже в этот кульминационный момент партия не смогла завоевать абсолютного большинства в парламенте. На президентских выборах Гитлер проиграл Гинденбургу. Попытка Гитлера договориться с Гинденбургом о назначении его на пост рейхсканцлера окончилась провалом, потому что его партия не имела большинства в рейхстаге.

Новым рейхсканцлером стал Франц фон Папен, который сразу стал активно помогать нацистам, первыми его шагами была отмена запрета СА и неконституционное смещение с поста 20 июля 1932 года социал-демократического правительства Пруссии.

Дела у НСДАП шли хуже, партия теряла популярность, на выборах 5 ноября 1932 нацисты потеряли 2 млн голосов. Так как необходимого большинства ни у кого не было, на 5 марта 1933 года были назначены новые выборы.

В конце 1932 года с подачи Гитлера достоянием общественности стали сведения о том, что ряд восточно-прусских помещиков, в том числе и Оскар фон Гинденбург, сын президента, на которого отец оформил владение большим потомственным поместьем Нойдек, используют государственные дотации (которыми правительство Германии с 1920-е годы оказывало финансовую помощь попавшим в бедственное экономическое положение крупным землевладениям Восточной Пруссии в рамках фонда Osthilfe) в сугубо личных целях (покупают предметы роскоши, содержат любовниц, отдыхают на дорогих курортах, играют в казино и т. д.). Стали всё громче звучать обвинения в том, что Оскар, пользуясь покровительством отца, уклоняется от уплаты налогов, назревало расследование прокуратуры и громкий скандал.

22 января 1933 года состоялась двухчасовая встреча с глазу на глаз Оскара фон Гинденбурга с Гитлером. После этой встречи Оскар сказал сопровождавшему его чиновнику: «Теперь нет никакой возможности, кроме как Гитлера поставить канцлером». Предполагается, что Гитлер в ходе этой беседы угрожал Оскару дальнейшими разоблачениями, а в случае, если президент пойдёт ему навстречу, он [Гитлер] немедленно прекратит расследование по «делу Гинденбурга». Таким образом, 30 января 1933 Пауль фон Гинденбург назначил Адольфа Гитлера рейхсканцлером.

27 февраля в 22 часа берлинские пожарные получили сообщение, что здание Рейхстага горит. Несмотря на все усилия пожарных, здание было охвачено огнём. Только в 23:30 пожар был потушен, а в горящем здании был задержан голландец Маринус ван дер Люббе, бывший коммунист. На место прибыли Гитлер, Геббельс, вице-канцлер Франц фон Папен и принц Генрих Гюнтер. Там их встретил Герман Геринг, возглавлявший полицию Пруссии и одновременно бывший председателем рейхстага. Гитлер заявил, что поджог рейхстага совершили коммунисты, и что это был сигнал для начала коммунистического переворота. Предполагаемые виновники поджога: Ван дер Люббе (имевшего 25 % зрения), лидера парламентской фракции компартии Германии Эрнста Торглера и троих болгарских коммунистов — Георгия Димитрова, Васила Танева и Благоя Попова. На нацистском Лейпцигском процессе четыре из пяти были оправданы. Был осужден к смертной казни Ван дер Люббе (в настоящее время реабилитирован). Поджог рейхстага был выгоден нацистам - они мгновенно объявили КПГ вне закона, 28 февраля было объявлено чрезвычайное положение, действовавшее до конца гитлеровского режима.

Но даже в таких «тепличных» условиях на выборах в рейхстаг 5 марта 1933 года, НСДАП по официальным данным набрала 17,3 миллиона голосов — примерно на 3 миллиона меньше, чем требовалось, чтобы иметь в рейхстаге 50 % голосов.

Передаче полной власти НСДАП помимо назначения рейхспрезидентом Паулем фон Гинденбургом Гитлера рейхсканцлером содействовали также партии консервативного толка, которые вошли в правительство Гитлера. Рейхстаг одобрил закон «О чрезвычайных полномочиях». Этот закон не был первым в своём роде, ещё при рейхсканцлере Фридрихе Эберте (СДПГ) было принято три закона о чрезвычайных полномочиях, действие которых однако ограничивалось определённым периодом времени. С начала 1933 года правые партии (НСДАП, Немецкая национальная народная партия) и католическая партия Центра, центристские Немецкая народная партия, Немецкая демократическая партия) нашли общего врага, сплотившего их, — коммунизм. Поэтому многие историки говорят не о захвате, а о передаче власти НСДАП. Однако для утверждения своей власти национал-социалисты использовали нелегальные средства, как, например, террористические акции, в ходе которых политических противников запугивали, арестовывали и уничтожали физически (только депутатов рейхстага было убито 96 человек). Неприкрытым нарушением конституции стало самовольное присвоение себе Гитлером титула фюрера и рейхспрезидента после смерти Гинденбурга в 1934 году.

Предшествующие события

Сделав выводы из провалившегося Пивного путча 9 ноября 1923 года, национал-социалисты разработали для своей теории «национальной революции» легальную стратегию, формально опиравшуюся на законы. В соответствии с ней Адольф Гитлер, выступивший в сентябре 1930 года свидетелем на процессе по обвинению в государственной измене трёх офицеров рейхсвера Ганнса Людина, Рихарда Шерингера и Ганса Фридриха Вендта, однозначно подтвердил, что его партия руководствуется принципами законности и стремится прийти к власти только конституционным путём.

После успеха на выборах 1930 года нацистов и коммунистов рейхсканцлер Генрих Брюнинг (партия Центра), находившийся во главе не поддерживаемого социал-демократами правительства парламентского меньшинства, прилагал все усилия по сохранению конституции и государства. Он объявил о запрете деятельности СС и СА, который однако был снят в 1932 году преемником Брюнинга фон Папеном под давлением Гинденбурга и правых националистских сил, концентрировавшихся вокруг фон Шлейхера. Своей жёсткой программой по балансированию государственного бюджета Брюнинг привёл к дальнейшему обострению безработицы, сократив государственные расходы на обеспечение занятости населения. В 1932 году беспартийный рейхсканцлер Франц фон Папен пошёл на сотрудничество с национал-социалистами, чтобы использовать их массовую поддержку в собственных целях. Коалиционные переговоры центристов, НННП и НСДАП провалились из-за Гитлера, потребовавшего для себя пост рейхсканцлера. Папен, стремившийся заручиться поддержкой национал-социалистов, решил обойтись без запрета НСДАП как антигосударственной партии. Такую возможность предоставляли ему Боксхаймские документы, обнаруженные в Гессене в 1931 году и свидетельствовавшие о планах национал-социалистов организовать путч. В декабре 1932 года рейхсканцлер Курт фон Шлейхер попытался создать широкий фронт с привлечением национал-социалистов и профсоюзного движения.

Благодаря совместным действиям с Немецкой национальной народной партией и «Стальным шлемом» на референдуме против плана Юнга 1929 года и участию в «Гарцбургском фронте» в 1931 году национал-социалисты подняли свой престиж и были допущены в высшие круги. Массированная, как утверждали левые, поддержка со стороны промышленников напротив в этот период не способствовала продвижению национал-социалистов к власти. Лишь отдельные представители предпринимательских кругов поддержали Гитлера в ноябре 1932 года своей коллективной петицией Гинденбургу о назначении лидера национал-социалистов рейхсканцлером.

С начала 30-х годов при Брюнинге, который в отсутствие парламентского большинства управлял страной посредством чрезвычайных постановлений, парламентская демократия в Германии стала постепенно превращаться в пустую формальность. Следующим шагом, отдалившим страну от демократии, стало назначение фон Папеном кабинета преимущественно из числа беспартийных «министров-профессионалов».

Ещё в своих свидетельских показаниях в 1930 году Гитлер сказал: «Конституция предписывает нам только методы, но не цель. Этим конституционным путём мы попытаемся добиться решающего большинства в законодательных органах, чтобы в тот момент, когда нам это удастся, придать государству ту форму, которая соответствует нашим идеям». Но большинство в рейхстаге, необходимое для принятия так называемого Закона «О чрезвычайных полномочиях», было получено 23 марта 1933 года с применением жестоких методов насилия, как, например, отстранение и убийство депутатов рейхстага. До этого, несмотря на массированный уличный террор, преследовавший целью запугивание инакомыслящих, НСДАП не удалось получить абсолютное большинство в парламенте на выборах в рейхстаг 5 марта 1933 года. В 1964 году в интервью Гюнтеру Гаусу Ханна Арендт заявила, что с преступлениями, совершёнными в 1933 году, как, например, так называемая «кровавая неделя в Кёпенике», смогут сравниться только самые страшные преступления Второй мировой войны.

Гитлера и НСДАП недооценили как монархически настроенные консерваторы, так и их противники из республиканского лагеря. Стратегия консерваторов по «удержанию в рамках» или «обузданию» национал-социалистов не устояла перед желанием власти Гитлера. Консерваторы излишне доверяли рейхспрезиденту Гинденбургу, который согласно Веймарской конституции мог сместить Гитлера с должности. Они также верили в правовое государство в Германии, а также в своё положение в обществе. Тем самым они оказали Гитлеру помощь в выхолащивании тех самых основ свободы и демократии, от которых зависели их собственное существование и безопасность. В конце концов за назначение рейхсканцлером Гитлера высказались и Папен, и Альфред Гугенберг, и Шлейхер, несмотря на реально имевшуюся возможность создания коалиции с буржуазным центром и привлечением СДПГ.

Учитывая, что количество безработных в стране достигло шести миллионов, профсоюзы посчитали всеобщую забастовку бесперспективным средством. Всеобщая забастовка и аналогичные ей меры были отклонены руководством СДПГ, так как могли быть использованы Гитлером как предлог для продолжения преследований.

Хронология событий

Предшествующие события

• 24 октября 1929 года: начало мирового экономического кризиса, который наиболее сильно ударил по США и Германии. Ситуация в Германии усугублялась краткостью периода "золотых двадцатых", когда после гиперинфляции 1921—23 годов страна достигла политической стабильности и динамичного экономического роста.
• март 1930 года: Большая коалиция, в которую входили СДПГ, Германская партия Центра, Немецкая народная партия, Немецкая демократическая партия и Баварская народная партия, распадается по инициативе левого крыла СДПГ, не придя к компромиссу по вопросу реформы страхования безработицы.
• 30 марта 1930 года: Рейхспрезидент Пауль фон Гинденбург при неочевидной поддержке рейхстага назначает рейхсканцлером представителя католической партии Центра Генриха Брюнинга. Решение рейхстага в пользу правительства Брюнинга получено благодаря голосам части депутатов от Немецкой национальной народной партии и фракции СДПГ.
• 15 июля 1930 года: Конфликт между правительством и рейхстагом по поводу жёсткой программы экономии разрешается сомнительным с точки зрения соблюдения конституции чрезвычайным указом о реализации отклонённого проекта закона, роспуском парламента и назначением новых выборов.
• 14 сентября 1930 года: На выборах в рейхстаг НСДАП заняла второе место, увеличив свой результат с 2,6 до 18,3 %. Больше голосов собрала и КПГ (13,1 %). Мировой экономический кризис заставляет иностранных инвесторов из США выводить свои капиталы из Германии, что усугубляет экономическое положение в стране. СДПГ, получив на выборах в рейхстаг 24,5 % голосов, продолжает поддерживать правительство Брюнинга.
• 25 февраля 1932 года: Решение вопроса гражданства Адольфа Гитлера политическими методами. Министр внутренних дел Свободного государства Брауншвейг и член НСДАП Дитрих Клаггес назначил его советником правительства.
• 10 апреля 1932 года: Выборы рейхспрезидента Веймарской республики. Несмотря на демагогические методы национал-социалистов, использованные ими в предвыборной борьбе за своего кандидата Адольфа Гитлера, на второй срок был избран кандидат от Германской партии Центра Пауль фон Гинденбург. Волна террора, захлестнувшая Германию в предвыборный период, заставила правительство Брюнинга принять решение о запрете деятельности СА и СС.
• 30 мая 1932 года: Рейхспрезидент Гинденбург заявил об отставке правительства Брюнинга, павшего жертвой интриг окружения рейхспрезидента.
• 1 июня 1932 года: Назначение президентского кабинета во главе с рейхсканцлером Францем фон Папеном, которому на основе чрезвычайных распоряжений удастся реализовать несколько обширных программ по экономии и улучшению ситуации на рынке труда.
• лето 1932 года: Отмена запрета деятельности СА и СС на основании тайных договорённостей. Предвыборная борьба напоминает гражданскую войну: в результате столкновений между военизированными организациями как на собраниях, так и на улице погибло около 300 человек и ранено более 1 100. Выборы в рейхстаг 1932 года принесли дополнительный успех радикальным и экстремистским партиям (КПГ и НСДАП). Победу на выборах в парламент одержали национал-социалисты (37,4 %).
• 20 июля 1932 года: Ранее центрист, а ныне беспартийный Франц фон Папен назначается чрезвычайным распоряжением рейхскомиссаром Пруссии. Он смещает социал-демократическое правительство Пруссии во главе с Отто Брауном и Карлом Зеверингом, государственная власть в Пруссии переходит к центральному имперскому правительству.
• июль 1932 года: Заявление с требованием назначить Гитлера рейхсканцлером подписал 91 профессор.
• 12 сентября 1932 года: Вотум недоверия правительству фон Папена и новый роспуск рейхстага.
• 6 ноября 1932 года: Выборы в рейхстаг. В результате НСДАП откатывается к 33,1 %, однако остаётся самой крупной фракцией в рейхстаге. СДПГ и партия Центра дают отказ фон Папену на его предложение сформировать коалицию, и план правительства фон Папена возглавить путч с целью подавления НСДАП и КПГ силами рейхсвера провалился. Фон Папен уходит в отставку.
• 19 ноября 1932 года: Ряд промышленников, банкиров и землевладельцев направляют Гинденбургу петицию с просьбой назначить рейхсканцлером Адольфа Гитлера.
• 2 декабря 1932 года: Новым рейхсканцлером с сохранением должности военного министра назначен генерал-лейтенант Курт фон Шлейхер, входивший в ближайшее окружение рейхспрезидента Гинденбурга. Он безуспешно пытался организовать широкий фронт в поддержку своей политики, но раскол НСДАП не удался, а СДПГ с недоверием отнеслась к идее Шлейхера распустить рейхстаг на продолжительное время.
• январь 1933 года: За кандидатуру Гитлера на пост главы правительства выступили многие члены ближайшего окружения Гинденбурга (в том числе кронпринц Пруссии Вильгельм, Элард фон Ольденбург-Янушау).
• 4 января 1933 года: Встреча Папена с Гитлером в доме банкира Шрёдера.
• 15 января 1933 года: На выборах в ландтаг Липпе НСДАП одерживает победу и тем самым косвенно увеличивает своё давление на Шлейхера.
• 28 января 1933 года: Отставка Шлейхера в результате провала на переговорах о поддержке его правительства и отклонения Гинденбургом его плана по выходу из чрезвычайного положения в стране.

После назначения Гитлера рейхсканцлером

• 30 января 1933 года: Адольф Гитлер назначен рейхсканцлером Веймарской республики. В кабинет Гитлера вначале вошли только два члена НСДАП — Вильгельм Фрик в качестве министра внутренних дел и Герман Геринг как министр без портфеля.
• 1 февраля 1933 года: Роспуск рейхстага рейхспрезидентом Паулем фон Гинденбургом.
• 1 февраля 1933 года: Воззвание имперского правительства к немецкому народу, которое Гитлер зачитал в своём первом радиообращении в 22.00.
• 3 февраля 1933 года: Гитлер в присутствии руководства рейхсвера заявляет в качестве цели своей политики «завоевание нового жизненного пространства на востоке и его беспощадной германизации».
• 4 февраля 1933 года: Декрет рейхспрезидента «О защите немецкого народа» (нем. Verordnung zum Schutze des Deutschen Volkes), ограничивший свободы прессы и собраний.
• 4 февраля 1933 года: Геринг в качестве уполномоченного исполняющего обязанности министра внутренних дел Пруссии издаёт приказ о принудительном роспуске всех представительных органов власти в Пруссии к 8 февраля и назначении новых выборов на 12 марта. (Одновременно под угрозой применения силы по всей Германской империи были принудительно распущены органы местной власти — советы и бургомистры, сопровождавшиеся незаконными арестами).
• 20 февраля 1933 года: На секретной встрече Гитлера с 25 промышленниками на предвыборную кампанию ими было предоставлено 3 миллиона рейхсмарок.
• 27 февраля 1933 года: Поджог Рейхстага, в котором был обвинён бывший коммунист нидерландец Маринус ван дер Люббе. Однако вопрос о его причастности не решён окончательно до настоящего времени. Преступление было использовано силами СС и СА в качестве предлога для начала новой войны террора против своих политических противников, которые подвергались арестам, пыткам и физическому уничтожению.
• 28 февраля 1933 года: В ответ на поджог Рейхстага был издан декрет «О защите народа и государства», прекративший действие основных прав и свобод и создал иллюзию законной основы для преследования политических противников.
• 28 февраля 1933 года: Декрет рейхспрезидента «Против предательства немецкого народа и происков изменников родины» (нем. Verordnung gegen Verrat am Deutschen Volke und hochverräterische Umtriebe)
• 5 марта 1933 года: Выборы в рейхстаг. Несмотря на серьёзные препятствия, созданные НСДАП другим партиям, национал-социалистам не удаётся получить абсолютного большинства в парламенте, результат НСДАП - 43,9 %.
• 8 марта 1933 года: Отзыв мандатов у депутатов от КПГ, их места в парламенте считаются ликвидированными.
• 13 марта 1933 года: Создание министерства народного просвещения и пропаганды с Йозефом Геббельсом во главе.
• 20 марта 1933 года: Создание концентрационного лагеря Дахау недалеко от Мюнхена. Используется для содержания политически неугодных лиц, в частности, членов левых партий.
• 21 марта 1933 года: «День Потсдама». Учредительное заседание нового рейхстага, прошедшее в отсутствие социал-демократов и коммунистов в потсдамской гарнизонной церкви по сценарию Геббельса, продемонстрировало гармонию, царящую во взаимоотношениях представителей старой Германии (в лице Гинденбурга) и «молодых сил» (в лице национал-социалистов во главе с Гитлером).
• 21 марта 1933 года: Декрет рейхспрезидента «О защите от вероломных нападок на правительство национального восстания» (нем. Verordnung des Reichspräsidenten zur Abwehr heimtückischer Angriffe gegen die Regierung der nationalen Erhebung)
• 23 марта 1933 года: Рейхстаг, заседавший в Кроль-опере, в присутствии вооружённых отрядов СА и СС принимает Закон «О чрезвычайных полномочиях» (нем. Ermächtigungsgesetz), передавший законодательную власть в руки имперского правительства. Депутаты рейхстага от КПГ уже не принимали участия в голосовании, поскольку в антиконституционном порядке уже были арестованы или убиты. Несмотря на эти обстоятельства, присутствовавшие депутаты от СДПГ, часть которых уже была арестована или находилась в эмиграции, проголосовали против закона при полной поддержке закона депутатами других партий.
• 24 марта 1933 года: Публикация Закона «О чрезвычайных полномочиях», подписанного рейхсканцлером Гитлером и рейхспрезидентом Гинденбургом в «Имперском вестнике». Действие закона ограничено сроком в 4 года.
• 31 марта 1933 года: Первым законом «Об уравнивании земель с империей» (нем. Gesetz zur Gleichschaltung der Länder mit dem Reich) распущены земельные парламенты, а их новый состав был определён в соответствии с результатами выборов в рейхстаг 5 марта. Правительства земель получили полномочия законотворчества без согласования с парламентами. Вторым законом от 7 апреля в землях вводились должности имперских наместников (нем. Reichsstatthalter), которые обеспечивали осуществление в землях «определённых рейхсканцлером основных направлений политики».
• март-апрель 1933 года: Арестованные в многочисленных бесконтрольных облавах СА и СС доставляются в подвал СА или «дикие» лагеря.
• 1 апреля 1933 года: Якобы «спонтанный» бойкот еврейских магазинов по всей Германии вопреки ожиданиям национал-социалистов не нашёл широкой поддержки у населения.
• 7 апреля 1933 года: Закон «О восстановлении профессионального чиновничества» (нем. Gesetz zur Wiederherstellung des Berufsbeamtentums) позволил режиму уволить политически неугодных и «неарийских» чиновников.
• 2 мая 1933 года: Удар по профсоюзному движению: Штаб-квартиры профсоюзов захвачены членами СА и Национал-социалистической организации заводских ячеек (нем. NSBO). Имущество профсоюзов конфисковано, лидеры отправлены в «предупредительное заключение» концентрационные лагеря.
• 10 мая 1933 года: Сожжение книг: Во многих городах (Берлине, Бремене, Дрездене, Франкфурте, Ганновере, Мюнхене и Нюрнберге) в ходе организованных акций в огонь были брошены произведения социалистов, пацифистов, евреев и либералов. К ним были отнесены в частности: Бертольт Брехт, Альфред Дёблин, Лион Фейхтвангер, Зигмунд Фрейд, Эрих Кестнер, Генрих Манн, Карл Маркс, Карл Осецкий, Эрих Мария Ремарк, Курт Тухольский, Франц Верфель, Арнольд и Стефан Цвейги.
• 22 июня 1933 года: Запрет СДПГ, обвинённой в государственной измене.
• 7 июля 1933 года: Указ рейхсминистра иностранных дел «Об обеспечении безопасности руководства государством» (нем. Verordnung zur Sicherung der Staatsführung)
• 14 июля 1933 года: Запрет или самороспуск всех политических партий за исключением НСДАП. Закон «Против образования новых партий» (нем. Gesetz gegen die Neubildung von Parteien) учреждает однопартийное государство: образование новых и продолжение деятельности политических партий является уголовным преступлением.
• 20 июля 1933 года: Заключение имперского конкордата между Германской империей и Святым престолом.
• 12 ноября 1933 года: Новые выборы в рейхстаг, где НСДАП выступает единым списком, объединённые с «референдумом» по вопросу выхода Германии из Лиги Наций.
• 15 декабря 1933 года: Закон «О коммунальном устройстве Пруссии» (нем. Preußisches Gemeindeverfassungsgesetz) унифицировал с 1 января 1934 года коммунальное устройство Пруссии. Бургомистры во главе коммун назначались сроком на 12 лет без проведения выборов и могли принимать решения без привлечения совета коммуны (принцип фюрера).
• 20 января 1934 года: Закон «О порядке национальной работы» (нем. Gesetz zur Ordnung der nationalen Arbeit) распространил действие принципа фюрера на экономику. Германский трудовой фронт вливается в состав НСДАП.
• 30 января 1934 года: Законом «О реорганизации империи» (нем. Gesetz über den Neuaufbau des Reiches) ликвидируется федеративное устройство Веймарской республики. Суверенные права земель переходят к империи. Правительство получает право установить новое конституционное законодательство.
• 30 июня 1934 года: Путч, организованный якобы Рёмом, служит поводом для внутрипартийной чистки и дальнейшей концентрации партийной власти. Уничтожению подвергается руководство СА. Бывшие политические противники, как, например, Курт фон Шлейхер, пытавшийся расколоть НСДАП, убиты.
• 2 августа 1934 года: Рейхспрезидент Пауль фон Гинденбург умирает в своём родовом поместье Нойдек, Гитлер присваивает себе титул «фюрера и рейхсканцлера».
• 19 августа 1934 года: Референдум по вопросу совмещения Адольфом Гитлером функций рейхспрезидента и рейхсканцлера. В тот же день на верность Гитлеру приводится к присяге рейхсвер. Тем самым все важнейшие посты в государстве объединены, а контролирующие инстанции отсутствуют.
• 1 апреля 1935 года: Вступает в силу единое для империи Положение о коммунах Германии (нем. Deutsche Gemeindeordnung), упразднившее существовавшую до этого федеративную структуру и имевшееся у земель лишь на бумаге право определения коммунального устройства.

Литература

• Richard J. Evans: Das Dritte Reich — Aufstieg, München 2004, ISBN 3-421-05652-8
• Norbert Frei: Machtergreifung. Anmerkungen zu einem historischen Begriff. In: Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte. (VfZ) 31/1983, S. 136—145
• Gotthard Jasper: Die gescheiterte Zähmung. Wege zur Machtergreifung Hitlers 1930—1934. Suhrkamp, Frankfurt am Main 1986 (Neue Historische Bibliothek), ISBN 3-518-11270-8
• [nbnews.com.ua/blogs/29345/myblog/ Кто же привел Гитлера к власти?]

Ссылки

• [www.dhm.de/lemo/html/nazi/innenpolitik/etablierung/index.html Установление власти национал-социалистов. Сайт Немецкого исторического музея  (нем.)]
• [lenta.ru/articles/2015/06/07/hitler/ «Гитлер поднялся на противостоянии с коммунистами»] // Лента.ру, 07.06.2015 (интервью)

Отрывок, характеризующий Приход национал-социалистов к власти в Германии

Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.