Происшествие с L-1011 над Персидским заливом

Рейс 162 Saudia
L-1011-1-15 борт HZ-AHJ в 1996 году
Общие сведения
Дата	22 декабря 1980 года
Время	23:12 UTC
Характер	Взрывная декомпрессия, усталостное разрушение фланца, аварийная посадка
Причина	Взрыв шины шасси, усталостное разрушение фланца шасси
Место	Персидский залив, близ Катара
Воздушное судно
Модель	L-1011 TriStar 200 (L-1011-1-15)
Авиакомпания	Saudi Arabian Airlines
Пункт вылета	Дахран (Саудовская Аравия)
Пункт назначения	Джинна, Карачи (Пакистан)
Рейс	SV162
Бортовой номер	HZ-AHJ
Дата выпуска	22 января 1979 года (первый полёт)
Пассажиры	272
Экипаж	20
Погибшие	2
Выживших	290

Происшествие с L-1011 над Персидским заливом — авиационное происшествие (авиационная катастрофа), произошедшее 22 декабря 1980 года в небе над Персидским заливом близ побережья Катара с самолётом L-1011 TriStar 200 авиакомпании Saudi Arabian Airlines, в результате котрого погибли 2 человека.

Самолёт

L-1011-1-15 (TriStar 200) с бортовым номером HZ-AHJ (серийный — 1161) был выпущен Lockheed Corporation в начале 1979 года и свой первый полёт совершил 22 января. Его три турбореактивных двигателя были модели Rolls-Royce RB211-524B-02 и развивали тягу в 3×222 килоньютонов. К 25 марта авиалайнер был передан компании Saudi Arabian Airlines.

Катастрофа

Авиалайнер выполнял рейс 162 из Дахрана в Карачи, а на его борту находились 20 членов экипажа и 272 пассажира. Авиалайнер вылетел из Дахрана и начал набор высоты, когда над водами Персидского залива при прохождении высоты 29 тысяч футов (8,8 километра) взорвалось одно из колёс на передней стойке шасси. Обломками пробило стенки отсека, вызвав взрывную декомпрессию, при этом в полу в начале пассажирского салона образовалась дыра в которую вытянуло двух пассажиров. В связи с разгерметизацией самолёта, экипаж приступил к аварийному снижению, а затем совершил посадку в аэропорту Дохи (Катар). Кроме двух вытянутых наружу пассажиров, больше никто на борту не погиб. Сам авиалайнер был впоследствии отремонтирован и продолжил эксплуатироваться.

Причина

Главное управление гражданской авиации Саудовской Аравии наиболее вероятной причиной происшествия назвало усталостное разрушение внутреннего фланца на одном из колёс шасси, а обломки привели к декомпрессии. Компании B.F. Goodrich Co. (изготовитель шасси) и Lockheed (изготовитель самолёта) были обвинены в недооценке угрозы безопасности, связанной с типом шасси, установленным на самолёте с бортовым номером HZ-AHJ. Происшествию также содействовало отсутствие эффективного контроля качества в B.F. Goodrich, а также отсутствие надлежащего наблюдения за данным производителем со стороны Федерального управления гражданской авиации.

Отрывок, характеризующий Происшествие с L-1011 над Персидским заливом

– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.