Программа Safeguard

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Программа Safeguard (с англ. — «Мера предосторожности») — система противоракетной обороны, созданная армией США в начале 1970-х на базе предшествующих работ по проекту LIM-49 Nike Zeus. Предназначалась для гарантии ответного удар путём защиты позиций ядерных ракет от возможного обезоруживающего удара противника. Основывалась на двух эшелонах обороны:

  • Заатмосферном (осуществляемом дальнобойными противоракетами LIM-49 «Spartan»
  • Внутриатмосферном (осуществляемом ближними противоракетами «Sprint»

Планировалось развертывание ряда комплексов системы для защиты стратегических военных объектов и частично — населенных пунктов, но в связи с подписанием договора об ограничении систем противоракетной обороны в 1972 году был завершен только один комплекс, противоракетная база имени Стэнли Микельсена в Северной Дакоте. База предназначалась для защиты районов базирования межконтинентальных баллистических ракет «Минитмен» 321-го ракетного крыла.

Комплекс состоял на вооружении крайне ограниченное время с 1975 по 1976 год, и был законсервирован в связи с изменением доктрины защиты ядерного арсенала США.





История

См. LIM-49 Nike Zeus

Nike-X

Главным недостатком разработанной в начале 1960-х противоракетной системы LIM-49 Nike Zeus являлось использование стандартных радаров с механическим сканированием путём вращения антенны. Это существенно замедляло реакцию системы (что, с учетом ограниченного десятками секунд времени перехвата, было критично) и вынуждало использовать отдельную РЛС для отслеживания каждой перехватываемой неприятельской боеголовки.

В результате, так как каждая отдельная база проекта «Зевс» имела только шесть радаров сопровождения целей (англ. Target Tracking Radar), то одновременно могло быть перехвачено не более шести боеголовок. С учетом, что на выработку огневого решения требовалось приблизительно 45 секунд (20 на взятие цели на сопровождение и 25 собственно на перехват), система физически не могла перехватить более шести атакующих одновременно боевых блоков. С учетом стремительного увеличения ядерного арсенала СССР в 1960-х, это означало, что противник может преодолеть систему, просто послав против охраняемого объекта одновременно больше боеголовок, чем система может отследить.

Решением проблемы стала программа «Nike-X», начатая в 1961 году. В ходе программы, предполагалось сделать основой комплекса новые РЛС с фазированными антенными решетками, способными одновременно отслеживать множество целей. Новые, более совершенные компьютеры со значительно большим быстродействием, позволяли свести процесс выработки огневого решения к долям секунды.

После детального рассмотрения проекта, было принято решение дополнить систему еще одним, ближним эшелоном перехвата — компактной противоракетой с минимальным временем реакции, способной поражать прорвавшиеся мимо «Nike-X» боеголовки уже в пределах атмосферы. Кроме того, было сочтено осмысленным увеличить радиус действия противоракет заатмосферного перехвата, чтобы иметь запас времени для последовательных перехватов при массированном нападении. В конечном итоге, было решено разработать на базе «Nike-X» полностью новый комплекс противоракетной обороны «Sentinel», включающий противоракету LIM-49A «Spartan» (развитие «Найк-X») как часть системы заатмосферного перехвата.

Программа Sentinel

В 1967 году, Роберт Макнамара анонсировал начало работ по программе «Sentinel» (с англ. — «Страж»), направленной на защиту территории США от ракетно-ядерного нападения. Система основывалась на программе «Nike-X» и включала два эшелона перехвата — внешний, заатмосферный, при помощи дальнобойных ракет «Спартанец», и внутренний внутриатмосферный, при помощи ракет малого радиуса действия «Спринт».

Предполагалось, что система обеспечит уверенную защиту американской территории от ограниченного ракетного нападения. В этот период, наиболее вероятным потенциальным агрессором считался коммунистический Китай: американские эксперты полагали, что в то время как советское руководство понимает опасность атомной войны и не будет рисковать началом таковой, китайская политическая верхушка намного менее адекватна и может использовать ядерный шантаж для внешнеполитических задач. Предполагалось, что Китай по техническим и экономическим причинам не сможет развернуть значительный арсенал дальнобойных ракет, и система противоракетной обороны сумеет защитить от китайской атаки.

Кроме того, задачей системы «Сентинел» являлась защита стратегических объектов на территории США — командных центров, районов базирования МБР, аэродромов стратегической авиации и баз подводных ракетоносцев — от угрозы «обезоруживающего» удара. Атомная стратегия того времени полагала, что неприятель (СССР или КНР) может попытаться нанести внезапный ядерный удар ограниченной мощности при помощи носителей с небольшим временем реакции — баллистических ракет подводных лодок, или орбитальных атомных зарядов — с целью накрыть американский ядерный арсенал на позициях, до того как будут переданы команды на запуск. Эти опасения подогревались данными разведки о создании в Советском Союзе собственных систем ПРО. В случае, если большая часть американских МБР была бы выведена из строя обезоруживающим ударом (что было маловероятно, но возможно) даже существующие системы противоракетной обороны сумели бы нейтрализовать немногие оставшиеся ракеты.

Наконец, система снижала вероятность начала полномасштабной войны из-за случайного запуска баллистической ракеты, или из-за сознательной провокации третьей стороны (в качестве такой, опять же, рассматривался Китай, который имел стимул спровоцировать конфликт между СССР и США). Система противоракетной обороны могла бы остановить такой ограниченный удар и дать обеим сторонам время для разрешения ситуации мирным путём.

Планы развертывания предполагали создание на территории США (включая Аляску и Гавайи) семнадцати баз противоракет. Четыре из них предназначались для защиты авиабаз развертывания МБР «Минитмен», две — для прикрытия военно-морских баз и радарных комплексов на Аляске и Гавайских Островах, остальные одиннадцать — для защиты крупнейших населенных центров, включая Вашингтон, Нью-Йорк, Бостон, Чикаго, Детройт, Олбани, Даллас, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Солт-Лэйк-Сити и Сиэттл: учитывая дальнобойность противоракет «Спартанец», это означало, что противоракетное прикрытие получает де-факто вся территория США.

Программа «Сентинел» разрабатывалась с 1963 по 1964 год, и в ходе работы были созданы основные архитектурные решения будущего «Сэйфгарда». Однако, по мере развития программы начали возникать существенные проблемы:

  • Создание абсолютно надежной системы противоракетной обороны все еще не представлялось возможным
  • Развертывание даже ограниченной глобальной противоракетной обороны могло бы подстегнуть СССР к новому витку гонки вооружений, на который США были бы вынуждены реагировать
  • Даже в идеальном случае, система защищала только ограниченные территории (пусть даже крупнейшие населенные пункты) от ограниченной атаки
  • Хотя внешний (заатмосферный) эшелон противоракетной обороны не представлял опасности для гражданского населения, детонации боеголовок внутреннего (внутриатмосферного) эшелона обороны могли быть опасны для самих защищаемых территорий.
  • Наконец, развертывание такой системы само по себе стимулировало бы противника идти на превентивный удар в случае любого конфликта — поскольку противник опасался бы угрозы обезоруживающего удара со стороны США (противоракетная оборона которых помогла бы им нейтрализовать ослабленный ответный удар неприятеля).

Концепция

В 1967 году, министерство обороны США объявило о пересмотре взгляда на перспективную систему противоракетной обороны. Отныне в основу концепции была положена защита исключительно стратегических объектов военной инфраструктуры от угрозы обезоруживающего внезапного нападения. Пересмотренная программа «Сентинел» получила название «Сэйфгард» — «мера предосторожности», что отражало её назначение.

Предполагалось, что наличие систем ПРО для защиты стратегических объектов, сделает невозможным для неприятеля уничтожение этих объектов обезоруживающим ударом небольшого числа боеголовок (например, внезапным ударом с подводной лодки, подошедшей близко к побережью США). Подготовить же массированный удар незаметно у противника не выйдет: его подготовка неминуемо привлечет внимание разведки и насторожит США. Таким образом, не нарушая стратегического баланса как такового (так как населенные центры США были открыты ответным ударам неприятеля), система гарантировала выживание американского ядерного арсенала в случае внезапного неприятельского обезоруживающего удара.

В качестве основных прикрываемых объектов теперь рассматривались стратегические командные центры, районы базирования баллистических ракет, аэродромы стратегической авиации, базы ракетоносных субмарин. Задачей системы было не противостоять массированным ракетным ударам, а сделать невозможным поражение этих объектов небольшим числом ракет — которые противник мог бы незаметно развернуть вблизи территории США.

Структура

Система противоракетной обороны «Safeguard» состояла из следующих ключевых компонентов:

Perimeter Acquisition Radar

Радар Периметрического Обнаружения (англ. Perimeter Acquisition Radar) - РЛС раннего предупреждения и слежения с пассивной фазированной антенной решеткой. Эта огромная РЛС с пиковой мощностью более 15 мегаватт была сердцем всей программы «Safeguard» и предназначалась для обнаружения приближающихся боеголовок и выдачи целеуказания по ним. На каждый комплекс полагалось по одному радару такого типа.

РЛС была создана на базе РЛС AN/FPQ-16, использовавшейся в системе предупреждения о ракетном нападении США. На дистанции до 3200 километров, система могла различить объект диаметром около 24 сантиметров. Дальнейшие модернизации увеличили возможности системы. Система могла одновременно отслеживать и сопровождать несколько десятков целей. Огромный радиус действия позволял своевременно обнаружить ракетное нападение на охраняемые объекты, и обеспечить запас времени для выработки огневого решения и перехвата.

Антенны РЛС устанавливались на массивном железобетонном основании, под углом к вертикали. Энергопитание обеспечивалось либо от национальной энергосети, либо от дизельных генераторов, установленных в специальном подземном бункере около РЛС.

Missile Site Radar

Радар Ракетной Позиции (англ. Missile Site Radar ) — предназначался для сопровождения обнаруженных целей и отслеживания летящих ракет. Он был включен в состав центральной позиции комплекса.

Установка радара этого типа представляла собой усеченную пирамиду, на наклонных стенах которой размещались фазированные антенные решетки РЛС. Таким образом, РРП обеспечивал круговой обзор на 360 градусов и мог отслеживать приближающиеся цели и взлетающие ракеты с любого направления. Непосредственно под пирамидой радара размещался командный бункер.

Первичное целеуказание система получала от РЛС периметрического обнаружения. Когда боеголовки приближались, РРП брала их на сопровождение и отслеживали как цели так и взлетающие ракеты, снабжая данными компьютеры системы управления.

Противоракета заатмосферного перехвата

Дальнобойная трехступенчатая противоракета LIM-49A «Спартанец» составляла первый эшелон перехвата. Она предназначалась для перехвата за пределами атмосферы, на дистанции до 740 километров от комплекса.

Ракета выводилась в расчетную точку встречи с неприятельскими боеголовками, и уничтожала их подрывом 5-мегатонной нейтронной боевой части. Поражающим фактором в первую очередь являлось рентгеновское излучение и нейтронный поток. За счет большого радиуса действия, конструкторы рассчитывали в определенной степени нивелировать маскирующий эффект плазменных облаков высотных ядерных взрывов, и ослабить действие ЭМИ и искусственных радиационных поясов на радары. Таким образом, устранялась угроза, что противник пошлет две боеголовки одну за другой по одной траектории, и вторая проскочит под прикрытием радионепрозрачного плазменного облака от уничтожения первой[1].

На испытаниях, противоракета «Спартанец» впервые перехватила боевой блок МБР «Минитмен» (учебный) в августе 1970 года. Всего за время испытаний ракета выполнила 48 перехватов (в том числе один двойной), из них 43 были успешны, то есть надежность системы составляла 89,6 %.

Развернутый на позиции в Северной Дакоте комплекс «Сэйфгард» включал 30 противоракет «Спартан» в подземных взрывозащитных шахтах. Существовала всего одна стартовая позиция «Спартанов» непосредственно рядом с центральным комплексом, так как большой радиус действия позволял им эффективно защищать всю охраняемую комплексом территорию.

Противоракета внутриатмосферного перехвата

Двухступенчатая скоростная противоракета «Спринт» составляла второй эшелон перехвата. Она предназначалась для перехвата и уничтожения тех боеголовок, что прошли сквозь эшелон обороны «Спартанцев».

В основу концепции «Спринта» был положен перехват боеголовки в верхних слоях атмосферы, на дистанции до 40 километров. Предполагалось, что на этой стадии все ложные цели будут уже отфильтрованы за счет торможения в верхних слоях атмосферы (более легкие ложные цели тормозились быстрее чем более тяжелые боеголовки) и противоракета сможет точно поразить настоящие боеголовки. Так как время перехвата было очень ограничено, и времени на вторую попытку в случае промаха уже не было, к ракете предъявлялись экстремальные требования: «Спринт» должен был выдерживать более чем стократную перегрузку!

Ракета оснащалась малогабаритной нейтронной боевой частью W-66, килотонного эквивалента. Предполагалось, что они не будут создавать больших помех для наземных радаров, и не будут наносить значительного вреда поверхности.

На испытаниях, ракета «Спринт» продемонстрировала выдающиеся данные против учебных боевых блоков МБР «Минитмен» и БРПЛ «Поларис». Всего было проведено 46 учебных пусков, из которых 41 был удачным (89,1 %), 2 частично удачными и 3 неудачными. На учениях были отработаны и двойные пуски и перехват множественных целей. В целом, ракета превзошла ожидания разработчиков, продемонстрировав надежность и точность[2].

Развернутый в Северной Дакоте комплекс «Сэйфгард» включал пять позиций противоракет «Спринт». Каждая позиция оснащалась двенадцатью противоракетами в железобетонных шахтах. Одна ракетная позиция прикрывала непосредственно комплекс «Сэйфгард» (радар периметрического обнаружения и шахты дальнобойных противоракет «Спартанец»), а остальные четыре были распределены между пусковыми позициями баллистических ракет «Минитмен». Всего было развернуто 70 противоракет «Спринт»

Развертывание

Планы развертывания

Первоначальный план развертывания, принятый в 1968 году, предполагал развертывание ракетных баз для обеспечения защиты следующих объектов первой очереди:

  • Авиабазы Уитман (Whiteman AFB), штат Миссури, на которой базировались 150 МБР Минитмен
  • Авиабазы Малмстром (Malmstrom AFB), штат Монтана, на которой базировались 150 МБР Минитмен
  • Авиабазы Гранд Форкс (Grand Forks AFB), штат Северная Дакота, на которой базировались 150 МБР Минитмен

Таким образом, система «Сэйфгард» защищала от обезоруживающего удара 450 МБР, чего должно было хватить для гарантии взаимного уничтожения в случае любой агрессии. В перспективе, рассматривалась возможность развертывания баз противоракет и для прикрытия других стратегических объектов. Однако, еще на ранней стадии подготовки, база Уитман была исключена из плана (хотя место для развертывания радаров и противоракет было уже выбрано) и строительство сосредоточилось только на двух остальных базах.

В рамках первой очереди рассматривалось также развертывание ракетной базы для защиты Вашингтона и (ограниченно) соседних населенных центров.[3] В дальнейшем, число баз противоракет рассчитывали довести до двенадцати.

Договор о ограничении противоракетной обороны

В 1972 году, США и СССР подписали Договор об ограничении систем противоракетной обороны, ограничивший создание систем стратегической ПРО.

Главной целью договора было обеспечить поддержание доктрины взаимного гарантированного уничтожения, и таким образом — снизить международную напряженность и риск начала атомной войны. Обязавшись не развертывать глобальных систем противоракетной обороны (однако договор не запрещал разрабатывать и испытывать таковые), обе стороны обеспечивали ситуацию, при котором внезапное нападение одной стороны всегда было бы парировано ответным ядерным ударом неприятеля. Таким образом, осознание собственной беззащитности должно было сдерживать обе стороны от идеи начать новую мировую войну.

Договор, однако, учитывал опасения стратегов относительно вероятности ограниченного обезоруживающего удара. Поэтому согласно договору, каждая сторона могла развернуть не более одного района стратегической противоракетной обороны для защиты своих наиболее важных стратегических объектов. Каждый район должен был включать не более 100 противоракет радиусом действия не более 1000 км. Предполагалось, что этого хватит, чтобы исключить угрозу обезоруживающего удара, в то же время не нарушая стратегический баланс.

В связи с договором, работы над противоракетной обороной базы Малмстром были остановлены, хотя основные инженерные работы были уже завершены. Командование армии США сочло более важным завершить постройку базы противоракет в Северной Дакоте, избранной США в качестве дозволенного района противоракетной обороны.

База Стэнли Микельсена

В 1975 году, база противоракетной обороны имени Стэнли Микельсена в Северной Дакоте была поставлена на боевое дежурство. База располагалась на территории авиабазы Гранд Форкс, прикрывая своими противоракетами все эскадроны баллистических ракет.

Центральная позиция комплекса включала:

  • радар Периметрического Обнаружения
  • радар Ракетной Позиции
  • 30 расположенных шестью рядами по пять шахт противоракет «Спартанец»
  • 16 расположенных четырьмя рядами по четыре шахт противоракет «Спринт» (предназначенных для обороны самого комплекса)

Вокруг основного комплекса, прикрывая разнесенные позиции баллистических ракет, были расположены четыре Отдаленные Ракетные Позиции (англ. Remote Missile Sites. Каждая из них была оснащена ракетами «Спринт»: позиции номер 1 и 2 имели по 12 пусковых шахт, позиция номер 3 имела 16 пусковых шахт, и позиция номер 4 — 14 пусковых шахт. Всего, внешние позиции имели до 54 ракет «Спринт»

Подобная архитектура базы позволяла перехватить до 30 боеголовок на внеатмосферном рубеже атаки, и до 12 — при атаке на каждую отдельную секцию комплекса. Со своей позиции в Гранд Форкс, комплекс «Сэйфгард» обеспечивал частичную противоракетную оборону всей Северной и Южной Дакоты, Миннесоты, большей части Висконсина и восточной части Монтаны.

Консервация

Система «Safegurad» была поставлена на боевое дежурство в 1975 году: но буквально на следующий день Конгресс принял решение о прекращении работы по проекту. Связано это было с изменением доктрины обеспечения безопасности стратегических ракетных сил — началом перевооружения американских подводных ракетоносцев на ракеты UGM-73 Poseidon с разделяющимися боеголовками индивидуального наведения.

Рассредоточенные в мировом океане, подводные ракетоносцы были практически неуязвимы для обезоруживающих ударов. Американский флот располагал сорок одной ракетоносной субмариной, каждая — с шестнадцатью ракетными шахтами, что при условии перевооружения их на ракеты «Посейдон» позволяло базировать на подводных лодках общим счетом 6560 боеголовок. Значительный радиус действия «Посейдонов» — более 4600 км — позволял им избегать районов плотной ПЛО неприятеля, запуская баллистические ракеты с безопасной дистанции. В перспективе же ожидалось появление баллистической ракеты подводных лодок «Трайдент», обладавшей межконтинентальной дальностью и способной запускаться из любых точек мирового океана.

В свете подобных перспектив подводного рассредоточения ядерного арсенала США, защита от обезоруживающего нападения, предоставляемая системой «Сэйфгард» всего лишь одной авиабазе, выглядела слишком дорогим удовольствием. Подводные ракетоносцы были дешевле, эффективнее и многофункциональнее чем стационарные комплексы. В 1976 году, спустя пять месяцев после постановки на дежурство, комплекс в Северной Дакоте был законсервирован.

В настоящее время, единственной работоспособной частью комплекса является Радар Периметрического Обнаружения, используемый в системе СПРН США.

Оценка эффективности

В отличие от большинства систем противоракетной обороны, система «Сэйфгард» была достаточно эффективна для выполнения своей роли. Это было связано с тем, что защищаемые ей объекты — шахты баллистических ракет — были рассредоточены по площади, и хорошо защищены от поражения.

Авиабаза Гранд Форкс включала три эскадрона баллистических ракет, каждый из которых имел по пять стартовых позиций, с десятью МБР «Минитмен» шахтного базирования каждая — всего пятнадцать стартовых позиций и сто пятьдесят ракет. Чтобы полностью вывести базу из строя внезапным обезоруживающим нападением, неприятелю требовалось не менее пятнадцати боеголовок, только чтобы накрыть каждую стартовую позицию. Это было в рамках возможного - например, залп одной субмарины проекта 667БД состоял из шестнадцати ракет с ядерными боевыми частями.

Однако, система «Сэйфгард» вмешивалась в расчеты нападающего. Теоретически, система могла нейтрализовать до полусотни неприятельских боеголовок, нацеленных на любую из стартовых позиций. Даже если единичные боеголовки просочились бы сквозь защиту, не было никаких гарантий, что их будет достаточно для поражения ВСЕХ стартовых позиций Гранд Форкс.

Так как разнесенные по времени последовательные атаки (имеющие целью истощить оборону) в обезоруживающем ударе были невозможны — целью обезоруживающего удара было бы поразить стратегические объекты США в кратчайшее время до того, как американцы нанесут ответный удар — то неприятелю пришлось бы направлять не менее полусотни боеголовок на КАЖДУЮ стартовую позицию, чтобы иметь шансы преодолеть систему «Сэйфгард» и разрушить базу. Незаметно организовать силы для такой обезоруживающей атаки было бы нереально.

Напишите отзыв о статье "Программа Safeguard"

Примечания

  1. www.alternatewars.com/WW3/WW3_Documents/ABM_Bell/ABM_Ch10.htm
  2. srmsc.org/pdf/004431p0.pdf
  3. [www.nuclearabms.info/HSafeguard.html Safeguard ABM Program]

Ссылки

  • [www.srmsc.org/ Unofficial website of the Stanley R. Mickelsen Safeguard complex]
  • [www.fas.org/spp/starwars/program/safeguard.htm FAS - Safeguard system]
  • [www.globalsecurity.org/wmd/facility/malmstrom-abm.htm Global Security - Malstrom ABM site]
  • The MSR is listed in the Historic American Engineering Record, survey [hdl.loc.gov/loc.pnp/hhh.nd0046 ND-9-B].
  • The PAR site is listed in the Historic American Engineering Record, survey [hdl.loc.gov/loc.pnp/hhh.nd0078 ND-9-P].

Отрывок, характеризующий Программа Safeguard

24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.