Промышленная фотосъёмка

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Промышленная фотосъёмка (индустриальная фотосъёмка) — фотосъёмка промышленных объектов, таких как: заводы, фабрики и любые производственные помещения, существует с XIX векаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан). Помимо фотосъёмки площадей производится и сопутствующая фотосъёмка производственных процессов, то есть непосредственного изготовления продукта или его деталей. Для составления каталогов, брошюр, рекламных проспектов и наполнения интернет-сайтов производится съёмка рабочих, а также готовых изделий, их частей, различных станков, сырья для изделий.

Особенности фотосъёмки

Промышленная фотография зачастую связана с рискомК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) для используемой техники, здоровья, а иногда и жизни фотографа. На объекте Фотографы всегда имеют с собой несколько фотокамер.

Оборудование фотографа

Подобная съёмка предъявляет особые требования к используемому оборудованию, как фотографическому, так и световому.

В последнее время особая роль в промышленной фотографии отводится съёмке с использованием беспилотных летательных аппаратов (квадрокоптёров) — аэросъёмке.

В промышленную съёмку входят интерьерная фотография, архитектурная фотография, репортажная фотография, рекламная фотография и аэрофотосъёмка. Фотографов, специализирующихся на этом виде съёмок, называют промышленными фотографами. К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Литература

• Jack Neubart. Industrial photography — AMPHOTO, 1989. ISBN 9780817440169
• Geraldine Wojno Kiefer, «Industrial Photography», pp 781—787 / [books.google.ru/books?id=31VsBgAAQBAJ&pg=PA781 Encyclopedia of Twentieth-Century Photography, 3-Volume Set], Lynne Warren ed. — Routledge, 2005, ISBN 9781135205362
• Nuno Pinheiro, INDUSTRIAL PHOTOGRAPHY — pp 741—744 of «Encyclopedia of nineteenth-century photography» / John Hannavy, ed. — Taylor & Francis, 2006. ISBN 0-415-97235-3

Отрывок, характеризующий Промышленная фотосъёмка

Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.