Проактивность
Проактивность — представление о природе психики человека, свойственное, в первую очередь, гуманистической психологии. Согласно ему, между воздействующими на человека раздражителями и его реакцией на них лежит свободная независимая воля. Способность самим выбирать свою реакцию на внешние раздражители и есть проактивность.
Содержание
Источники проактивности
Быть проактивным человеком означает, что человек осознал свои глубинные ценности и цели, действует в соответствии со своими жизненными принципами, независимо от условий и обстоятельств. Способность подчинить импульсивную реакцию своим ценностям составляет сущность проактивной личности[1].
В психологических концепциях
Понятие проактивности используется многими психологами.
Слово «проактивный» было впервые введено автором логотерапии Виктором Франклом в его книге «Человек в поисках смысла» (написанной по материалам пребывания в нацистском концлагере) для обозначения личности, принимающей ответственность за себя и свою жизнь, а не ищущей причин для происходящих с ним событий в окружающих людях и обстоятельствах. Находясь в невыразимо тяжёлых обстоятельствах, Франкл воспользовался человеческим даром осознания себя и открыл фундаментальный принцип человеческой природы: между стимулом и реакцией у человека остаётся свобода выбора[2]. Проактивность в понимании Франкла близко к понятию интернальности. В этом смысле понятие проактивности широко используется в популярной литературе по менеджменту.
Стивен Кови в книге «7 навыков высокоэффективных людей» поставил проактивность на первое место среди навыков успешного человека[3], которые, по его словам, больше похожи на законы природы[4].
Напишите отзыв о статье "Проактивность"
Литература
- Олпорт Г. Становление личности = Becoming: Basic Considerations for a Psychology of Personality. — М.: Смысл, 2002. — ISBN 5-89357-098-7.
- Франкл В. Человек в поисках смысла = Man's Search for Meaning. — М.: Прогресс, 1990. — ISBN 5-01-001606-0.
Ссылки
[successlib.ru/sem-navykov/ Семь навыков высокоэффективных людей - Стивен Кови]
Примечания
- ↑ Стивен Р. Кови. Семь навыков высокоэффективных людей: Мощные инструменты развития личности. — 10–е изд., доп. — Москва: Альпина Паблишер, 2015. — С. 88. — 396 с.
- ↑ Стивен Р. Кови. Семь навыков высокоэффективных людей: Мощные инструменты развития личности. — 10–е изд., доп. — Москва: Альпина Паблишер, 2015. — С. 86. — 396 с.
- ↑ Стивен Р. Кови. Семь навыков высокоэффективных людей: Мощные инструменты развития личности. — 10–е изд., доп.. — Москва: Альпина Паблишер, 2015. — С. 87. — 396 с.
- ↑ Стивен Р. Кови. Семь навыков высокоэффективных людей: Мощные инструменты развития личности.. — 10–е изд., доп. — Москва: Альпина Паблишер, 2015. — С. 7. — 396 с.
Отрывок, характеризующий Проактивность
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
