Проваторов, Геннадий Пантелеймонович
Геннадий Проваторов | ||
Полное имя |
Геннадий Пантелеймонович Проваторов | |
---|---|---|
Дата рождения | ||
Место рождения | ||
Дата смерти | ||
Место смерти | ||
Страна | ||
Профессии | ||
Сотрудничество | ||
Награды |
|
Геннадий Пантелеймонович Проваторов (11 марта 1929, Москва, СССР — 4 мая 2010[1], Минск, Белоруссия) — российский и белорусский дирижёр. Народный артист РСФСР (1981), заслуженный артист Республики Беларусь, Лауреат Государственной премии Республики Беларусь.
Содержание
Биография
Окончил Московскую консерваторию как пианист у А. Б. Гольденвейзера (1952), а затем как дирижёр у К. П. Кондрашина и А. В. Гаука (1956).
В 1955—1961 годах — дирижёр симфонических оркестров Московской областной, Харьковской и Днепропетровской филармоний, в 1961—1965 годах — Музыкального театра имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко. В 1962 году Проваторов дирижировал премьерой второй редакции оперы Дм. Шостаковича «Катерина Измайлова», затем записав её (запись удостоена во Франции Grand Prix du Disque 1966 года).
В 1965—1968 годах возглавлял оркестр Одесского театра оперы и балета, в 1968—1971 годах — Ленинградского Малого театра оперы и балета, в котором под руководством Проваторова были поставлены, в частности, оперы «Бенвенуто Челлини» Берлиоза (впервые в СССР) и «Турандот» Пуччини, балетов Стравинского «Весна священная», «Петрушка», «Жар-птица». В 1971—1981 годах Проваторов был главным дирижёром Симфонического оркестра Куйбышевской филармонии.
С 1984 года жил и работал в Беларуси. В 1984—1989 годах возглавлял Государственный академический театр оперы и балета Белорусской ССР, продолжал с ним работать и в последующие годы; среди постановок Проваторова — оперы Мусоргского «Хованщина» и Прокофьева «Война и мир», балеты Чайковского «Лебединое озеро» и Прокофьева «Ромео и Джульетта», а также произведения белорусских композиторов — премьеры оперы «Визит дамы» Сергея Кортеса (1995) и балета «Страсти (Рогнеда)» Андрея Мдивани (1996); среди учеников: дирижер Игорь Бухвалов, дирижёр Евгений Степанцов, дирижёр камерного оркестра Белорусской государственной академии музыки Петр Вандиловский, дирижёры Национального академического театра оперы и балета Республики Беларусь Вячеслав Волич и Иван Костяхин, дирижер Государственного академического симфонического оркестра Республики Беларусь Михаил Снитко, дирижёр камерного оркестра Гомельской филармонии Владимир Оводок.
Г. П. Проваторов скончался 4 мая 2010 года после тяжёлой болезни в Минске. 7 мая 2010 года в 8.00 прошло отпевание в Минском Свято-Духовом кафедральном соборе, в 12.00 состоялась гражданская панихида в Белорусской государственной академии музыки в Минске[2].
Записи
- Опера П. И. Чайковского «Опричник». Исполнители: Лев Кузнецов, Тамара Милашкина, Лариса Никитина, Раиса Котова, Владимир Маторин, Евгений Владимиров. Симфонический оркестр Центрального телевидения и Всесоюзного радио, дирижёр — Геннадий Проваторов. Запись — 1980 год
- Г. Попов. Симфонии № 1, 2. Московский Государственный симфонический оркестр, Симфонический оркестр Центрального телевидения и Всесоюзного радио, дирижёр — Геннадий Проваторов.
- А. П. Бородин «Князь Игорь», фильм-опера (1969). Режиссёр Роман Тихомиров, балет, хор и оркестр Ленинградского академического театра оперы и балета им. С. М. Кирова. Исполнители: князь Игорь — Борис Хмельницкий (поет Владимир Киняев); Ярославна — Нелли Пшенная (поет Тамара Милашкина); Владимир Игоревич — Борис Токарев (поет Виргилиус Норейка); князь Галицкий — Александр Сластин (поет Валерий Малышев); Кончак — Бимбулат Ватаев (поет Евгений Нестеренко); Кончаковна — Инвета Моргоева (поет Ирина Богачёва).
Напишите отзыв о статье "Проваторов, Геннадий Пантелеймонович"
Примечания
Ссылки
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Проваторов, Геннадий Пантелеймонович
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
- Родившиеся 11 марта
- Родившиеся в 1929 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Москве
- Умершие 4 мая
- Умершие в 2010 году
- Умершие в Минске
- Музыканты по алфавиту
- Дирижёры по алфавиту
- Дирижёры России
- Дирижёры СССР
- Дирижёры Белоруссии
- Награждённые медалью Франциска Скорины
- Народные артисты РСФСР
- Выпускники Московской консерватории
- Академические музыканты России
- Заслуженные артисты Белоруссии