Административное деление Алжира
Алжир разделён на:
- 48 вилайетов (араб. ولاية),
- 553 округа (араб. دائرة; «дайра»)
- 1541 коммуну (фр. commune, араб. بلديات, ед.ч. بلدية баладийя).
Содержание
Вилайеты Алжира
№ | Вилайет | Административный центр | Площадь, км²[1] |
Население (2008), чел.[1] |
Плотность чел./км² |
Карта | Изображение | |
---|---|---|---|---|---|---|---|---|
1 | Адрар | Адрар | 439 700 | 399 714 | 0,9 | |||
2 | Эш-Шелифф | Эш-Шелифф | 4 795 | 1 002 088 | 209,0 | |||
3 | Лагуат | Лагуат | 25 057 | 455 602 | 18,2 | |||
4 | Умм-эль-Буаги | Умм-эль-Буаги | 6 768 | 621 612 | 91,8 | |||
5 | Батна | Батна | 12 192 | 1 119 791 | 91,8 | |||
6 | Беджая | Беджая | 3 268 | 912 577 | 279,2 | |||
7 | Бискра | Бискра | 20 986 | 721 356 | 34,4 | |||
8 | Бешар | Бешар | 162 200 | 270 061 | 1,7 | |||
9 | Блида | Блида | 1 696 | 1 002 937 | 591,4 | |||
10 | Буира | Буира | 4 439 | 695 583 | 156,7 | |||
11 | Таманрассет | Таманрассет | 556 200 | 176 637 | 0,3 | |||
12 | Тебесса | Тебесса | 14 227 | 648 703 | 45,6 | |||
13 | Тлемсен | Тлемсен | 9 061 | 949 135 | 104,7 | |||
14 | Тиарет | Тиарет | 20 673 | 846 823 | 41,0 | |||
15 | Тизи-Узу | Тизи-Узу | 3 568 | 1 127 607 | 316,0 | |||
16 | Алжир | Алжир | 273 | 2 988 145 | 10 945,6 | |||
17 | Джельфа | Джельфа | 66 415 | 1 092 184 | 16,4 | |||
18 | Джиджель | Джиджель | 2 577 | 636 948 | 247,2 | |||
19 | Сетиф | Сетиф | 6 504 | 1 489 979 | 229,1 | |||
20 | Саида | Саида | 6 764 | 330 641 | 48,9 | |||
21 | Скикда | Скикда | 4 026 | 898 680 | 223,2 | |||
22 | Сиди-Бель-Аббес | Сиди-Бель-Аббес | 9 096 | 604 744 | 66,5 | |||
23 | Аннаба | Аннаба | 1 439 | 609 499 | 423,6 | |||
24 | Гельма | Гельма | 4 101 | 482 430 | 117,6 | |||
25 | Константина | Константина | 2 187 | 938 475 | 429,1 | |||
26 | Медеа | Медеа | 8 866 | 819 932 | 92,5 | |||
27 | Мостаганем | Мостаганем | 2 175 | 737 118 | 338,9 | |||
28 | Мсила | Мсила | 18 718 | 990 591 | 52,9 | |||
29 | Маскара | Маскара | 5 941 | 784 073 | 132,0 | |||
30 | Уаргла | Уаргла | 211 980 | 558 558 | 2,6 | |||
31 | Оран | Оран | 2 121 | 1 454 078 | 685,6 | |||
32 | Эль-Баяд | Эль-Баяд | 78 870 | 228 624 | 2,9 | |||
33 | Иллизи | Иллизи | 285 000 | 52 333 | 0,2 | |||
34 | Бордж-Бу-Арреридж | Бордж-Бу-Арреридж | 4 115 | 628 475 | 152,7 | |||
35 | Бумердес | Бумердес | 1 591 | 802 083 | 504,1 | |||
36 | Эль-Тарф | Эль-Тарф | 3 339 | 408 414 | 122,3 | |||
37 | Тиндуф | Тиндуф | 159 000 | 49 149 | 0,3 | |||
38 | Тисемсильт | Тисемсильт | 3 152 | 294 476 | 93,4 | |||
39 | Эль-Уэд | Эль-Уэд | 54 573 | 647 548 | 11,9 | |||
40 | Хеншела | Хеншела | 9 811 | 386 683 | 39,4 | |||
41 | Сук-Ахраc | Сук-Ахрас | 4 541 | 438 127 | 96,5 | |||
42 | Типаза | Типаза | 2 166 | 591 010 | 272,9 | |||
43 | Мила | Мила | 9 375 | 766 886 | 81,8 | |||
44 | Айн-Дефла | Айн-Дефла | 4 897 | 766 013 | 156,4 | |||
45 | Наама | Наама | 29 950 | 192 891 | 6,4 | |||
46 | Айн-Темушент | Айн-Темушент | 2 379 | 371 239 | 156,0 | |||
47 | Гардая | Гардая | 86 105 | 363 598 | 4,2 | |||
48 | Гализан (Релизан) | Гализан | 4 870 | 726 180 | 149,1 |
История
В 1954—1962 гг. во время войны за независимость Алжира Фронт национального освобождения принял организационное деление страны на 6 вилай, имеющих номера:
- Aurès
- Constantine
- Kabylie
- Algiers
- Oran
- Sahara
В 1962 году, обретя независимость, Алжир унаследовал деление французского Алжира — 17 департаментов, которые в 1968 году стали называться вилайями («провинциями»). Каждая вилайя имела номер, состоящий из цифры (у двух — 8, у остальных — 9) и латинской буквы. Такое деление просуществовало до 1974 года.
В 1974 году произошла реструктуризация в 31 вилайю, имеющих обычные числовые номера. А в 1983 к ним добавилось ещё 17 новых административных единиц, получивших номера с 32 по 48 в порядке, соответствующем арабскому алфавиту. С 1983 года алжирские административные единицы называются вилайетами.
См. также
Напишите отзыв о статье "Административное деление Алжира"
Примечания
Ссылки
- [archive.is/20130417083343/www.mid.ru/ns-rafr.nsf/89414576079db559432569d8002421fc/432569a40037340743256a25004b96fc?OpenDocument Справочная информация об Алжире] на сайте Министерства иностранных дел РФ.
- [whp057.narod.ru/aljir.htm Информация об Алжире]. Список вилайетов.
|
|
|
Отрывок, характеризующий Административное деление Алжира
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»
Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!