Проект уголовного уложения Российской империи 1813 года

Проект уголовного уложения Российской империи 1813 года — первая в истории России попытка кодифицировать нормы уголовного права.

История подготовки

Реформы государственного строя, сопровождавшие довоенный период царствования императора Александра I, коснулись и уголовного законодательства.

С целью его коренной реформы в 1804 году при министерстве юстиции была образована комиссия, главным деятелем которой явился барон Розенкампф. По отзывам современников, этот человек совершенно не подходил для выполнения возложенной на него задачи, а его деятельность не могла привести ни к каким существенным результатам. Н. С. Таганцев приводит отзывы о деятельности Розенкампфа барона Корфа:

Уволив из Комиссии большую часть прежних русских чиновников, он заместил их немцами и французами, в особенности же наполнил состав её множеством переводчиков, необходимых ему по незнанию языка. Потом, переходя от одного опыта к другому, то бросаясь в историческую школу, то составляя к новому Уложению оглавления и примечания, почерпнутые из одной теории, он в существе ничего не производил, а только все переделывалось сызнова. Его комиссия подвигалась точно так же медленно, как и прежние; в публике же не могли довольно надивиться, как к составлению Уложения для величайшей в свете империи выбран, предпочтительно перед всеми, человек, не знающий ни её законов, ни нравов и обычаев, ни даже языка.

Бентама:

Государь, я согласился бы скорее посылать ответы к мароккскому императору, чем в комиссию под таким начальством… Я не оправдал бы хорошего мнения обо мне, если бы поколебался назвать этого человека радикально неспособным

— А. Пыпин. Русские отношения Бентама // Вестник Европы. 1869 г.

и Сперанского:

Пусть сличат безобразные компиляции, представленные мне от комиссии, то есть от г-на Розенкампфа, и если найдут во ста два параграфа, которыми бы я воспользовался, я уступаю им всю честь сего произведения. Сличение сие нетрудно, ибо компиляции сии все остались в моем кабинете.

В 1806 году к составлению уложения был привлечён немецкий криминолог Ансельм Фейербах, сделанный членом-корреспондентом Законодательной комиссии и приславший в комиссию свой проект Баварского уложения.

В 1808 году во главе комиссии стал М. М. Сперанский, пригласивший в 1810 году для составления проекта уголовного кодекса галльского профессора Леопольда Генриха Якоба, который получил задание создать свободный идеальный проект уголовного уложения (нем. einen freien idealischen Entwurf fur Russland zu machen). Якоб также не знал русского языка, но при помощи переводчика в 1812 году смог закончить возложенную на него работу.

После ссылки Сперанского подготовку проекта вновь возглавил Розенкампф, под руководством которого проект Якоба был переделан, отпечатан под названием «Проект Уголовного уложения Российской империи» и в 1813 году внесен в Государственный совет.

Проект был рассмотрен Департаментом законов в течение 1813 года и первых четырех месяцев 1814 года. Сначала были рассмотрены два плана Уложения: один 1804 года и другой 1809 года, причем одобрен был первый из них. Затем были рассмотрены отдельные главы, в которые вносились исправления по замечаниям членов департамента. Проект так и не был внесён в Общее собрание Государственного Совета (вероятно потому, что предполагалось его рассматривать совместно с проектом устава судопроизводства, в котором на тот момент было только несколько глав).

В 1818 году немецкий перевод проекта уголовного уложения Российской империи был издан в Галле с предисловием Якоба.

В 1824 году, благодаря влиянию Сперанского, сделавшегося по возвращении из ссылки в 1821 году членом Государственного Совета, проект снова поступил на рассмотрение и рассматривался таким образом, что отдельные главы сразу по рассмотрении в Департаменте законов, вносились в Общее собрание. Рассмотрение также не было окончено. В период с августа 1824 года и по январь 1825 года были рассмотрены только Общая часть и готовилась к рассмотрению глава Особенной части о преступлениях против веры. Эти главы были представлены Александру I, но остались без утверждения.

Смерть Александра I прекратила рассмотрение этого проекта уголовного уложения Российской империи. Позднее оно не возобновлялось.

Содержание проекта

Проект состоял из трех книг: первая заключала основания уголовного права, вторая — государственные и общественные преступления и третья —- частные преступления. Проект заключал всего 585 параграфов, и включал только те деяния, за которые положены уголовные наказания.

В проекте впервые в истории российского уголовного законодательства появляется Общая часть (раздел Общих положений, который состоял из 111 статей). В докладе 1804 г. по этому поводу говорилось:

Общия начала права суть первыя простейшия истины, утвержденныя на здравых заключениях человеческого разума, на долговременном опыте и наблюдениях, строго исследованных и основанных на существе и возможной пользе государства, ясностью, неоспоримостью и очевидностью влияния своего, приобретшия силу и непоколебимость... Обыкновенно законоискусники у всех народов полагают науку составления законов в том, чтобы собрать все случаи, какие в общежитии предполагать можно, и на каждый из них постановить новый особый закон, но если бы и могли они исчислить все те случаи, какие только разум в состоянии почерпнуть из понятия о возможных действиях воли человеческой, то из сего бы происходило несметное множество законов, несообразных с обстоятельствами, и неясных определений, а через то смешение и запутанность в самом законе; с другой стороны, не менее справедливо и то, что невозможно предопределить все случаи, какие впредь могут встретиться

В этой части Проекта 1813 г. с подробностью установлено различие по наказуемости лиц привилегированных и непривилегированных, создано учение об обстоятельствах, влияющих на меру ответственности, и т.д.

Значение проекта

Общая часть проекта имела важное значение для дальнейшего развития уголовного законодательства. При издании в 1832 г. Свода законов первый раздел Свода законов уголовных был составлен, очевидно, по соображению с Проектом 1813 г.

При рассмотрении проекта в Государственном Совете были подняты некоторые вопросы, имевшие большое значение для последующего развития законодательства. Так, Государственный Совет признал, что Указами 1753 и 1754 годов смертная казнь в России отменена по всем преступлениям, за исключением государственных, была предложена отмена кнута, впервые определённо поставлен вопрос о сроке давности по уголовным делам.

Ссылки

• [books.google.nl/books?id=6WYmAAAAYAAJ Текст проекта]

Литература

• Проект уголовного уложения 1813 года // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.allpravo.ru/library/doc101p0/instrum105/item793.html Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. — СПб, 1902. — Т. 1.]

Отрывок, характеризующий Проект уголовного уложения Российской империи 1813 года

Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.