Промышленная революция в Англии

Промышленная революция в Англии — события, так или иначе связанные с переходом экономики Англии от аграрно-феодальной к промышленно-капиталистической.

Предпосылки

Аграрный переворот XV—XVI веков явился важнейшей предпосылкой промышленной революции. В результате него ускоренными темпами развивалось высокотоварное, основанное на фермерской основе, сельское хозяйство. Английские фермеры интенсивно хозяйничали, улучшая агротехнику и агрокультуру. Распространились севооборот, травосеяние. Широко применяли паровые плуги, машины, дренажные работы, использовали минеральные удобрения. Аграрные сдвиги способствовали высвобождению большого количества людей и создали резерв единого национального рынка, который стимулировал развитие хозяйства в целом.

Внешнеэкономические предпосылки промышленного переворота в Англии заключались в безоглядном ограблении колоний. На конец XVIII в. Англия превратилась в крупнейшую морскую и колониальную державу мира. Огромные прибыли, которые обеспечивались господством в мировой торговле, использованием несметных богатств Северной Америки, Индии и других колониальных владений, вкладывались в английскую промышленность.

Чрезвычайно благоприятными для промышленного переворота были географическое расположение Великобритании и природно-экономические условия страны — водные коммуникации, удобные гавани, большие залежи железной руды и угля, наличие сырья для текстильной промышленности.

Внешне-экономические условия

Постоянный спрос в Европе на английские изделия, вызванный непрекращающимися войнами, обеспечивал им рынок сбыта и тоже способствовал осуществлению промышленного переворота. Не последнюю роль в этом сыграла и политика протекционизма и меркантилизма, которую проводило английское правительство. Важным фактором промышленного переворота был выход на качественно новый технический уровень английской хлопчатобумажной промышленности, обеспечивался постепенным внедрением в текстильное производство новых машин и механизмов.

Механик Джон Кей в 1733 году усовершенствовал ткацкий станок «летучим челноком». Изобретателем — ткачом Джеймсом Харгривсом в 1765 году была изобретена механическая прялка «Дженни», на которой можно было работать с 16-18 веретенами. В последней трети XVIII века С. Кромптон создал «мюль-машину», которая базировалась на принципах работы прялки «Дженни», но изготавливала тонкую и прочную хлопчатобумажную пряжу. Она распространилась в производстве и стала технической основой механизированного прядения.

Процессы ткачества некоторое время отставали от механизированного прядения, но это несоответствие был ликвидирован изобретением механического ткацкого станка Э. Картрайта в 1785 Он заменял работу 40 ткачей. Так в английской промышленности появились первые машины и фабрики. В 60-80-х годах XVIII в. они появились в других отраслях промышленности.

Эпохальное в истории промышленности значение имели изобретения шотландского механика Джеймса Уатта, который в 1769 году изобрел первую паровую машину. В 1782 году Дж. Уатт усовершенствовал её, и с этого времени паровая машина стала основным источником энергии британской текстильной промышленности. Это позволило широко использовать угля в качестве основного топлива, ликвидировало зависимость от водяного двигателя, открыло для промышленности новые регионы страны. Вскоре, после открытия завода паровых машин (недалеко от Бирмингема), паровые машины начали применяться в различных отраслях промышленности. В 1820 году в Великобритании работало 320 паровых машин Дж. Уатта, их количество и мощность постоянно возрастала.

Применение машин ускорило развитие металлургии, угольной промышленности. Возникло машиностроение, основу которого составляли изобретение и широкое применение токарного станка и сверлильной машины. Рост промышленного производства обусловило появление новых более совершенных и скоростных транспортных средств. Наличие паровой машины сделала возможным её применение на железнодорожном и морском транспорте. В 1812 году в Англии был пущен пароход на реке Клайд. В то же время начались эксперименты на железных дорогах. Р. Тревтик построил несколько моделей паровых повозок. Продолжил его поиски Дж. Стефенсон, который создал самоходную паросиловую установку на основе стационарной паровой машины. Локомотив Стефенсона в 1829 прошел первые испытания и развивал скорость 22 км/ч. Впоследствии этот показатель был увеличен до 48 км/ч. В 1831 году была построена железная дорога, которая соединила Манчестер и Ливерпуль и имела большое хозяйственное значение. Строительство железных дорог вызвало коренные изменения в экономике Англии, создав стабильные коммуникации между различными районами и отраслями промышленности.

Промышленный переворот изменил экономическую географию Англии. Возникли новые промышленные районы, которые специализировались на производстве отдельных видов товаров и продуктов. Значительно выросли объёмы промышленного производства. К середине XIX в. Англия превратилась в «мастерскую» мира, производя около половины мировой промышленной продукции, и заняла исключительное положение в мировом хозяйстве и международной политике.

Промышленно-торговой гегемонии Англии способствовала экономическая политика государства. До 1840-х годов, когда индустриализация ещё не была завершена, в Англии господствовали высокие таможенные пошлины на иностранные товары. Когда английская промышленность настолько окрепла, что перестала бояться иностранной конкуренции, буржуазия провозгласила неограниченную свободу торговли — так называемое фритрейдерство (от free trade- свободная торговля). Его суть заключалась в полном освобождении от пошлины почти всех товаров, завозимых в Англию, и была рассчитана на взаимное содействие, то есть встречную отмену или значительное сокращение пошлины на ввоз английских товаров в другие страны. Это обеспечивало Англии как свободный сбыт за рубежом своих товаров, так и дешевое импортное сырье и продовольствие.

Победа машинного производства в Англии дала толчок к формированию социальной структуры индустриального общества. Промышленный пролетариат составил 45,5 % занятого населения. Урбанизация превратила Великобританию в страну городов и фабричных поселений. К концу XIX века в городах проживало почти 75 % населения.

См. также

• Огораживания
• Английские законы о бедных
• Работный дом
• Депортация шотландских горцев
• Промышленная революция в Германии
• Вторая промышленная революция

Литература

• Хобсбаум Э. Век революции. Европа 1789-1848. Ростов: Изд-во «Феникс», 1999.

Ссылки

1. [www.victorianweb.org/technology/ir/ir1.html Промышленная Революция. Введение].
2. [www.victorianweb.org/technology/railways/railway4.html Рост железных дорог в викторианскую эпоху].

Отрывок, характеризующий Промышленная революция в Англии

На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.