Произведения Ильи Ильфа и Евгения Петрова

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Основные статьи: Ильф и Петров, Ильф, Илья Арнольдович, Петров, Евгений Петрович

Илья Ильф (настоящее имя — Илья Арнольдович Файнзильберг; 1897—1937) и Евгений Петров (настоящее имя — Евгений Петрович Катаев; 1902—1942) — советские писатели-сатирики, соавторы, совместная творческая деятельность которых началась в 1927 году и продолжалась в течение десяти лет, до смерти Ильфа. За время работы они написали два сатирических романа, повесть, циклы очерков и новелл, киносценарии, фельетоны. После кончины Ильи Арнольдовича Петров продолжил литературную и журналистскую деятельность, написав самостоятельно и с другим соавтором — Георгием Мунблитом — произведения для кино, а также ряд статей, очерков, рассказов[1].





Романы, повесть, циклы новелл и очерков, пьесы, киносценарии

Автор Название Первая публикация (первое отдельное издание) Время создания Жанр Комментарий
И. Ильф, Е. Петров Двенадцать стульев Тридцать дней (1928, № 1—7) 1927—1928 Роман Иллюстрации — М. Черемных[2]
И. Ильф, Е. Петров Золотой телёнок Тридцать дней (1931, № 1—7, 9—12) 1929—1930 Роман[3]
И. Ильф, Е. Петров Светлая личность Огонёк (1928, № 28—39) 1928 Повесть Иллюстрации — Б. Ефимов, М. Черемных[4]
И. Ильф, Е. Петров Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска Чудак (1928, № 1, 1929, № 2—10, 45) 1928—1929 Цикл новелл Опубликован под псевдонимом Ф. Толстоевский[5]
И. Ильф, Е. Петров Тысяча и один день, или Новая Шахерезада Чудак (1929, № 12—22) 1929 Цикл новелл Иллюстрации — К. Ротов[6]
И. Ильф, Е. Петров Барак Искусство кино (1963, 7) 1931 Киносценарий Фильм «Чёрный барак» вышел в прокат в 1933 году
И. Ильф, Е. Петров Однажды летом Красная новь (1932, № 8) 1932 Киносценарий Одноимённый фильм вышел в 1936 году[7]
И. Ильф, Е. Петров Сильное чувство Тридцать дней (1933, № 5) 1933 Водевиль[8]
И. Ильф, Е. Петров Сценарий звукового фильма Искусство кино (1961, № 2) 1933 Киносценарий Написан в Париже; фильм не снят[8]
И. Ильф, Е. Петров, В. Катаев Под куполом цирка И. Ильф, Е. Петров. Собрание сочинений в пяти томах. Том 3. М., Художественная литература, 1961 1935 Пьеса, киносценарий Снят фильм Г. Александрова «Цирк»; в титрах имена сценаристов не указаны[9]
И. Ильф, Е. Петров Одноэтажная Америка Знамя (1936, № 10—11) 1936 Путевые очерки Соавторы написали отдельно по двадцать глав каждый; семь глав были написаны совместно[10]
И. Ильф, Е. Петров, В. Катаев Богатая невеста Театр и драматургия (1936, № 1) 1935 Пьеса Пьеса не ставилась[11]
И. Ильф Записные книжки И. Ильф, Е. Петров. Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. М., Художественная литература, 1961 Не датированы Заметки[12]
Е. Петров, Г. Мунблит Музыкальная история 1939 Киносценарий В 1940 году снят одноимённый фильм[13]
Е. Петров, Г. Мунблит Антон Иванович сердится 1940 Киносценарий В 1941 году снят одноимённый фильм[13]
Е. Петров Воздушный извозчик Киносценарий В 1943 году снят одноимённый фильм[14]
Е. Петров Остров мира Новый мир (1947, № 6) 1939—1940 Пьеса-памфлет Поставлена в 1947 году на сцене Ленинградского театра комедии[15]
Е. Петров Фронтовой дневник М., Советский писатель, 1942 1941—1942 Очерки[15]

Рассказы, статьи и фельетоны

Автор Название Первая публикация (первое отдельное издание) Время создания Жанр Комментарий
И. Ильф Москва, Страстной бульвар, 7 ноября Гудок (1923, № 1045) 1923 Рассказ Подпись: Иф[16]
И. Ильф Рыболов стеклянного батальона Гудок (1923, № 1064) 1923 Рассказ[17]
И. Ильф Беспризорные Железнодорожник (1924, № 3) 1924 Очерк Подпись: И.[17]
Е. Петров Идейный Никудыкин Красный перец (1924, № 21) 1924 Рассказ[18]
Е. Петров Гусь и украденные доски Сборник «Без доклада», М., 1927 1924 Рассказ[18]
И. Ильф Неразборчивый клинок Кино (1925, № 37) 1925 Фельетон Подпись: И. Фальберг[17]
И. Ильф Перегон Москва — Азия Гудок (1925, № 154) 1925 Очерк[17]
И. Ильф Банкир-бузотёр Смехач (1927, № 30) 1927 Фельетон Подпись: И. А. Пселдонимов[19]
Е. Петров Семейное счастье Сборник «Случай с обезьяной», М.—Л., ЗИМ, 1927 1927 Рассказ[18]
И. Ильф Пешеход Смехач (1928, № 43) 1927 Фельетон[19]
И. Ильф, Е. Петров Призрак-любитель Чудак (1929, № 42) 1929 Рассказ Опубликован под псевдонимом Ф. Толстоевский[20]
И. Ильф, Е. Петров Праведники и мученики Чудак (1929, № 45) 1929 Фельетон Опубликован под псевдонимом Дон Бузильо[21]
И. Ильф Источник веселья Чудак (1929, № 27) 1929 Фельетон[22]
И. Ильф, Е. Петров Пташечка из Медрабпомфильма Чудак (1929, № 14) 1929 Фельетон Опубликован под псевдонимом Дон Бузильо[23]
И. Ильф Диспуты украшают жизнь Тридцать дней (1929, № 3) 1929 Фельетон[19]
И. Ильф, Е. Петров Мы Робинзоны Огонёк (1930, № 16) 1930 Очерк[24] Опубликован под псевдонимом Ф. Толстоевский[24]
И. Ильф, Е. Петров Любителям футбола Огонёк (1931, № 30) 1931 Фельетон Опубликован под псевдонимом Ф. Толстоевский[25]
И. Ильф, Е. Петров Здесь нагружают корабль Крокодил (1932, № 11) 1932 Рассказ Опубликован под псевдонимом Ф. Толстоевский[26]
И. Ильф, Е. Петров В золотом переплёте Советское искусство (1932, № 4) 1932 Фельетон Опубликован под псевдонимом Ф. Толстоевский[27]
И. Ильф, Е. Петров Отдайте ему курсив Литературная газета (1932, № 24) 1932 Статья Опубликована под псевдонимом Холодный философ[28]
Е. Петров Загадочная натура Крокодил (1932, № 22) 1932 Рассказ Опубликован под псевдонимом Иностранец Фёдоров[29]
Е. Петров Реплика писателя Литературная газета (1938, № 44) 1938 Статья[30]
Е. Петров Из воспоминаний о Ильфе. К пятилетию со дня смерти Литература и искусство (1942, № 16) 1942 Заметки[15]

Напишите отзыв о статье "Произведения Ильи Ильфа и Евгения Петрова"

Примечания

  1. ↑ Мунблит Г. Н. Краткая литературная энциклопедия / Главный редактор А. А. Сурков. — М.: Советская энциклопедия, 1966. — Т. 3. — С. 102—105.
  2. ↑ Вулис, 1961, с. 551.
  3. ↑ Галанов, 1961, с. 533.
  4. ↑ Вулис, 1961, с. 560.
  5. ↑ Долинский, 1989, с. 433.
  6. ↑ Вулис, 1961, с. 561.
  7. ↑ Долинский, 1989, с. 482.
  8. ↑ 1 2 Ершов, 1961, с. 538.
  9. ↑ Ершов, 1961, с. 530.
  10. ↑ Галанов2, 1961, с. 570.
  11. ↑ Долинский, 1989, с. 479.
  12. ↑ Яновская, 1961, с. 718.
  13. ↑ 1 2 Раскин, 1963, с. 239—241.
  14. ↑ Яновская2, 1969, с. 210.
  15. ↑ 1 2 3 Яновская, 1961, с. 730.
  16. ↑ Яновская, 1961, с. 714.
  17. ↑ 1 2 3 4 Яновская, 1961, с. 715.
  18. ↑ 1 2 3 Яновская, 1961, с. 724.
  19. ↑ 1 2 3 Яновская, 1961, с. 716.
  20. ↑ Галанов, 1961, с. 550.
  21. ↑ Галанов, 1961, с. 554.
  22. ↑ Яновская, 1961, с. 7176.
  23. ↑ Галанов, 1961, с. 552.
  24. ↑ 1 2 Галанов, 1961, с. 551.
  25. ↑ Галанов, 1961, с. 556.
  26. ↑ Ершов, 1961, с. 521.
  27. ↑ Ершов, 1961, с. 525.
  28. ↑ Ершов, 1961, с. 528.
  29. ↑ Яновская, 1961, с. 728.
  30. ↑ Яновская, 1961, с. 729.

Литература

  • Вулис А. З., Галанов Б. Е. Примечания // Илья Ильф, Евгений Петров. Собрание сочинений в пяти томах. — М.: Художественная литература, 1961. — Т. 1. — С. 551—562. — 562 с.
  • Вулис А. З., Галанов Б. Е. Примечания // Илья Ильф, Евгений Петров. Собрание сочинений в пяти томах. — М.: Художественная литература, 1961. — Т. 2. — С. 533—557. — 557 с.
  • Галанов Б. Е., Ершов Л. Ф. Примечания // Илья Ильф, Евгений Петров. Собрание сочинений в пяти томах. — М.: Художественная литература, 1961. — Т. 3. — С. 515—540. — 540 с.
  • Галанов Б. Е. Примечания // Илья Ильф, Евгений Петров. Собрание сочинений в пяти томах. — М.: Художественная литература, 1961. — Т. 4. — С. 579—594. — 594 с.
  • Яновская Л. М. Примечания // Илья Ильф, Евгений Петров. Собрание сочинений в пяти томах. — М.: Художественная литература, 1961. — Т. 5. — С. 705—734. — 740 с.
  • Долинский М. Комментарии и дополнения // Ильф И. А., Петров Е. П. Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска. — М.: Книжная палата, 1989. — С. 430—491. — 496 с.
  • Сборник воспоминаний об И. Ильфе и Е. Петрове / Составители Г. Н. Мунблит, А. Б. Раскин. — М.: Советский писатель, 1963. — 336 с.
  • Яновская Л. М. Почему вы пишете смешно? Об И. Ильфе и Е. Петрове, их жизни и их юморе. — М.: Наука, 1969. — 216 с.

Отрывок, характеризующий Произведения Ильи Ильфа и Евгения Петрова

– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Произведения_Ильи_Ильфа_и_Евгения_Петрова&oldid=80943956»