Прозоровский, Дмитрий Иванович

Дмитрий Иванович Прозоровский

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Дмитрий Иванович Прозоровский (1820—12.07.1894) — историк, палеограф и нумизмат.

Биография

Получил домашнее воспитание, служил в министерстве государственных имуществ; с 1870 года читал лекции по медальерному искусству в Императорской Академии художеств, в 1877—1894 годах — профессор Санкт-Петербургского археологического института, где читал курсы русской палеографии и метрологии. С 1877 года — действительный член Московского археологического общества.

В 1842—44 годах публиковался в журнале «Маяк»: повесть «Гибель и спасение», «Жених сочинитель», «Чувство при разлуке», «Нина или невеста до рождения» и др. В этом же журнале появились его рецензии и статьи, напечатанных под псевдонимом «Фома Костыга». Многочисленные статьи и заметки, преимущественно касавшиеся русской метрологии и нумизматики, Прозоровский публиковал в «Москвитянине», «Журнале Министерства народного просвещения», «Трудах археологических съездов», «Древностях Московского археологического общества», «Записках Академии наук», «Сборнике» и «Вестнике» Археологического института, в «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона», но более всего — в «Записках» и «Известиях» Санкт-Петербургского Императорского Русского археологического общества, в котором был действительным членом и хранителем музея.

Д. И. Прозоровский не приняв текста «Слова о полку Игореве», опубликованного А. И. Мусиным-Пушкиным, опубликовал «Новый опыт объяснительного изложения Слова о полку Игореве» // Зап. Отд-ния рус. и слав. археологии рус. археол. об-ва. СПб., 1882. — Т. 3. — С. 211—292 (отд. изд.: СПб., 1882). Однако, его реконструкция древнейшего памятника литературы была резко отрицательно воспринята специалистами.

Отдельно изданные сочинения Прозоровского

• [dlib.rsl.ru/viewer/01003600527#?page=3 «Монета и вес в древней России до конца XVIII в.»] (СПб., 1865);
• «Новгород и Псков» (СПб., 1880); ([dlib.rsl.ru/viewer/01003547649#?page=2 издание 1887 г.])
• «Опись древних рукописей, хранящихся в музее Имп. археологического общества» (СПб., 1879);
• «Каталог русским монетам, хранящихся в музее Имп. археологического общества» (СПб., 1865);
• «Полный каталог русским медалям и монетам, хранящимся в музее Имп. археологического общества» (СПб., 1866);
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003568702#?page=1 Чай по старинным русским сведениям]. — СПб.: тип. Мор. м-ва, 1866. - 7 с.
• «О старинном русском счислении часов» (СПб., 1877);
• «Собрание польских и других печатей, принадлежащих Имп. Академии наук» (СПб., 1881);
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003594496#?page=5 Новый опыт объяснительного изложения Слова о полку Игореве] — СПб.: тип. Имп. Акад. наук, 1881. — 82 с.
• в «Вестнике археологии и истории, изд. Археологическим институтом», вып. VII, СПб., 1888:
  • «О названиях славянских букв»;
  • «Псаломник»;
  • «О слове Мокачно»;
• в «Вестнике Археологического института», 1892:
  • «Чтения по истории славяно-русской палеографии»;
  • «Новые разыскания о новгородских посадниках»).

Литература

• Прозоровский, Дмитрий Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Дмитриева Р. П. [feb-web.ru/feb/slovenc/es/es4/es4-1831.htm Прозоровский Дмитрий Иванович] // Энциклопедия «Слова о полку Игореве»: В 5 т. — Т. 4. — СПб.: Дмитрий Буланин, 1995. — С. 183—184
• Рудаков В. Пятидесятилетие учено-литературной деятельности Д. И. П. // «Русская жизнь». — 1894. — № 104

Отрывок, характеризующий Прозоровский, Дмитрий Иванович

Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.