Пролог (книга)

Про́лог (др.-греч. πρό-λογος — предисловие, от др.-греч. πρό — впереди, перед + др.-греч. λόγος — слово, речь) — славяно-русский церковно-учительный сборник, иначе именуемый Синакса́рь или Синакса́рий. Свод сокращенных житий святых, а также поучительных слов Василия Великого, Иоанна Златоуста и проч., в котором они расположены по дням года. Название Про́лог произошло оттого, что переводчики этой книги на церковнославянский язык восприняли соответствующий подзаголовок: «Πρόλογος» («Предисловие») как название всего сборника.

Прототипом Про́лога послужили греческие Минологии и Синаксари; древнейший славяно-русский список восходит к XII веку, но сам перевод несомненно более древний и был сделан при самом начале введения христианства в Болгарии и Сербии и на Руси. В славянской редакции греческий текст (Синаксарь Ильи Грека и Константина Мокисийского, содержавший биографии византийских деятелей) был с самого начала изменен внесением большого числа памятей южнославянских и древнерусских святых, церковно-поучительных повестей и рассказов; потом постоянно из века в век также изменялся и дополнялся житиями русских святых.

Первое печатное издание — в 1641 году; отличительную особенность его составляют небольшие стихословия, посвященные прославлению святых, а также назидательные повести, каких нет в греческом варианте. Находится в прямой зависимости от Макарьевских Четьих-миней. Затем последовало несколько десятков других изданий, в ходе которых сборник изменялся в составе и редактировался по языку (подробнее см. ниже). Проложны́е чтения по содержанию распадаются на три группы: жития святых, поучения и церковно-поучительные повести и рассказы. Последние заимствованы из сборников рассказов о жизни и подвигах восточного монашества из разных Патериков.

Печатные издания

Обыкновенно Про́лог издается в двух томах: первый содержит чтения на осенние и зимние месяцы, второй — на весенние и летние; тома эти, впрочем, столь велики и толсты, что часто переплетаются в две книги каждый, особо на каждое время года. История же изданий такова:

• 1-е издание в 1641, стишное; по сравнению с рукописями того же времени, опущено много мелких статей, являвших собой только перевод кратких греческих стихов, обычно уже малопонятный. Издана только первая часть сборника.
• 2-е (первый том в 1642, второй в 1643): по сравнению с первым изданием, добавлено более 20 довольно длинных сказаний о русских святых, в том числе об известных князьях (Иоанн Новгородский 7/IX, Киприан Московский 16/IX, Федор Смоленский 19/IX, Михаил Черниговский 20/IX, Сергий Радонежский 25/IX, Савватий Соловецкий 27/IX, Александр Невский 23/XI, битва новгородцев с суздальцами 27/XI, Всеволод Псковский 27/XI и 11/II и др.), но исключено около 40 небольших сообщений о лицах иностранных (Мартин Римский, Исаакий Кипрский, Дорофей Тирский, Павел Фивейский, Ипатий Гангрьский, Феодорит Киринейский и др.). Кроме того, исключено большинство стихов перед статьями — оставлены лишь те, где персонаж только в стихе и упомянут. Исправлен язык (встречаются как поновления, так и архаизация). Второй (мартовский) том набран более мелким шрифтом, чем первый.
• 3-е (первый том в 1659, второй в 1660): добавлено ещё не менее 20 сказаний о русских лицах и событиях (Гурий Казанский и Варсонофий Тверской 4/X, об избавлении Руси от ляхов 22/X, Иаков Боровицкий 23/X, избавление Руси от Ахмата Ордынского 23/VI, о Филиппе Московском 9/VII, о даре персидского шаха Аббаса в Москву 10/VII, о смерти вел. кн. Василия Московского 2/VIII и проч.). Добавлено также много пространных греческих слов и житий (Житие Николая Мирликийского добавлено в виде 15 отдельных повестей и отдельного слова, 6/XII и 9/V; житие Алексия человека Божия 17/III и т. п.). Слово Ефрема Сирина о соблазнившемся монахе заменено более пространной редакцией. Для компенсации снова исключено много мелких греческих материалов, а иные сокращены (например, Дионисий Ареопагит 3/X), исключены некоторые поучительные слова (от Патерика о двою пустыннику 13/VI, Феодорита Студийского о ярости 13/VII и др.). Более решительно правлен язык и орфография — старая московская редакция церковнославянского заменена новоцерковнославянским. Тексты приведены к единообразному оформлению.
• 4-е (первый том в 1661, второй в 1662): близко к предыдущему (отдельные страницы полностью совпадают), но все же добавлено более 30 статей (в основном небольших) о русских деятелях и событиях (Иосиф Волоцкий 9/IX, кн. Ефросиния Суздальская 25/IX, кн. Михаил Ярославич Тверской 22/XI, вел. кн. Даниил Александрович Московский 4/III, кн. Игорь Ольгович Киевский 5/VI, Евдокия, жена вел. кн. Дмитрия Донского 7/VII, о разорении Рязани Батыем 28/VII и проч.). Заменены более пространными редакциями некоторые сказания греческого происхождения (об Иоанне Златоусте 13/XI, о Федоре Стратилате 8/VI). Взамен опущены единичные поучения, вроде «Слова о еже не имети злобы» 13/I. Умеренная правка языка.
• 5-е (первый том в 1675, второй в 1677): небольшие краткие вставки нового материала (Нил Столбенский 7/XII, Федор Писанный 27/XII, Кассиан Римлянин 28/II, Иона Московский 15/VI, о явлении тихвинской иконы Богоматери 26/VI); заменено другой редакцией «Слово о непокоряющихся монасех» 17/VI. Слово Иоанна Златоуста на усекновение главы Иоанна Предтечи заменено Словом Григория о том же, 28/VIII. В конце томов добавлены указатели имен и тем, выдержанные приблизительно по алфавиту. Издание напечатано более мелким шрифтом, для экономии места убраны заставки и прочие украшения, подзаголовки подверстаны в текст и т. п.
• 6-е (1685), 7-е (1689) и 8-е (1696) издания практически тождественны с предыдущим (в 6-м добавлено было Слово патриарха Иоакима против раскольников, но в 7-м оно убрано).
• 9-е (1702) и 10-е (1718) издания вновь изменены, на этот раз под влиянием Миней четьих Димитрия Ростовского.
• 11-е издание готовилось в начале 1720-х (иногда упоминается под 1723 годом), но либо не вышло, либо ни одного экземпляра не сохранилось (в типографской библиотеке сохранился мартовский том предыдущего издания с пометками и исправлениями для готовившегося нового). Коренная правка с позиций рационалистического взгляда на мир.
• Ещё 6 изданий в XVIII веке (12-е (1735), издание 1747 года и четыре других).
• Несколько изданий в XIX и XX веках (в частности, 1802 и 1815). Издание 1895—96 гг. репринтно переиздано в 2003 году издательством Сретенского монастыря .

Таков список синодальных изданий; кроме того, старообрядцы много раз, начиная с конца XVIII века, перепечатывали 2-е (дониконовское) издание в разных своих типографиях.

Литература

• [slovari.yandex.ru/~книги/Лит.%20энциклопедия/Пролог%20(в%20древнерусской%20литературе)/ Статья в Литературной энциклопедии](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2866 дней))
• Дьяченко Г. М., прот. Полный церковнославянский словарь. — СПб., 1900. Репринт: М.: Издат. отдел Московского патриархата, 1993. ISBN 5-87301-068-4.
• Полный православный богословский энциклопедический словарь. — СПб., 1913. Репринт: London: Variorum reprints, 1971. SBN 902089-08-0.
• Дёмин А. С. (ред.), Литературный сборник XVII века Про́лог / В серии «Русская старопечатная литература (XVI — первая четверть XVIII в.)». — М.: Наука, 1978.
• Вознесенский А. В. Старообрядческие издания XVIII — начала XIX века. Введение в изучение. —— СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1996. ISBN 5-288-01435-3.
• Гордиенко Э. А. [www.drevnyaya.ru/vyp/stat/s4_30_3.pdf Древнейший русский Пролог и участие новгородского архиепископ Антония в его создании] //Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — 2007. — № 4 (30). — С. 13–21.
• Лосева О. В. [www.drevnyaya.ru/vyp/stat/s1_23_7.pdf Две стадии формирования второй редакции пролога (предварительные наблюдения)] // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — 2006. — № 1 (23). — С. 59–63.
• Турилов А. А. [www.drevnyaya.ru/vyp/stat/s1_23_9.pdf К истории стишного Пролога на Руси] // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. — 2006. — № 1 (23). — С. 70–75.
• Новикова О. Л. К изучению Стишного пролога середины XV века из Кирилло-Белозерского монастыря [www.academia.edu/4103066/%D0%9A_%D0%B8%D0%B7%D1%83%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8E_%D0%A1%D1%82%D0%B8%D1%88%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%BF%D1%80%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B0_%D1%81%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%B8%D0%BD%D1%8B_XV_%D0%B2%D0%B5%D0%BA%D0%B0_%D0%B8%D0%B7_%D0%9A%D0%B8%D1%80%D0%B8%D0%BB%D0%BB%D0%BE-%D0%91%D0%B5%D0%BB%D0%BE%D0%B7%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%8B%D1%80%D1%8F] // Вестник "Альянс-Архео". — 2015. Вып. 12. — С. 3–28

.

Ссылки

• [old.stsl.ru/manuscripts/staropechatnye-knigi/1027-0 Пролог. Март - май.] Старопечатные книги из собрания Свято-Троицкой Сергиевой лавры.
• [sobornik.ru Соборникъ. Собрание книг кириллической печати] Старообрядческое переиздание книг. ПРОЛОГ, первая половина (сентябрь—февраль) −16.XII. 1642 (15.XII.7150—16.XII.7151). Михаил; Иосиф. ПРОЛОГ, вторая половина (март—август). — 6.XII.1643 (15.XII.7151—6.XII.7152). Михаил; Иосиф.
• Кораблев С.П. [sergij-german.livejournal.com/280514.html Пролог. Октябрь — 1-я половина мая].

Отрывок, характеризующий Пролог (книга)

«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.