Приёр, Клод-Антуан
| Клод-Антуан Приёр-Дювернуа | |
| фр. Claude-Antoine Prieur-Duvernois | |
| Род деятельности: |
военный инженер; деятель французской революции |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
11 августа 1832 (68 лет) |
| Место смерти: | |
Клод-Антуан Приёр-Дювернуа́ (фр. Claude-Antoine Prieur-Duvernois; 22 декабря 1763 (в ряде источников — 22 сентября 1763 года), Осон, Кот-д’Ор — 11 августа 1832, Дижон, Кот-д’Ор) — политический и государственный деятель периода Великой французской революции.
Также именовался как Приёр из Кот-д’Ор (фр. Prieur de la Cote-d'Or), в отличие от однофамильца в конвенте, прозванного Приёр из Марны.
До революции — военный инженер (выпускник Мезьерской школы, где также учился Лазар Карно, а преподавал Гаспар Монж), опубликовал ряд научных трудов.
Политическая деятельность
В 1791 году избран в Законодательное собрание, где не был публичным политиком, мало выступал на трибуне, зато много работал в комитетах собрания.
В 1792 году выбран от департамента Кот-д’Ор в Национальный Конвент, где примкнул к монтаньярам. Голосовал за смерть короля Людовика XVI без отсрочки и апелляции к народу. Декретом Конвента от 30 апреля 1793 г. был вместе с депутатами Лекуантром, Приером из Марны и Жильбером Роммом отправлен в миссию на Шербургское побережье для технической инспекции морских портов. Оказался в июне 1793 года в Кане во время федералистского мятежа и вместе с Роммом был арестован жирондистами. После подавления восстания освобождён (июль 1793 г.).
14 августа 1793 года стал членом Комитета Общественного Спасения, так называемого Комитета Робеспьера или «Великого» Комитета, ответственного за революционный террор 1793—1794 годов.
В качестве члена Комитета Приер в основном занимался вопросами военного снабжения и вооружения. Много сделал для обеспечения революционной армии порохом. Именно по его докладу 4 декабря 1793 года Конвент принял декрет о «революционных методах» добычи и производства селитры, согласно которому всем гражданам республики предлагалось «промывать землю из своих погребов, конюшен, овчарен и коровников, амбаров, а также разрушенных строений». Источники и отчеты говорят об энтузиазме населения и местных властей по исполнению декрета. Для руководства работами были мобилизованы химики и фармацевты, реквизировались котлы и другое оборудование для выпаривания селитры, многие церкви были превращены в селитряницы. В результате за год после издания декрета было добыто 16,7 млн. фунтов селитры и произведено 6 млн. фунтов пороха.
В октябре 1793 года Приер посылался со специальной миссией «для выполнения мер общественного спасения» в Западную армию (подавлявшую вандейское восстание), а в декабре 1793 года — в департаменты Нор и Па-де-Кале. В период с 20 мая по 4 июня 1794 года Приер занимал пост председателя Конвента.
Занимаясь в основном техническими вопросами, Приер тем не менее участвовал и в ряде террористических мероприятий революционного правительства. Так, он вместе с другими членами Комитета общественного спасения подписал 30 марта 1794 года (10 жерминаля II года) приказ об аресте Дантона и его соратников — Камилла Демулена, Делакруа и Филиппо (данный приказ отказался подписать только один член Комитета — Робер Ленде).
После термидорианского переворота Приер был исключён из Комитета — 6 октября 1794 года. Его подозревали в сочувствии к монтаньярам и в антипатии к новому режиму. После прериальского восстания он был арестован (21 мая 1795 года), но вскоре освобождён.
В 1797—1798 годах Приер был членом Совета Пятисот (до марта 1798 года).
Научная деятельность
Кроме политической, Приер в годы Революции отдал много сил и научно-организационной деятельности. Так во многом благодаря его усилиям и энергии была введена метрическая система измерений. Он лично готовил по данной проблеме постановления Комитета общественного спасения, которые затем принимались Конвентом как декреты. Правда, при этом ряд мер носили на себе отпечаток революционной эпохи. Например, по составленному Приером 23 декабря 1793 года постановлению Комитета, из Временной комиссии мер и весов был исключен ряд ученых, в том числе Лавуазье, Кулон и Лаплас, как люди «не заслуживающие доверия по недостатку республиканской доблести и ненависти к королям». По предложению Приера 7 апреля 1795 года Конвент решил возобновить операции для замены временной единицы измерения постоянной.
Вместе с Лазаром Карно, Гаспаром Монжем и Ламбларди, Приер был одним из инициатором создания Политехнической школы в Париже. Он принимал активное участие в составлении положения о данном учебном заведении, которое было утверждено Конвентом 28 сентября 1794 года. В дальнейшем, в течение 5 лет, с 1794 г. по 1798 г., он защищал данное учреждение от атак политических и научных оппонентов.
Частная жизнь и смерть
После переворота 18 брюмера VIII года (9 ноября 1799) Приер прекратил политическую деятельность. В Дижоне он открыл красильную фабрику, которая приносила ему неплохой доход. В 1808 году Наполеон предоставил ему титул графа Империи, но поступить на службу императору Приер отказался. Он настолько удалился от политики и был всеми забыт, что даже не был изгнан из Франции в период Реставрации, когда эта участь постигла практически всех оставшихся к тому времени в живых «цареубийц» (депутатов Конвента, голосовавших за смерть короля). За свою жизнь он так и не вступил в брак и скончался в Дижоне на 70 году жизни.
Напишите отзыв о статье "Приёр, Клод-Антуан"
Ссылки
- Старосельская-Никитина О. А. [web.archive.org/web/20090410030623/enlightment2005.narod.ru/science/science_history.htm Очерки по истории науки и техники периода французской буржуазной революции (1789—1794)]. — М., Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1946.
Отрывок, характеризующий Приёр, Клод-Антуан
Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.
Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
