Проживаров, Аркадий Иосифович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Аркадий Иосифович Проживаров
Дата рождения

7 января 1922(1922-01-07)

Место рождения

Елец, Орловская губерния

Дата смерти

3 декабря 1990(1990-12-03) (68 лет)

Место смерти

Елец, Липецкая область

Принадлежность

СССР СССР

Годы службы

1941—1945

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Аркадий Иосифович Проживаров (7 января 1922, Елец, Орловская губерния — 3 декабря 1990, Елец, Липецкая область) — помощник командира взвода 371-й отдельной разведывательной роты 287-й стрелковой дивизии 13-й армии 1-го Украинского фронта, старший сержант — на момент представления к награждению орденом Славы 1-й степени.



Биография

Родился 7 января 1922 года в городе Елец (ныне — Липецкой области). Окончил семилетнюю школу. Работал на транспорте.

В Красной Армии с декабря 1941 года. Участник Великой Отечественной войны с марта 1942 года. Сражался на Воронежском и 1-м Украинском фронтах. Принимал участие в освобождении Украины, Польши, Чехословакии, столицы Чехословакии — города Праги, в боях на территории Германии, в штурме Берлина. В боях с немецко-вражескими захватчиками был пять раз ранен.

Помощник командира взвода 371-й отдельной разведывательной роты сержант Аркадий Проживаров во главе группы разведчиков 19 апреля 1944 года участвовал в ночном поиске близ населенного пункта Шишковцы Тернопольской области Украины. Прикрывая отход разведчиков, вместе с бойцами истребил свыше десяти вражеских солдат, подавил пулемет.

Приказом по 287-й стрелковой дивизии от 18 мая 1944 года за мужество и отвагу, проявленные в боях, сержант Проживаров Аркадий Иосифович награждён орденом Славы 3-й степени.

Старший сержант Аркадий Проживаров 30 августа 1944 года вместе с тремя разведчиками проник в расположение противника у поселка городского типа Никисялка-Дужа и собрал ценные разведывательные данные о скоплении его живой силы и боевой техники на данном участке фронта. При отходе разведчики заминировали шоссейную дорогу, на которой подорвались два бронетранспортера с вражеской пехотой.

Приказом по 13-й армии от 17 октября 1944 года за мужество и отвагу, проявленные в боях, старший сержант Проживаров Аркадий Иосифович награждён орденом Славы 2-й степени.

28 января 1945 года во время налета противника на штаб дивизии в районе населенного пункта Радшюц Аркадий Проживаров вместе с бойцами разведывательной роты отбивал атаки противников. Уничтожил свыше десяти пехотинцев. Вынес с поля боя раненого начальника политотдела дивизии.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1945 года за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецко-вражескими захватчиками старший сержант Проживаров Аркадий Иосифович награждён орденом Славы 1-й степени, став полным кавалером ордена Славы.

В 1945 году стал членом ВКП/КПСС. В 1945 году А. И. Проживаров демобилизован из Вооруженных Сил СССР. Вернулся на родину. Работал в ресторане города Елец. Скончался 3 декабря 1990 года.

Награждён орденом Отечественной войны 1-й степени, орденом Красной Звезды, орденами Славы 1-й, 2-й и 3-й степени, медалями.

Напишите отзыв о статье "Проживаров, Аркадий Иосифович"

Литература

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9660 Аркадий Иосифович Проживаров]. Сайт «Герои Страны». Проверено 21 августа 2014.

Отрывок, характеризующий Проживаров, Аркадий Иосифович

– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.