Улица
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
(перенаправлено с «Проезд»)
У́лица — элемент инфраструктуры населённого пункта.
Обычно представляет собой два ряда зданий и пространство между ними для передвижения.
Содержание
Классификация улиц
Улицы классифицируются по их функциональному назначению[1] .
Городские улицы
- Магистральная улица общегородского значения;
- Магистральная улица районного значения;
- Основная улица
- Улица местного значения:
- Межквартальная улица;
- Внутриквартальная улица;
- Жилая улица;
- Трамвайно-пешеходная улица;
- Пешеходная улица;
- Велосипедная дорожка
- Тупик
Поселковые и сельские улицы
- Главные улицы;
- Жилые улицы;
- Проезды.
Каждая улица имеет свой поперечный профиль. Его вид зависит от категории улицы, значения города (населённого пункта), в котором она расположена, размера города (населённого пункта), количества населения, рельефа территории, климатических и гидрогеологических условий, характера застройки, видов, размеров и направления городского движения, способа отвода дождевых и поверхностных вод, наличия и размещения подземных сооружений, наличия линий электропередач и связи, и многих других факторов.
Типы улиц
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 31 января 2013 года. |
Названия улиц и их типы весьма условны. Кроме того, с развитием населённого пункта и новостройками меняется внешний вид улиц. Переулок, например, может перестать быть переулком, но название может не меняться. На некоторых улицах может быть запрещён проезд автомобилей и мотоциклов, на других — движение разрешено лишь в одну сторону.
| Тип | Сокр. | Пояснение |
|---|---|---|
| Аллея | Улица, обсаженная по обеим сторонам деревьями, часто в парке или саду (например: Главная аллея). | |
| Бульвар | бул., б-р | Широкая улица со скамейками, газонами и аллеями, предназначенными для пешеходного движения и кратковременного отдыха, проезжая часть занимает гораздо меньше ширины, чем газоно-пешеходная зона (например: Цветной бульвар). |
| Вал | Улица, возникшая на месте вала — старинной земляной насыпи. | |
| Взвоз | В некоторых городах России улица с наклонным профилем, служащая въездом на возвышенность. Почти то же, что съезд или спуск, но не обязательно ведёт к берегу реки (например: Октябрьский взвоз, Кузнечный взвоз). | |
| Въезд | ||
| Дорога | дор. | Любой путь сообщения, как правило, выходит или исторически выходил за пределы городской черты. (например: Николаевская дорога в Одессе, МКАД же не является улицей). |
| Заезд | ||
| Кольцо | Улица, имеющая форму замкнутого или не полностью замкнутого кольца, которое может иметь как правильную, так и неправильную форму. | |
| Линия (линнея) | Название улиц в некоторых городах России, Латвии, Финляндии и Украины. Наиболее известны линии Васильевского острова в Санкт-Петербурге. | |
| Луч | Название улиц в некоторых населённых пунктах, например Улица 2-й Луч. | |
| Магистраль | маг. | Главная широкая улица с интенсивным транспортным движением. |
| Набережная | наб. | Улица вдоль реки или другого водоёма (например: Пушкинская набережная). Иногда проходит по бывшему берегу исчезнувшего водоёма (например: Набережная озера в Томске)[2]. |
| Переулок | пер. | Небольшая улица между двумя крупными улицами (например: Черниговский переулок) или между улицей и другим переулком (например: Кривоколенный переулок), или между двумя переулками (например: Сверчков переулок). |
| Перспектива (першпектива) | Название проспектов в Санкт-Петербурге XVIII века. | |
| Площадь | пл. | Открытое пространство, обрамлённое зданиями и зелёными насаждениями, как правило находится на перекрёстке улиц. |
| Проезд | пр., пр-д | Чаще всего, небольшая улица, соединяющая две более крупные улицы, обычно имеющая (или имевшая ранее) возможность проезда по ней на транспорте с одной крупной улицы на другую. |
| Проспект | просп., пр-кт | Прямая, длинная и широкая улица в городе, обычно осаженная зеленью (например: Невский проспект). |
| Проулок | Небольшая и узкая улица, соединяющая две крупные, небольшой и узкий переулок. | |
| Разъезд | ||
| Спуск | Улица, имеющая наклонный рельеф. | |
| Съезд | Улица, имеющая наклонный рельеф, и ведущая к берегу или мосту. То же, что спуск. | |
| Территория | Территория под местным самоуправлением СНТ, КП, ДСК и т. п. | |
| Тракт | Тип дороги, как правило, выходит или исторически выходил за пределы городской черты. | |
| Тупик | туп. | Исторически — улица, не имеющая сквозного проезда. В настоящее время, после реконструкции городов, есть и исключения, есть тупики со сквозным проездом по типу переулков (например, Шведский тупик, Сретенский тупик). |
| Улица | ул. | Стандартное название. |
| Шоссе | ш. | Магистральная улица, направленная на выезд из города (например, Варшавское шоссе), либо сохранившийся в городской черте участок старинной внегородской дороги (например, Старокалужское шоссе). В начале XX века — любая асфальтированная дорога. |
Помимо улиц можно выделить уличные образования. К ним относят следующие типы: парк (сад, бор), сквер, мост, просека (просек), дорожка, станция, роща.
Кроме того, в системах наименования элементов дорожной инфраструктуры вне зоны распространения русского языка встречаются наименования, не имеющие точных аналогов в русской системе. Например, авеню (в англо- и франкоязычных странах) или авенида (в испано- и португалоязычных) — это широкая улица, обычно обсаженная деревьями (русские аналоги — аллея и проспект).
Планирование улиц
Планированием и проектированием, реконструкцией улиц, а также созданием уличной сети занимаются архитектурно-планировочные мастерские. Улицы, площади, перекрёстки и все сооружения на них намечаются при составлении генеральных планов населённых мест (как новых, так и реконструируемых).
Каждая улица имеет красные линии, определяющие ширину улицы и размещение на ней зданий и сооружений.
Сокращение «пр.» в Москве и большинстве других российских городов означает проезд, а в Санкт-Петербурге, Карелии, Мурманской области, Казани и Новосибирске — проспект.
Некоторые необязательные правила существования улиц, часто встречающиеся в городах:
- улицы имеют начало и конец;
- одна сторона улицы — нечётная, другая — чётная (в большинстве случаев левая сторона улицы — нечётная, правая — чётная, но, например, в Санкт-Петербурге — наоборот).
Названия улиц
Названия улиц изучают историко-лингвистические дисциплины топонимика, ономастика и другие.
Улица на других языках
Английский — Street
Арабский — شارع (shāri'a)
Шведский — Gatan
Украинский — Вулиця
Белорусский — Вуліца
Латышский — Iela
Немецкий — Straße
Норвежский — Gate
Финский — Katu
Французский — Rue
Итальянский — Strada
Испанский — Calle
Румынский — Stradă
Венгерский — utca
Интересные факты
- Самая длинная улица России — Московская кольцевая автомобильная дорога (МКАД)
- Самая узкая улица в России — улица Шейха Тажудина в городе Хасавюрте. В районе примыкания к улице Тотурбиева улица Шейха Тажудина имеет ширину чуть более 1 метра.
- 14 сентября 2011 года в Сыктывкаре 10-сантиметровая щель дома № 17 по улице Куратова неофициально была объявлена Грибным переулком. В реальности улицы не существует.[3]
- Самая длинная сельская улица в мире — улица Коммунистическая длиной в 13 км в селе Бичура Бурятии[4].
- Самая длинная — 124-километровая — городская магистраль в мире находится в украинском городе Кривой Рог и включает около 20 улиц.
- Самая короткая улица в мире — улица Эбенизер в Вике, Шотландия длиной в 2 метра.
- Среди самых коротких улиц в России — московская улица Венецианова длиной 48 метров, а также улица Сибстройпути в Новосибирске: на ней всего 3 дома, а её длина не превышает 40 метров[5].
- Самой широкой улицей в мире считается улица под названием улица Шмидта. Улица одновременно находится в двух странах: России (г. Ейск) и Украине (г. Мариуполь). В Ейске расположены нечетные дома улицы, а в Мариуполе — четные. Ширина улицы составляет не менее 68 километров (расстояние напрямую через залив)[4]. Хотя в Мариуполе улица Шмидта очень короткая и находится в промзоне. Улица подходящая под этот рекорд находится в городе Новоазовск (восточнее Мариуполя на 30 км).
- В старых европейских городах (особенно в Южной Европе, а также в Стокгольме и т. д.) есть улицы, сужающиеся в некоторых своих частях до 1 метра и менее.
- В Сан-Франциско и Новосибирске (Планировочная, одновременно параллельна и перпендикулярна самой себе), Екатеринбурге (Чуцкаева) есть улицы, которые пересекают сами себя, а также улица Ломбард-стрит с змееподобной извилистой проезжей частью. Такая же улица ([maps.yandex.ru/?text=Россия,%20Самара,%20Рыльская%20улица&sll=50.249745,53.199897&ll=50.249502,53.200064&spn=0.016952,0.005740&z=17&l=map Рыльская]) есть в городе Самаре.
- В ряде городов разных стран мира есть городские и единые пригородно-городские улицы (часто именуются как дороги) длиной в несколько десятков километров с нумерацией домов на них, достигающей многих тысяч (например, 11,8 тысяч на Avenida Rivadavia в Буэнос-Айресе).
- В Магнитогорске имеется улица Зеленцова протяжённостью порядка 7 километров, на которой до начала XXI века (порядка 70 лет) официально не было расположено ни одного здания — с одной стороны улицы находится набережная реки Урал, с другой стороны — огороженная забором промышленная зона Магнитогорского металлургического комбината с несколькими проходными. Только в 2000-х годах на узкой полоске суши между улицей и рекой были построены АЗС и здание автосервиса, получившие номера домов 20 и 14 соответственно.
- В июле 2003 года в Ашхабаде заменены порядковыми номерами названия всех улиц, кроме девяти основных магистралей, часть которых названа в честь Туркменбаши, его отца и матери. Центральная Дворцовая площадь обозначена числом 2000, которое должно символизировать начало XXI века. Остальные улицы получили бо́льшие или ме́ньшие четырёхзначные численные названия.
Источники
- Алексушин Г.В. История самарского края для экскурсоводов. Самара, 2006 со списком из наиболее посещаемых сорока самарских улиц с их переименованиями.
См. также
- Транспортная инфраструктура
- Городская инфраструктура
- Дорожная инфраструктура
- Авеню
- Площадь
- Топонимика
- Ономастика
- Градостроительство
- Город
- Магистральная улица
Напишите отзыв о статье "Улица"
Примечания
- ↑ СНиП 2.07.01-89. Градостроительство. Планировка и застройка городских и сельских поселений
- ↑ История названий томских улиц. Издание третье, дополненное. Отв. ред. Г. Н. Старикова. — Томск. Издательство Д-Принт. 2012. — 368 с. С. 184.
- ↑ [lenta.ru/news/2011/09/14/mroom/ В Сыктывкаре появился 10-сантиметровый переулок]
- ↑ 1 2 [freshet.wordpress.com/2012/07/11/рекорды-улиц-мира/ Рекорды улиц мира | freshet]
- ↑ [news.ngs.ru/more/188525/ В Новосибирске обнаружилась самая короткая в России улица — НГС.НОВОСТИ]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 15 мая 2011 года. |
Отрывок, характеризующий Улица
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
