Прокопий I
| Патриарх Прокопий I Πατριάρχης Προκόπιος Α | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 29 июня 1785 — 30 апреля 1789 | |||
| Церковь: | Константинопольская православная церковь | ||
| Предшественник: | Гавриил IV | ||
| Преемник: | Неофит VII | ||
| |||
| 1770 — 29 июня 1785 | |||
| Церковь: | Константинопольский патриархат | ||
| Предшественник: | Каллиник | ||
| Преемник: | Григорий (Ангелопулос) | ||
| Рождение: | 1734 Ситсова (ныне Алагония), Османская империя | ||
| Смерть: | 1803 или 1814 Ситсова (ныне Алагония), Османская империя | ||
Патриа́рх Проко́пий I Пелека́сис (греч. Πατριάρχης Προκόπιος Α Πελεκάσης; 1734—1803 или 1814) — Константинопольский Патриарх, занимавший престол с 1785 по 1789 годы.
Биография
Родился в деревне Ситсова, ныне Алагония, входящая в муниципалитет города Каламата, в 1734 году. В возрасте 12 последовал примеру старшего брата Неофита, который был епископом и помог Прокопию завершить начальное образование. Также брат рукоположил его в саны диакона и пресвитера. В 1759 году Неофит умер и Прокопий по просьбе прихожан митрополии занял его место.
Он служил в этой епархии ещё в течение 11 лет, пока в 1770 году не был избран митрополитом Смирнским. Там ему удалось восстановить авторитет церкви, подорванный его предшественником, Каллиникосом. В Смирне Прокопий рукоположил в сан диакона Георгия Ангелопулоса, будущего патриарха Григория V. За время своего епископата Прокопий построил много церквей, но так и не смог получить разрешение на возведение храма в Агии Фотии. В 1782—1782 годах Прокопий был членом Священного Синода Патриархии и проживал в Константинополе.
29 июня 1789 года Прокопий был избран Патриархом Константинопольским. Он был затворником, скромным и трудолюбивым. Имел дело с финансовыми и административными вопросами патриархата, пытаясь ограничить внешнее влияние в церковных вопросах. Так он столкнулся с интересами правителя Молдовы Александра I Маврокордата, который избрал незадолго до этого митрополитом Молдовы епископа Льва Романо.
В 1787 году, с началом Второй русско-турецкой войны, султан Селим III вынудил Прокопия отказаться от участия в антитурецком движении и, более того, ввёл дополнительные налоги для поддержки военных сил Османской империи. За снисходительное отношение к действиям султана Прокопий I снискал себе много врагов. По указу Селима III патриарх был вынужден уйти в отставку 30 апреля 1789 года и был сослан в монастырь Великая Лавра на Афоне.
В 1797 году Прокопий вернулся в свою родную деревню. Там он жил в келье рядом с церковью Святого Николая. Умер по одним данным в 1803 году, по другим — в 1814, похоронен рядом с церковью. Позже здесь был установлен его бюст.
Напишите отзыв о статье "Прокопий I"
Ссылки
- [www.ec-patr.org/list/index.php?lang=gr&id=279 Οικουμενικό Πατριαρχείο]
- Εγκυκλοπαίδεια Πάπυρος-Larousse-Britannica, 2007, τόμ. 43, σελ. 650
- [asiaminor.ehw.gr/Forms/fLemmaBody.aspx?lemmaid=5939 Εγκυκλοπαίδεια Μείζονος Ελληνισμού]
Отрывок, характеризующий Прокопий I
– Unterkunft, – повторил Пьер.– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
