Прокопчик, Анатолий Павлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Анатолий Павлович Прокопчик
Дата рождения

1923(1923)

Место рождения

деревня Новоалександровка, Томская губерния, РСФСР, СССР

Дата смерти

28 сентября 1943(1943-09-28)

Место смерти

у села Балыко-Щучинка Ржищевский район, Киевская область, Украинская ССР, СССР

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

артиллерия

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

младший лейтенант
Часть

957-й стрелковый полк 309-й стрелковой дивизии

Должность

командир миномётного взвода

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

Анатолий Павлович Прокопчик (1923—1943) — советский военный. Участник Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза (1943, посмертно). Младший лейтенант.





Биография

Анатолий Павлович Прокопчик родился в 1923 году в деревне Новоалександровка Мариинского уезда Томской губернии РСФСР СССР (ныне деревня Чебулинского района Кемеровской области Российской Федерации) в крестьянской семье. Русский. Рано потеряв родителей, до восьми лет воспитывался в детском доме. В 1931 году его взяла на воспитание Т. О. Тихонова из села Малое Озеро Саралинского района Хакасской автономной области Восточно-Сибирского края[1]. Здесь А. П. Прокопчик окончил семилетнюю школу. До призыва на военную службу работал трактористом в совхозе.

В ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии А. П. Прокопчик был призван Саралинским районным военкоматом 13 декабря 1941 года. Окончил курсы младших лейтенантов в Абакане, после чего получил назначение в 309-ю стрелковую дивизию, в составе которой убыл на фронт. В боях с немецко-фашистскими захватчиками младший лейтенант А. П. Прокопчик с июля 1942 года на Воронежском фронте в должности командира миномётного взвода 957-го стрелкового полка 309-й стрелковой дивизии 6-й армии. Боевое крещение принял в ходе Воронежско-Ворошиловградской операции в боях на восточной окраине города Лиски[2]. Затем до конца 1942 года участвовал в позиционных боях на Дону.

В декабре 1942 года 309-я стрелковая дивизия была передана 40-й армии. Зимой — весной 1943 года А. П. Прокопчик принимал участие в Острогожско-Россошанской, Воронежско-Касторненской и Харьковской наступательной операциях, в составе своего подразделения освобождал города Острогожск, Богодухов, Харьков и Белгород. В ходе немецкого контрнаступления под Харьковом 309-я стрелковая дивизия отступила в Ракитянский район Белгородской области и заняла оборонительные позиции у посёлка Пролетарский, которые удерживала до лета 1943 года. В июле-августе 1943 года Анатолий Павлович участвовал в оборонительной фазе сражения на Курской дуге и Белгородско-Харьковской операции, освобождал город Лебедин. Особо отличился в Битве за Днепр.

После разгрома немецко-фашистских войск на Курской дуге советские войска практически без паузы приступили к освобождению Левобережной Украины. В ходе Сумско-Прилукской операции Битвы за Днепр миномётный взвод младшего лейтенанта А. П. Прокопчика находился непосредственно в боевых порядках наступающей пехоты и эффективным огнём обеспечивал продвижение вперёд 3-го стрелкового батальона 957-го стрелкового полка. В бою у хутора Подолки Липоводолинского района Сумской области 6 сентября 1943 года миномётчики Прокопчика точным огнём сорвали 3 контратаки противника. На пути к городу Лохвица 9 сентября 1943 года миномётный взвод младшего лейтенанта Прокопчика, выдвинувшись на открытую позицию, открыл ураганный огонь по контратакующей немецкой пехоте, уничтожив до 50 солдат и офицеров вермахта, а остальных обратив в бегство. В результате 3-й стрелковый батальон беспрепятственно продинулся на 20 километров. После освобождения Лохвицы и Пирятина 309-я стрелковая дивизия, практически не встречая сопротивления, ускоренными темпами устремилась к Днепру и 21 сентября 1943 года передовыми отрядами вышла на левый берег реки западнее города Переяслава. В ночь на 24 сентября 1943 года в составе штурмового батальона 957-го стрелкового полка в числе первых форсировал Днепр у села Балыко-Щучинка миномётный взвод младшего лейтенанта А. П. Прокопчика. В бою за населённый пункт Балыко-Щучинка Анатолий Павлович со своим взводом пробрался в тыл противника и открыл ураганный миномётный огонь по его позициям, вызвав панику в рядах врага. В результате село было освобождено с минимальными потерями. Умело поддерживая наступление пехоты огнём миномётов, бойцы Прокопчика способствовали закреплению плацдарма на правом берегу Днепра, на который в дальнейшем переправились основные силы полка. В течение четырёх суток боёв на плацдарме младший лейтенант А. П. Прокопчик со своим взводом отразил 18 контратак неприятеля. Заменяя выбывающих из строя подчинённых, Анатолий Павлович выполнял обязанности и заряжающего, и наводчика, лично вёл огонь по вражеской пехоте, уничтожив до 40 солдат и офицеров противника. 28 сентября 1943 года он был тяжело ранен в живот и через несколько часов скончался. Похоронен в братской могиле советских воинов в селе Балыко-Щучинка Кагарлыкского района Киевской области Украины[3]. Звание Героя Советского Союза младшему лейтенанту Прокопчику Анатолию Павловичу был присвоено указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 октября 1943 года посмертно.

Награды

Память

  • Именем Героя Советского Союза А. П. Прокопчика названа улица в посёлке Верх-Чебула, по адресу ул. А. Прокопчика, д. 30 установлена мемориальная доска

Напишите отзыв о статье "Прокопчик, Анатолий Павлович"

Примечания

  1. Ныне село Шарыповского района Республики Хакасия Российской Федерации.
  2. В 1928—1943 годах город Лиски носил название Свобода.
  3. На мемориальной плите Героев Советского Союза, похороненных в братской могиле в селе Балыко-Щучинка, его фамилия ошибочно указана как Прокопчук.

Литература

  • Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
  • Глазков М. Д. Рубежи бессмертия. — Красноярск: Красноярское книжное издательство, 1975. — С. 100. — 104 с.
  • Достоин звания героя: красноярцы — Герои Советского Союза / сост. И. Т. Рева. — 2-е изд., перераб. и доп. — Красноярск: Книжное издательство, 1975. — С. 61—62. — 382 с.
  • Аграрный форпост шахтёрского края / сост. Л. Гарбузова, Г. Шалакин. — Кемерово: Кузбасская книга, 2005. — С. 19. — 179 с. — ISBN 5-89687-052-3.
  • Верховцева З. П. Величие подвига на днепровских рубежах. — Кемерово: Кузбасс, 2003. — С. 78-80. — 175 с. — ISBN 5-85905-265-0.
  • Тисульский район. Чебулинский район // Всекузбасская книга памяти / ред.-сост. Верховцева З. П. — Кемерово, 2000. — Т. 7. — С. 358-360. — 583 с.
  • Наши отважные земляки: Красноярцы — Герои Советского Союза / Сост. В. Н. Пугачёв, И. Т. Рева. — Красноярск: Книжное издательство, 1990. — С. 316-318. — 479 с.

Документы

  • [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]. [www.webcitation.org/667oHlgwN Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].
[www.podvignaroda.ru/?n=22517610 Представление к званию Героя Советского Союза]. [www.webcitation.org/6GJOwa6UW Архивировано из первоисточника 2 мая 2013].
[www.podvignaroda.ru/?n=26675073 Орден Красной Звезды (наградной лист и приказ о награждении)]. [www.webcitation.org/6GJOyEcPf Архивировано из первоисточника 2 мая 2013].
  • [www.obd-memorial.ru/ Обобщенный банк данных «Мемориал»]. [www.webcitation.org/67YAQ3miH Архивировано из первоисточника 10 мая 2012].
[www.obd-memorial.ru/memorial/imagelink?path=173c064e-c131-4781-a5ce-e65ce408c544 ЦАМО, ф. 33, оп. 11458, д. 251].

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=14674 Прокопчик, Анатолий Павлович]. Сайт «Герои Страны».

  • [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0008/d2aff0a8.shtml Прокопчик Анатолий Павлович на www.az-libr.ru]. [www.webcitation.org/6GJOzs08j Архивировано из первоисточника 2 мая 2013].
  • [ako.ru/chebula/news/may/1_06_05.html Чебулинцы в Великой Отечественной войне]. [www.webcitation.org/6GJP0iSqX Архивировано из первоисточника 2 мая 2013].

Отрывок, характеризующий Прокопчик, Анатолий Павлович

– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».