Прокоп Голый

Прокоп Голый (чеш. Prokop Holý), также известен как Прокоп Великий (около 1380 — 30 мая 1434, Липаны) — радикальный гуситский вождь, политик и военачальник. С 1426 года — основной идеолог и политический деятель таборитов. Погиб в битве у Липан.

Первоначально Прокоп был утраквистом (умеренное крыло гуситов), женатым священником, родом из влиятельной пражской семьи. Начав как священник и исполняя эти обязанности и в дальнейшем, Прокоп стал наиболее выдающимся вождём таборитов в позднем периоде гуситских войн. Не будучи непосредственным преемником Яна Жижки, он командовал войсками Табора при победах над немцами и католиками в битвах при Усти-над-Лабем в 1426 и Домажлице в 1431 году. Сокрушительное поражение, нанесённое крестоносцам Священной Римской империи, привело к мирным переговорам в Хебе между гуситами и представителями Базельского собора (1432).

Прокоп действовал как лидер таборитов в их рейдах в Венгрию и Германию, особенно в 1429 году, при рейде чешской армии в Саксонию и Нюрнберг. Однако гуситы не собирались захватывать немецкие земли, и в городе Кульмбах был заключён мир с бургграфом нюрнбергским Фридрихом I, по которому гуситы оставили пределы Германии. Когда чехи начали переговоры с императором Сигизмундом и Базельским собором, Прокоп возглавил посольство, отправленное в Базель после долгих предварительных обсуждений (1433). Переговоры оказались безрезультатными, и посольство вернулось в Чехию.

После неудачи в достижении компромисса с католиками чешская знать, как утраквистская, так и католическая, сформировала союз для противодействия радикальному гусизму, который вследствие успехов Табора пользовался большой популярностью в городах Чехии. Борьба началась в Праге, где жители Старого Города одержали верх над радикальным Новым Городом. Прокоп вызвал на помощь Прокопа Малого, командовавшего армией таборитов, и встал укреплённым лагерем под Прагой. 30 мая 1434 года их армия была атакована и разбита объединёнными силами утраквистов и католиков в сражении, известном как битва у Липан. Оба Прокопа были убиты в бою.

Ссылки

• Прокоп Великий // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Прокоп Голый

– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.