Илия (пророк)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Пророк Илья»)
Перейти к: навигация, поиск
Илия (др.-евр. אֵלִיָּהוּ (Элия́ху))

Илия пророк с житием и деисусом. Из церкви Ильи Пророка в погосте Выбуты, близ Пскова. Конец XIII в. ГТГ
Пол: мужской
Период жизни: IX век до н. э.
Толкование имени: мой Бог — יהוה
В иных культурах: Ильяс (ислам.)
Местность: род. Фесвия Галаадская
Занятие: пророк
Происхождение: в колене Неффалимовом
Отец: Совах
Супруг(а): нет
Связанные персонажи: Елисей (пророк), Ахав, Иезавель

Атрибуты: Огненная колесница
Илия (пророк)Илия (пророк)

Илия́ (ивр.אֵלִיָּהוּ‏‎ (Элийя́ху), ивр.אֵלִיָּה‏‎ (Элийя́) — «Бог мой Яхве»; др.-греч. Ἡλίας; в Исламе — араб. إلياس‎ (Илья́с)) — библейский пророк в Израильском царстве, в IX веке до н. э.

В исторических церквях его память совершается 20 июля (2 августа), см. Ильин день.

У восточных славян Илия пророк пользовался особенным почитанием[1].

Также считается покровителем воздушно-десантных войск[2] и военно-воздушных сил[3].





Имя

Иногда, по месту рождения в городе Фисвы, пророка Илию называют Илия Фесви́тянин.

Элийяху означает «Мой Бог» (אלי — мой Бог; יהו — краткая форма имени Бога, в синодальном переводе переводится как Господь).

В древнееврейском, непосредственно в отношении пророка Илии, используются два варианта написания: אֵלִיָּהוּ (Элийяhу) (3Цар. 2:28, 3Цар. 17-19) и אֵלִיָּה (Элийя) (Мал. 4:5). В имени Элийяху (др.-евр. אֵלִיָּהוּ) буква «х» (ה, «хей») произносится как глоттальная [h]. В силу несходства языков и несовершенства перевода на древнегреческий, греческий, старославянский, а затем и русский, имя Элияху преобразовалось в Илия.

Жизнь

Илия был ревностным поборником чистоты веры в Израильском царстве и грозным обличителем идолопоклонства и нечестия. Его деятельность относится к царствованию Ахава, когда гордая и властолюбивая жена слабохарактерного царя, финикиянка Иезавель, решила установить культ Ваала и Астарты.

Предание гласит, что истинные ревнители благочестия были изгнаны из страны, и при дворе был учреждён штат жрецов Ваала. Грозным мстителем за попрание святыни явился пророк Илия, который совершал много чудес, чтобы вразумить нечестивого царя. История его жизни и деятельности излагается в Третьей и Четвёртой Книгах Царств (3Цар. 17—20 и 4Цар. 1—3).

Когда нечестие царя достигло крайней степени, пророк — босой, в грубом плаще из верблюжьего волоса, с кожаным поясом на чреслах и посохом в руках — явился в Самарию, направился к царскому дворцу и возвестил Ахаву, что за его нечестие страну постигает трёхлетний голод. Но Ахав не раскаялся, началась борьба между царём и пророком, окончившаяся торжеством последнего. Во время жертвоприношения на горе Кармил (Кармель), устроенного с целью испытания и сравнения могущества Яхве и Ваала, жрецы последнего потерпели полное поражение и собственноручно были казнены пророком (3Цар. 18:40). Это ещё более разъярило Иезавель, которая поклялась уничтожить Илию.

Но пророк как ветер исчез в пустыне. Побывав у горы Хорив, Илия опять вернулся в царство Израильское, обличил Ахава в бесчестном захвате виноградника у Навуфея, по воле Господа избрал себе ученика и преемника в лице Елисея, окончательно смирил Ахава и обличил его преемника Охозию за его обращение по случаю болезни к аккаронскому идолу Веельзевулу.

Вознесение. Бессмертие

Как в иудаизме, так и в христианстве считается, что Илия был взят на Небо живым: «вдруг явилась колесница огненная и кони огненные, и разлучили их обоих, и понесся Илия в вихре на Небо» (4Цар. 2:11). Согласно Библии, до него живым на небеса был взят лишь Енох, живший до Потопа (Быт. 5:24). Впрочем, в православном богословии есть мнение, что Илия был вознесен не на небо, но в некое сокровенное место, в котором и ожидает дня Второго пришествия Иисуса Христа[4].

Второканоническая книга, Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова описывает это событие так: «Илия сокрыт был вихрем, — и Елисей исполнился духом его» (Сирах. 48:12). Согласно ей, Илия оставил пророку Елисею свою верхнюю одежду («милоть»), сбросив её тому уже с огненной колесницы.

Предание

В Книге пророка Малахии сказано, что Бог пошлёт пророка Илию назад на землю: «Вот, Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного» (Мал. 4:5). В христианстве считается, что здесь идёт речь о Втором Пришествии, хотя многие считают, что здесь говорилось о пророке Иоанне Крестителе (Мф. 17:12), (Мф. 11:14), который приходил в духе Илии и который предшествовал Первому Пришествию Христа. Перед Вторым Пришествием пророк Илия спустится с небес чтобы обличить лже-Мессию[5] и обратить остаток Израиля к истинному Богу — убедив иудеев принять Христа.[6]

Чудеса, описанные в Ветхом Завете

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

  • Навёл голод (3Цар. 17:3).
  • Низвёл огонь на землю (3Цар. 18:36-38).
  • Низводил огонь с небес как для наказания грешников, так и для знамения истинного Богопочитания.
  • По его слову пища в доме вдовы не кончалась — см. сарептская вдова
  • Воскресил отрока, который, предположительно, впоследствии стал пророком Ионой — см. сарептская вдова
  • Разделял реку Иордан подобно Моисею ударив по ней своей одеждою.
  • Говорил с Богом лицом к лицу, закрыв при этом своё лицо.
  • По слову Бога пищу ему приносили вороны и Ангелы.
  • Его пеленали Ангелы и кормили его огнём при рождении.
  • Полагается, что он есть один из двух светильников предстоящих перед Богом и помазанных Им (Апокалипсис и пророк Захария).
  • Был вознесён живым на небо за особую праведность перед Богом.
  • По его молитве «заключилось» Небо и не давало дождя.
  • Также по его молитве Бог дал дождь на землю после «заключения» Неба.
  • Явился вместе с пророком Моисеем перед Иисусом Христом в день Преображения и беседовал с Ним.
  • Пророчествовал и открывал людям Волю Бога.

Пророк Илия в Новом Завете

Пророк Илия упоминается несколько раз в Новом Завете. Так описан эпизод как старейшины и народ спрашивали Иоанна Предтечу, когда он проповедовал на берегах Иордана в духе и силе Илии и даже по внешности походил на него, не он ли Илия? Также ученики Иисуса Христа, согласно Евангелию от Матфея, спрашивали Его, не должен ли перед Мессией прийти Илия. На что Христос ответил: «правда, Илия должен прийти прежде и устроить все; но говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели; так и Сын Человеческий пострадает от них» (Мф. 17:11-12). Тогда ученики поняли, что Иисус говорил об Иоанне Крестителе, который был обезглавлен (Мк. 6:28).

Во время Преображения Иисуса Христа Илия пророк являлся, вместе с Моисеем и они беседовали с Иисусом «об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме» (Лк. 9:31). По мнению Иоанна Златоуста, «один умерший и другой, ещё не испытавший смерти», предстали для того, чтобы показать, что «Христос имеет власть над жизнью и смертью, владычествует над небом и землей».[7] Согласно Откровению Иоанна Богослова Илия должен также явиться пред вторым пришествием Христа на землю (Откр. 11:3-12). Во время страданий Христа на кресте некоторые из людей думали, что Христос зовёт пророка Илию на помощь, и ожидали его прихода[8].

Пророк Илия в иудаизме

В иудейской традиции считается, что Илия должен вернуться на землю пред пришествием Мессии. Машиах (Мессия) в переводе с иврита обозначает «помазанник», то есть «помазанный на царство». Первый царь был помазан пророком (по указанию свыше) на царствование. В дальнейшем цари не обязаны были быть помазаны пророком на царствования. Однако, в период смуты и потрясений, когда не было однозначно ясно, кто должен быть следующим царём, прибегали к помощи пророка. Вот уже около двух тысяч лет нет пророков и царей. Очевидно, что новый царь обязан быть помазанным пророком, так как это единственный способ узнать, кто им должен быть. Перед приходом Машиаха, Илия должен будет спуститься с небес, для того, чтобы помазать его на царство.

Пророк Илия в исламе

Илья́с (араб. إلياس‎) — исламский пророк (наби), посланный к народу Израиля. Упоминается в Коране дважды. В Коране назван посланником (мурсал), праведником (салих), верующим (мумин)[9].

Ильяс был послан к израильтянам, которые отступили от заповедей Аллаха, и стали поклоняться идолам. Он руководствовался шариатом Мусы (Моисея). Племя пророка Ильяса воздвигло в Баальбеке своему главному идолу Баалу гигантский памятник высотой в 8-10 метров[10]. Ильяс призывал своих соплеменников отказаться от поклонения Баалу, но его проповедь не была воспринята его народом. Соплеменники Ильяса сочли его слова ложью и изгнали, за это понесли суровое наказание. Начавшаяся засуха вызвала неурожай, гибель скота и голод. Израильтяне вернули Ильяса, и они вновь стали слушаться его и поклоняться Аллаху. Благодаря молитвам Пророка пошли дожди, и жизнь в племени нормализовалась. Со временем народ вновь вернулся к идолопоклонству, за что стал обречён на вечные муки ада[10].

Покинув своё племя, Ильяс стал проповедовать среди других израильских племён, одно из которых хорошо приняло его. С помощью молитвы Ильяс излечил юношу по имени Аль-Яса, который стал его верным учеником и следующим израильским пророком[10].

Исламское предание повествуют о праведнике Ильясе, которому Аллах даровал власть над дождем, а затем вознёс на небеса. Он всё время путешествует по миру вместе с Хидром, регулярно посещает Иерусалим и Мекку[9]. Когда он и Хидр расстаются, то произносят друг другу славословия, повторяя которые люди могут уберечься от пожара, потопления, воровства, укусов ядовитых змей и насекомых и т. д. Иногда Ильяса идентифицируют с Хидром или пророком Идрисом[11].

В славянской традиции

Пророк Илья в славянской народной традиции — повелитель грома, небесного огня, дождя, покровитель урожая и плодородия. Илья — «грозный святой»[12].

Согласно славянским народным легендам, опирающимся на книжную (библейскую, богомильскую) традицию, Илья был взят живым на небо[12]. До 33 лет Илья сидел сиднем и был исцелён и наделён огромной силой ходившим по земле Богом и св. Николаем (ср. Богатырь), после чего был вознесён на небо (орлов.), ср. былинный сюжет об Илье Муромце[12]. Святой ездит по небу на огненной (золотой) колеснице[13]. По украинским поверьям, солнце — колесо от колесницы Ильи-пророка, Млечный путь — дорога, по которой ездит пророк, запряжённой огненными (белыми, крылатыми) конями (в.-слав.), или на белом коне (болг.), отчего и происходит гром. Зимой Илья ездит на санях, поэтому грозы и грома не бывает (орлов.). Сила Ильи-громовержца столь велика, что её приходится сдерживать: Бог возложил на голову Ильи камень в 40 десятин (орлов.), сковал ему одну руку и ногу (карпат.); сестра Ильи Огненная Мария скрывает от него день его праздника, иначе он от радости побьёт молниями весь свет (серб.); у св. Ильи есть только левая рука; если бы он имел обе руки, то перебил бы всех дьяволов на земле (банатские геры). Перед концом света Илья спустится на землю и три раза объедет свет, предупреждая о Страшном Суде (орлов.); явится на землю умирать или примет мученическую смерть через отсечение головы на шкуре огромного вола, который пасётся на семи горах и выпивает семь рек воды; пролившаяся при этом кровь пророка сожжёт землю (карпат.). По легенде из Галиции, конец света наступит, когда Илья «так впалит громами, що земля росипитси i спалитси»; ср. русский духовный стих «О Страшном Суде», в вариантах которого святой выступает в роли исполнителя воли Господа, карающего грешный человеческий род[12].

Н. Веселовский, ссылаясь на греческого исследователя Николая Полита, указывает, что на святого перешли некоторые черты Гелиоса и Зевса, а также о схожести греческих обычаев дня Ильи-пророка (Ильи Громовника) и германо-славянских обычаев Иванова дня[14].

Вершины греческих гор часто носят имя св. Илии, и на большей их части возвышаются посвященные ему часовни. Наиболее известная из них стоит на высочайшей вершине Тайгета, прозванного «горой св. Ильи» уже в XVIII веке, по свидетельству лаконского поэта Никиты Нифаки. Двадцатого июля/[2 августа], в день, посвященный Восточною Церковью памяти пророка, паломники, с трудом взобравшиеся на вершину горы, разводят вечером множество костров, в которые бросают в честь святого ладан. Как только завидят эти огни окрестные жители, сами начинают палить вороха сена и соломы, пляшут вокруг и прыгают через них. Замечательно, рядом с обычаем жечь на Тайгете костры в праздник св. Ильи, отсутствие там такого же обычая на 24 июня/[7 июля], известного в других частях Греции и по всей Европе[14].

См. также

Напишите отзыв о статье "Илия (пророк)"

Примечания

  1. см. Krumm Acher, Stanley, а также в монографии Milligan, «Elijah, his life and times».
  2. [www.pravoslavie.ru/jurnal/31453.htm Ильин день в Москве — pravoslavie.ru]
  3. [www.pravoslavie.ru/news/12203.htm Патриарх Алексий посетил штаб дальней авиации Военно-воздушных сил России — pravoslavie.ru]
  4. [www.pravoslavie.ru/put/55239.htm Восходили ли Енох и Илия на небо?]
  5. Иоанн Дамаскин. Точное изложение Православной веры. Кн. 4. 1894. С. 267.
  6. [pravbeseda.ru/library/index.php?page=book&id=933 Священномученик Митрополит Вениамин (Федченков) О конце мира.]
  7. [www.taday.ru/text/61759.html Преображение Господне — праздник Божественного света]
  8. Мк. 15:35-36
  9. 1 2 Ислам: ЭС, 1991, с. 94.
  10. 1 2 3 Али-заде, А. А., 2007.
  11. Ислам: ЭС, 1991, с. 95.
  12. 1 2 3 4 Белова, 1999, с. 405.
  13. Белова, 2004, с. 139.
  14. 1 2 Веселовский, 2009, с. 205.

Литература

Ссылки

Отрывок, характеризующий Илия (пророк)

Анна Павловна грустно улыбнулась и заметила, что Кутузов, кроме неприятностей, ничего не дал государю.
– Я говорил и говорил в Дворянском собрании, – перебил князь Василий, – но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.
– Все какая то мания фрондировать, – продолжал он. – И пред кем? И все оттого, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, – сказал князь Василий, спутавшись на минуту и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. – Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [хлопоты его пропадут даром!] Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя зарекомендовал в Букарещте! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой! Он ничего не видит. В жмурки играть… ровно ничего не видит!
Никто не возражал на это.
24 го июля это было совершенно справедливо. Но 29 июля Кутузову пожаловано княжеское достоинство. Княжеское достоинство могло означать и то, что от него хотели отделаться, – и потому суждение князя Василья продолжало быть справедливо, хотя он и не торопился ого высказывать теперь. Но 8 августа был собран комитет из генерал фельдмаршала Салтыкова, Аракчеева, Вязьмитинова, Лопухина и Кочубея для обсуждения дел войны. Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий, и, несмотря на то, что лица, составлявшие комитет, знали нерасположение государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим. И в тот же день Кутузов был назначен полномочным главнокомандующим армий и всего края, занимаемого войсками.
9 го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l'homme de beaucoup de merite [человеком с большими достоинствами]. L'homme de beaucoup de merite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения императрицы Марии Федоровны. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.
– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
– Mais on dit qu'il est aveugle, mon prince? [Но говорят, он слеп?] – сказал он, напоминая князю Василью его же слова.
– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.


В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
После Смоленска Наполеон искал сражения за Дорогобужем у Вязьмы, потом у Царева Займища; но выходило, что по бесчисленному столкновению обстоятельств до Бородина, в ста двадцати верстах от Москвы, русские не могли принять сражения. От Вязьмы было сделано распоряжение Наполеоном для движения прямо на Москву.
Moscou, la capitale asiatique de ce grand empire, la ville sacree des peuples d'Alexandre, Moscou avec ses innombrables eglises en forme de pagodes chinoises! [Москва, азиатская столица этой великой империи, священный город народов Александра, Москва с своими бесчисленными церквами, в форме китайских пагод!] Эта Moscou не давала покоя воображению Наполеона. На переходе из Вязьмы к Цареву Займищу Наполеон верхом ехал на своем соловом энглизированном иноходчике, сопутствуемый гвардией, караулом, пажами и адъютантами. Начальник штаба Бертье отстал для того, чтобы допросить взятого кавалерией русского пленного. Он галопом, сопутствуемый переводчиком Lelorgne d'Ideville, догнал Наполеона и с веселым лицом остановил лошадь.
– Eh bien? [Ну?] – сказал Наполеон.
– Un cosaque de Platow [Платовский казак.] говорит, что корпус Платова соединяется с большой армией, что Кутузов назначен главнокомандующим. Tres intelligent et bavard! [Очень умный и болтун!]
Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь и привести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантов поскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову, Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским и пьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом с собой и начал спрашивать:
– Вы казак?
– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.