Пропорционирование

Пропорционирование — это использование пропорций для организации элементов формы в целостную структуру, то есть применение определенного метода количественного согласования частей и целого. Применение пропорций в архитектуре древнего мира было тесно связано с характером строительного производства и способами измерения. Необходимость нанесения контуров будущего здания на земле и вычерчивание его плана в натуральную величину способствовали развитию устойчивых приемов построения геометрических фигур и выработке определенных пропорциональных отношений для взаимосвязи их габаритов.

Одной из первоначальных задач, которая стояла перед строителями древности, являлось построение прямого угла и правильного прямоугольника. Древнерусские мастера, очевидно, пользовались при построении квадрата двумя взаимосвязанными мерами длины; простой саженью и косой. Величина косой сажени равнялась размеру диагонали квадрата со стороной, равной простой сажени. Такая взаимосвязь мер позволяла архитектору легко строить прямой угол с помощью плотничьего треугольника с двумя сторонами, равными простой сажени — 152,8 см и одной, равной косой сажени — 218 см. Для этого ему было достаточно сторону квадрата отложить в простых саженях, а его диагональ в косых, придерживаясь при этом одного и того же количества.
Отношение стороны квадрата к его диагонали часто использовалось в пропорциональных построениях, так как позволяло легко образовать непрерывный ряд взаимосвязанных величин. Система вписанных или описанных квадратов была удобна, ибо давала зодчему своеобразную пропорциональную шкалу, на основании которой он мог строить соразмерность частей здания.
Очень важно, чтобы система пропорционирования была единой для всего архитектурного организма, включая все его параметры и даже элементы внутреннего и внешнего благоустройства. В этом случае целостность восприятия сооружения усиливается, и оно приобретает художественную законченность.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Пропорционирование

– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.